Крона огня - Владимир Свержин

– А вот теперь пора! – вельможа хлестнул коня и повернулся к сыну. – Держись у меня за спиной. И никуда не лезь! Слышишь? Все время за спиной!

В клубах пыли, сквозь треск, рев, хрипы умирающих Пипин влетел в селение через пролом в ограде и поднял своего коня на дыбы меж убогих домишек. Бедный скакун в ужасе пятился от плотоядно завывающих чудовищ и едва не опрокидывался на спину, удерживаемый твердой рукой седока.

– Тот, кто хочет спастись, – ко мне за спину! Присягнувший мне спасется, остальные умрут. Слышите? Остальные умрут!

Глава 20

Без права на славу, во славу державы!

Париж встречал путников… Впрочем, нет, все не так. Париж не встречал путников. Ему не было ни малейшего дела до всадников, проехавших через городские ворота, только разморенные жарой стражники, завидев нурсийцев, поспешили вытянуться перед доверенными людьми кесаря. Впрочем, ни Лису, ни Бастиану до их лживого почтения не было дела.

– Так, – распорядился Рейнар, когда всадники очутились на центральной улице острова Сите, – ты вали во дворец, скажи Гизелле, пусть никуда не уходит, у меня к ней будет серьезное дело. А я схожу поздоровкаюсь с необычайно дорогим для нашего бюджета великим хрензначеем.

– Казначеем, – скорее из любви к точности, чем для восстановления истины поправил менестрель.

– Нет, мой юный друг, ибо я сейчас как раз и намереваюсь, как бы это так поэтичнее выразиться, развеять для себя тучи сомнения по следующим животрепещущим вопросам: хрен зна, чей он и на кого работает?

– Быть может, тогда вам прихватить отряд гвардейцев? У мастера Элигия осталось еще немало телохранителей.

– Пустое. Он разумный человек и вряд ли захочет, чтобы из телохранителей они превратились в телохоронителей. В общем, пойду, пошушукаюсь с ним, как со старым боевым товарищем. А ты, будь добр, пронаблюдай, чтобы Гизелла из любопытства или от скуки не решила вникнуть в подарочное издание. А заодно и сам ее, в смысле книгу, потискай. Может, шо путное всплывет? Ты у нас юноша наблюдательный и, спасибо маме с папой, а заодно Сорбонне, мозговитый. Действуй! Если Элигий во дворце, отсигналь мне, а я пока наведаюсь к нему домой.

Сергей повернул коня к городскому подворью великого казначея. Над главным входом по-прежнему красовалась скромная вывеска: «Златокузнец Элигий, мастер над мастерами». В лавке, как и прежде, толпились клиенты. Впрочем, в столице шептались, что теперь покупка драгоценностей и всяческих изящных безделушек была своего рода ширмой для беззастенчивых взяток. Ежели чего-либо желаешь от почти всесильного казначея, не мудрствуя лукаво, зайди и купи за десять солидов то, что еще вчера мог бы купить за один. А заодно пожалуйся на жизнь, как она тебя донимает, и что именно хорошо бы исправить. Тогда-то уж точно «хозяин лавки расскажет» великому казначею о том, какой ты хороший человек и как тебе следует помочь.

Но эта простенькая комбинация Лиса сейчас не интересовала. По грязной улочке с широкой сточной канавой посредине Сергей объехал владение «мастера над мастерами» и очутился возле увитого виноградом потайного входа в небольшой сад – усладу дня великого казначея. Узнав Рейнара, дежуривший у калитки стражник с поклоном впустил нурсийца и поспешил оповестить о его приходе хозяина. Тот вышел навстречу гостю, любезность была написана на его лице на всех известных языках, включая язык слепых.

– Польщен визитом, – расплываясь в улыбке, заворковал мастер Элигий. – Что же вы раньше не известили меня, что намерены посетить мой скромный дом? Для меня такая честь…

– Ну, извини, не подумал. – Лис виновато раскинул руки. – Я, понимаешь ли, только что с дороги и сразу к тебе.

– Вдвойне польщен. Но отчего вдруг такая спешка? – насторожился верховный казначей.

– Пройдем в дом. Чего на улице разговоры разговаривать? Сейчас развелось столько ушастых заборов, ты не поверишь.

Мастер Элигий отлично понимал намеки, особенно высказанные в столь недвусмысленной форме.

– Да, да, конечно, я как раз хотел предложить. – Он пропустил гостя вперед. – Итак, что же заставило тебя поспешить ко мне?

– Да куча новостей, и личных, и деловых, и так, чисто поржать.

Глаза Элигия округлились от столь необычного предложения. Но спорить с кривоносым нурсийцем отчего-то не хотелось.

– Ну, во-первых, – продолжал тот, улыбаясь в тридцать два зуба, – тебе привет от ненаглядной твоей супружницы. Добралась она хорошо, но с некоторыми приключениями.

– Что с ней? Она цела? – Элигий примерил на себя взволнованное лицо. Оно с трудом налезло на его физиономию и выглядело довольно неубедительно.

– Жива, цела, чего и тебе желает. Какие-то лихие вороги пытались организовать ей встречу с перелетной сталью, но промахнулись.

– Слава Богу! – Великий казначей молитвенно сложил руки перед грудью.

– Вот и я так говорю. А то Мустафа твой оказался не на высоте, так и не смог изловить негодяя.

Элигий радостно сменил выражение лица на сердитое.

– Как только приедет, он будет наказан! Сурово наказан!

– Вот и славно, я знал, шо ты меня поймешь и одобришь мои действия.

– Какие действия? – настороженно, пожалуй, даже с опаской поинтересовался мастер над мастерами.

– Ну, так я его в Форантайне в кандалы заковал, пусть до очной ставки в темнице посидит.

Молчание было ответом Лису. А тот с напором продолжал:

– А знаешь ли ты, мой дорогой соратник, что такое очная ставка? Это когда я посажу вас так вот, с глазу на глаз, и начну убедительно и настойчиво увещевать вас говорить правду и только правду. А затем послушаю, что вы мне, твари продажные, врать будете.

– Да как ты смеешь?! – взвился Элигий.

– Тебя интересует процесс? Не вопрос. Объясняю: как председатель Всефранкской Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрэволюцией и бандитизмом я обвиняю тебя в заговоре с целью захвата власти. Ну как, я доходчиво объяснил?

– Но-о…

– Предвижу вопросы. Есть ли у меня основания для таких заявлений? Отвечаю – есть. Как минимум одно чертовски смуглое основание сидит на попе ровно в темнице замка Форантайн и заверяет, шо именно ты послал его передать тайное известие коварному изменнику и бывшему майордому Пипину Геристальскому.

– Даже если это так, – очень тихо выдавил Элигий, – я всего лишь помогал родичу, желал скрасить его и без того тягостное изгнание.

– Вот и я так подумал, – кивнул Сергей. – Я сказал себе: Элигий славный парень, он вообще обожает свою новую родню. Отослал супругу с глаз долой, но это понятно, исключительно заботясь о ее здоровье, свежий воздух Форантайна куда приятнее, чем смрадный – Парижа. А уж Шарль-то, Шарль! Я помню, рассказывая о похождениях этого шалуна близ Сент-Эрженского аббатства, ты ж чуть слезы не проливал. И я заодно с тобой, от умиления. Кстати, вот так, положа руку… нет, не на сердце, лучше на кошелек, скажи: ты знал, шо неуловимая разбойничья шайка Молота и отряд доблестного Шарля из Люджа – это одни и те же люди?

– Ну что ты, понятия не имел, даже не догадывался!

– Ты знаешь, я тебе верю. Этот парнишка такой скрытный, мы с ним всю дорогу до Форантайна рядом проехали, и он ни словом не обмолвился о своей нелепой привычке грабить путников и брать в плен родственниц, отправляющихся на богомолье. Да ты не гадай, не гадай, – насмешливо глядя на казначея, махнул рукой Лис, – это он как раз твою супружницу с неведомой целью решил настойчиво пригласить в гости. И, представляешь, каков шельмец, – утверждает, шо и ты, и папаша его героический были в курсе дела! Как думаешь, на то, шоб твоя голова посмотрела на твою же собственную задницу, уже наговорили?

– В смысле…

– Ты все понял. – В голосе Лиса звучала та самая сталь, при помощи которой верхняя часть тела легко отделяется от нижней. – Как видишь, не только у вас тут мастера сидят. В общем, дальнейший рассказ я считаю излишним. Сейчас ответь мне на один простой, незамысловатый вопрос. Оттого, насколько прямо и честно ты мне ответишь, будет зависеть, останется ли твоя вдова наследницей всего этого великолепия, или же впредь мы попытаемся забыть о том нелепом стечении обстоятельств, которое заставило меня прямо из Форантайна направиться сюда. Ты жить хочешь?

– Да, – почти шепотом выдавил казначей.

– А хорошо жить?

– Конечно.

– Тогда не забивай себе голову попытками меня перехитрить и начинай активно сотрудничать со следствием.

– Я слушаю, – прошелестел Элигий.

– Так. Давай быстро и четко все, шо тебе известно о подарке кардинала Бассотури нашей всеми обожаемой мадам Гизелле. Начинай, я весь внимание.

Дракон, закрыв глаза, лежал на лысой вершине холма. И кровь, почти черная, густо-вишневого цвета, капля за каплей стекала в огромный чан, каким пользуются пивовары. После беседы с отцом Дагоберт велел привезти его сюда вместе с абарскими мечами, хранившимися в арсенале. Женя не видела, как одним из этих клинков юный кесарь поразил грудь дракона. Она бросилась прочь с холма, причитая, что так нельзя. Ее била крупная дрожь, в тот вечер она никак не могла взять себя в руки.