Очищение - Виктор Суворов

Итак, 100 тысяч танков ДЛЯ ЧЕГО?

Нарком обороны Ворошилов был не самым умным человеком. Но все же его интеллектуальный уровень был неизмеримо выше уровня Тухачевского, и в военных вопросах Ворошилов разбирался гораздо лучше Тухачевского. Такое невозможно представить, но все же постараемся, представим, что Ворошилов был так же глуп, как и Тухачевский, представим, что Ворошилов поддержал Тухачевского в его начинаниях. Сталин, допустим, в подробности не вник и дал зеленый свет «великому скачку» Тухачевского. В этом случае на страну обрушился бы голод куда более страшный, чем голод 1933 года. В этом случае мы бы убили голодом больше людей, чем их можно было потерять на войне, а выжившие превратились бы в тайных врагов этого режима и ждали бы прихода любого агрессора с нетерпением и надеждой. Своим перевооружением Тухачевский разорил бы страну хуже всякой войны.

Массовое производство вооружения надо начинать в момент, когда мы решили на кого-то напасть или получили сведения о том, что на нас кто-то хочет напасть. В 1928 году Советский Союз не был готов к большой «освободительной» войне. Потому 100 тысяч танков для «освобождения» Европы в тот момент не требовались.

Если Тухачевский думал, что на нас кто-то готовил нападение в 1929 году, в 1930-м, в 1931-м, значит, Тухачевский жестоко просчи7тался, значит, на высоких должностях его нельзя было держать.

Если Тухачевский понимал, что в 1929, 1930, 1931 годах никто на нас не нападет, но при этом предлагал выпускать в 1928 году невиданные в мировой истории массы оружия, значит, он предлагал пустить на ветер материальные, энергетические, трудовые и интеллектуальные ресурсы страны, ничего не получив взамен. Это злостное и сознательное вредительство. Тухачевский предлагал разорить страну ради оружия, которое в обозримом будущем не будет использовано. С каждым годом ценность этого оружия становилась бы все меньшей и меньшей, при этом затраты на хранение возрастали бы.

Маршал Советского Союза Бирюзов писал, что предложения Тухачевского были своевременны… Наклепать в 1928 году примитивных танков, сшить из парусины самолетов и поставить их на 13 лет под дождь, ветер, снег и мороз, с тем чтобы в 1941 году отразить нашествие?

Ясное дело, в 1927 году было трудно рассчитать, когда именно начнется большая война, но ясно было, что не в ближайшие два-три года. А раз так, то и момент для массового производства оружия не наступил. Массовый выпуск оружия самых последних образцов надо было начинать в 1939 году. Именно так Сталин и поступил. Все, что было выпущено раньше 1939 года, в войне против Германии имело меньшую ценность. И чем раньше оно поступило в войска, тем хуже.

С определением срока начала массового производства вооружения Тухачевский просчитался на две пятилетки. И кто-то будет доказывать, что его требования были своевременными?

Нет, уж лучше за пару лет до прихода гостей своевременно пирогов напечь… Да побольше. Чтобы всем вдоволь.

Во всей этой истории удивительных моментов множество. Вот один из них. Пятилетние планы, как известно, были планами развития РККА. Промышленность работала на войну. Сначала военное ведомство составляло заявки, сколько и какого оружия ему требуется, а потом экономисты, исходя из этого, определяли потребность в строительстве новых военных заводов, шахт, рудников и т.д. Оружие — конечный продукт. А что еще, кроме оружия, мы производили? Кровати и кастрюли, утюги и серпы — все это побочная продукция военных заводов. Итак, составление первого пятилетнего плана развития Вооруженных Сил началось в Штабе РККА в 1927 году под непосредственным руководством М.Н. Тухачевского (ВИЖ. 1968. N 8. С. 95). В основу плана легли следующие соображения: «Решающим средством будущего вооруженного столкновения являются:

а) стрелковые войска с мощной артиллерией; б) стратегическая конница; в) авиация» (Там же).

О танках Тухачевский в начале 1927 года вообще не вспомнил и их промышленности не заказывал.

Все, что потребовал Тухачевский, было включено в государственный план. На основе заявок армии экономисты разработали пятилетку. Центральный Комитет одобрил. Съезд партии программу принял. На основе пятилетнего плана заложили новые электростанции, доменные и мартеновские печи, прокатные станы и прочее, и прочее, и прочее. План утвержден съездом партии, работа закипела. Не прошло и года, как вдруг Тухачевский объявляет, что план этот неправильный, что нужно строить 50 000-100 000 танков, причем немедленно.

Во-первых, как мы уже видели, это невозможно. Тем более невозможно в один год. А во-вторых, что это за скачки? Что за прыжки? Что это за шараханья? В начале года Тухачевский о танках даже не вспомнил и в план их не включил, и в том же году, когда план сверстали, утвердили и начали выполнять, стратег опомнился…

Сверстать пятилетний план развития экономики страны предельно трудно. Последующий опыт показал, что это вообще невозможно — у нас была постоянная нехватка всего. Кроме оружия, понятно. Год старались экономисты, кое-как увязали показатели первого пятилетнего плана, и вдруг Тухачевский выдвигает новые предложения. Коренной порок плановой системы в том, что любые попытки изменить выбранный курс ведут к разрушению самого плана. Если кому-то не дать запланированный планом миллион тонн стали, то эффект от этого отразится на всей экономике страны. Это примерно как из часов вынуть одно колесико. Но Тухачевский предлагает не просто львиную долю лучшей стали отдать на производство танков, речь идет о переключении всей тяжелой промышленности на новую, неизвестную ей продукцию. Но если не прокатывать рельсы, а вместо этого катать броневые листы, то это отразится на всей транспортной системе страны, а затем и на всей экономике. Если не варить трубы, то и нефти нашим танкам однажды не хватит, то и резиновых шин для автомобилей не будет. Если сократить или вовсе прекратить производство паровозов и вагонов… Одним словом, Тухачевский ломал план, который по его же заявкам и составлялся.

Непосредственной угрозы войны в тот момент не было, потому товарищ Сталин правильно решил: не танки сейчас нужны. Сталь Сталин пустил на рельсы. Легкие рельсы заменялись тяжелыми, одноколейные железные дороги превращались в двухколейные. Конструкцию железнодорожных мостов усиливали. А рядом строили новые мосты для второго пути. Старые, оставшиеся от Николая «Овечки» меняли на мощные локомотивы ФД и СО, парк двухосных двадцатитонных вагонов решительно дополнялся четырехосными шестидесятитонными вагонами. Все это — стальной фундамент будущей победы. А еще — Днепрогэс. Это алюминий для самолетов. Это будущие наши танковые дизели В-2, лучшие в мире.

Все усилия — на Уралмаш, на Комсомольск, на Магнитку, на Кузнецк. База нужна.

Представим себе, что план Тухачевского был принят. Представим, что в 1928 году мы выпустили эти орды маломощных, примитивных, предельно несовершенных танков. Через 13 лет, к 1941 году, все они проржавели бы насквозь, ибо хранить их было негде. И устарели бы безнадежно. Но из-за этих танков мы встретили бы войну с допотопной железнодорожной сетью, с музейными паровозами и вагонами. Все те экономические чудеса, которые Советский Союз продемонстрировал миру во время войны, были бы невозможны. Подумать только, сколько краски надо было бы тратить каждый год, чтобы закрашивать ржавчину на таких несметных полчищах танков. Представим себе, что встретили мы войну с этими допотопными ржавыми танками, но без Магнитки, Танкограда и Кузбасса.

Защитники Тухачевского говорят, что все в его предложениях правильно, только цифры надо было уточнить. Но если цифры уточнить, то от предложений Тухачевского вообще ничего не останется. Кроме безумных цифр, в них ничего не было.

Да и как уточнить? Про 100 000 танков не говорим. Это бред. 50 000 — тоже бред. Так сколько же тогда? 49 ООО? 48 ООО? Невелика разница, экономика рухнула бы и от 47 000. Так сколько же? Вдвое меньше? 25 ООО?

Примерно столько Советский Союз и имел к моменту германского вторжения. Разница с предложениями Тухачевского в том, что более двух десятков тысяч танков были построены не одним махом, а постепенно. Количество производимых танков росло, и повышалось их качество. Старые модели заменялись новыми, в процессе эксплуатации выявлялись недостатки и устранялись в следующих моделях. К началу войны в Советском Союзе была создана поистине уникальная конструкторская и производственная база, были отработаны лучшие в мире образцы танков, танковых двигателей, лучшие в мире гусеничные ленты, самое мощное в мире *танковое вооружение, было налажено единственное в мире производство плавающих танков, единственное в мире производство тяжелых танков, единственное в мире производство танковых дизелей. И все это не помешало столь же мощному становлению авиационной и артиллерийской промышленности, модернизации железных дорог, созданию мощной топливной, энергетической и металлургической базы и т.д., и т.д. — всего того, что позволило завершить войну в Берлине.