Миссия: соблазнить ректора - Ефимия Летова

В-третьих, при должном подходе верлад Диоль мог стать кладезем бесценной информации, по крайне мере, об Эстее. Кроме того, он прибыл оттуда… из внешнего мира, о котором я, безвылазно пребывая в ЗАЗЯЗ, стала забывать.

Поэтому я буквально наступила на рвущиеся изо рта слова, полные злобной язвительности, раздавила их, уселась на жёстком стуле поудобнее и кивнула на фруктовое изобилие:

— Может быть, угостите ладу в честь нашего прощального вечера?

Верлад сощурился, словно прикидывая, какой счёт запросить с Эстея за посягательство на его вкусности, но потом всё же милостиво кивнул. Лицо у него было округлым и невыразительным, я бы даже сказала, простецким.

Уж не разыграл ли меня Эстей?

— А вы в самом деле заместитель министра? — я сунула в рот кусочек чего-то жёлтого, сочного, с удивительно кисло-терпким вкусом. В конце концов, не вижу причин церемониться.

— Что, не похож? — верлад довольно миролюбиво хмыкнул. Потряс опустевшей бутылью над рюмкой и поставил на пол. Я заметила, что это была уже вторая бутыль. Что ж… разговорить пьяного легче.

— Просто я никогда не общалась ни с кем из… ну, вы понимаете! — в отличие от Миара Лестариса с верладом Диолем было отчего-то удивительно легко строить из себя ту самую дурочку, которой хотел видеть меня Эстей. — С представителем властей. Мне казалось, они бесконечно далеки от простых людей! А вы такой… такой… настоящий!

Верлад улыбнулся чуточку благосклонней. Казалось, мои слова ему понравились, как и мой интерес.

— Мой отец — выходец из простого народа. Сын сельского учителя. Алтур Диоль был великим человеком, и всё своё богатство сколотил своим умом…

Однако углубляться в биографию своего мнимого покровителя я не собиралась.

— Когда Эстей мне сказал, что нужно будет изобразить роль любовницы самого заместителя министра, я была уверена, что не справлюсь! Наверное, такой, как вы, никогда бы не посмотрели на такую, как я!

— Наш общий друг ошибается редко, — неожиданно горько хмыкнул верлад Диоль. Ловко орудуя каким-то маленьким металлическим крючком, открыл третью бутылку. — Такой, как он…

— Такой, как он! — подхватила я. — Знаете, для меня главной загадкой было то, как такой, как он, может что-то диктовать такому, как вы!

Грубо, грубо. Может и обидеться на «диктовать». Я торопливо сцапала огромную чёрную ягоду и засунула в рот целиком. Как трудно ничего, абсолютно ничего не понимать и действовать наугад!

— Никто не диктовал! — нахмурил брови верлад Диоль и закусил ликёр горсткой шоколадных кубиков. — Наше сотрудно… сотрудничество ободо… обойду… обоюдовыгодно!

У него уже явно начинал заплетаться язык.

— Но вы, такой важный, такой деловой, такой занятой человек, — настаивала я, — Приехали в такую даль просто для того, чтобы по указу какого-то там Эстея поддержать легенду какой-то девчонки? Это так странно…

Неожиданно верлад плеснул ликёром прямо мне в лицо. Я дёрнулась, моргнула и машинально слизнула липкую сладкую каплю.

— Что ты понимаешь… шлюшка малолетняя. Да. Да, мне пришлось! Пришлось унижаться перед… — он вдруг понизил голос. — Да, я ему должен… немного. Да! Так получилось, и возможно, сам был виноват. В молодости многие совершают… Взять того же Энстона Дойера, судью — и тот против нашего друга сказать ничего не может. Судья, ха!

— У Эстея на вас компромат? — выпалила я и тут же сжалась, ожидая удара или ещё какой-нибудь гадости. Верлад с шумом поставил рюмку на поднос, схватил бутыль и шумно отхлебнул из горлышка. Протянул мне:

— Пей.

Я мотнула головой, чувствуя, что меня начинает тошнить при одной мысли об облизанном этим неуравновешенном господином горлышке. Однако верлад, похоже, слишком быстро переходил от вальяжного благодушия к агрессии. Он поднялся и навис надо мной, невысокий и весь какой-то несуразный, но неожиданно пугающий в своей пьяной непредсказуемости.

— Пей, кому говорю, ещё будет мне тут нос воротить девка…

Горлышко бутылки ткнулось мне в губы, я сделала глоток — и закашлялась. Ликёр оказался слишком крепким, куда крепче, чем у нас дома.

— Будет ещё какая-то мелкая дрянь ерепениться… — пробурчал верлад, плюхнулся на кровать и похлопал себя по бедру, точно я была собакой. — Садись и слушай.

Я осторожно опустилась рядом, очень надеясь, что он имел в виду не свои колени и что дело не дойдёт до кровопролития.

Следующие полчаса, а может, и больше верлад излагал мне тяготы своей «архиважной и архисложной» работы, из его речи выходило, что король и Родина не знают своих истинных героев, министр — высокородная скотина, которому бы только развлекаться и брать взятки, одновременно или по очереди, а Эстей…

Вот на «нашем общем друге» болтливость отчего-то покидала всё больше и крепче напивавшегося заместителя, бедную рабочую лошадку, самый важный винтик в государственной машине. Правда, кое-какое выводы сделать мне всё-таки удалось, и они не радовали. Ни настоящего имени, ни должности «друга» Сурем Диоль не разболтал, но из его оговорок выходило, что Эстей был действительно влиятельной личностью и имел компромат на многих уважаемых верладов, в том числе отца бедолаги Мертона, и пользовался чуть ли не личным королевским покровительством.

Я стоически выдерживала и омерзительный запах алкогольных паров и сытного ужина с чесночком из его рта, и постоянные попытки меня напоить — увы, долбануть верлада тазиком по голове было неуместно, поэтому что-то да приходилось глотать, как и терпеть настырную ладонь, всё смелее подбиравшуюся к моему бедру. Отчего-то во мне царила каменная уверенность, что Эстей поставил своего должника в известность о моей неприкосновенности. Я слушала, кивала, соглашалась со всем: да, мол, кругом бездельники, скотины, негодяи, уроды и мздоимцы, которым наплевать на будущее собственной страны! Конечно, верлад Диоль единственный и неповторимый, замечательный, уникальный человек, который самоотверженно тащит эту самую страну на своих мужественных тощих плечах к светлому будущему!

— Прибыл-то сюда я не просто так, — наконец, напыщенно, но путанно пробормотал верлад Диоль. Снова отхлебнул своё терпкое пойло. — Слушок про Академию эту идёт нехороший. А я сразу говорил, что надо её прикрыть… Но какая-то крыша есть в высоких кругах, связи у выскочки Лестариса. Деньги и связи, знаешь ли, решают всё. Но, возможно, не в этот раз… Лестариса этого у нас там страсть как не любят. Несговорчивый он, себе на уме, договариваться с уважаемыми людьми к обоюдной выгоде не хочет. Академия эта очень перспективна, но стране не нужны учёные, стране нужны военные. Алхимаги на военной службе, понимаешь, дурочка? На тёпленькое место Лестариса есть несколько куда более подходящих кандидатов, да только повод нужен весомый…

— Что вы имеете в виду? — я навострила уши даже в том напряжённом состоянии, в