Перворожденный (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна

— Я учту ваш совет, — пообещала, мечтая об одном — поскорее улизнуть и спуститься вниз. — Постараюсь быть с Лаурой мягче.

— Спасибо, дорогая, — расцвела Эрика. — Может, прогуляемся? Вижу, вы как раз тепло одеты, собирались на улицу?

На улице метель, только сумасшедший решит гулять в такую погоду.

Значит, принцесса успела увидеть, куда Катрина направлялась, и решила выяснить, что ей могло понадобиться в подземелье.

— С удовольствием, — с энтузиазмом подхватила Катрина. — Очень хочется увидеть северную вьюгу во всей красе.

Эрика поджала губы, но всего на мгновение. Быстро спрятала разочарование.

— Тогда подождите меня, будьте так любезны, у выхода. Я пойду оденусь.

— Разумеется, — пообещала и позволила себе усмешку, только когда стук каблучков принцессы стих за углом.

Эрика чуяла неладное и хотела узнать побольше с помощью гостьи замка, раз уж брат в прошлый раз отослал ее, едва та успела озвучить свои вопросы.

Может, принцесса и невинна, как цветок в королевской оранжерее, но Катрина не верила ей ни капли. Она напоминала ей одну из подруг матушки, которая всегда совала свой нос в дела окружающих, причем билась до последнего, пока не вытаскивала наружу все грязное белье того, кому не посчастливилось ее заинтересовать. У них с Эрикой даже манеры были схожи, и всякий раз при виде нее у Катрины в голове звенел тревожный колокольчик, предупреждающий держаться подальше.

Прогулка выдалась… короткой.

Уже через десять минут они вбежали в гостеприимно распахнутые стражей двери. Охрана в замке была вышколенной, поэтому внешне они и глазом не моргнули, зато Катрина четко почувствовала, что внутренне обоих стражников разбирает смех.

А посмотреть было на что.

— Чего пялитесь? — зло шикнула Эрика на охрану, и без дара менталиста догадавшись, какое зрелище они с Катриной в этот момент представляли.

«Мокрые кошки», — отчетливо донеслась мысль одного из стражников.

За несколько минут их обеих облепило мокрым снегом с головы до ног, а в теплом помещении он начал стремительно таять и стекать на пол, образуя целые лужи. Катрине повезло, утром она не воспользовалась косметикой, лицо же Эрики теперь напоминало разукрашенную рожицу ярмарочного шута: помада размазалась от носа до подбородка, а черные потеки от глаз раскрасили щеки.

Катрина не выдержала и рассмеялась.

Принцесса на миг остолбенела, не зная, стоит ли воспринять это как оскорбление. Благоразумие победило, Эрика решила поддержать веселье, хотя ей явно было не до смеха.

А отсмеявшись, принцесса провела мокрым меховым рукавом по лицу, пытаясь поймать каплю, катящуюся по переносице, и еще больше размазала косметику, вызвав у Катрины очередной приступ.

Эрика предпочла замаскировать унижение смехом.

— Кажется, гулять по такой погоде было не лучшей идеей, — пробормотала она, часто моргая от попавшей в глаза туши.

— Боюсь, что так, — простонала Катрина, пытаясь успокоиться и не смотреть на шутовской окрас спутницы.

— Прогуляемся в солнечный день, — выдавила улыбку принцесса.

— Непременно, — заверила Катрина. Настроение значительно поднялось.

Эрика последний раз сверкнула глазами на молчаливую стражу и, с достоинством выпрямив спину, скрылась в коридоре, ведущем в восточное крыло.

А Катрина, мокрая, как была, отправилась в подземелье.

Все равно не было ни малейшего желания делать круг и идти в свои покои, чтобы переодеться. У Эрики могло хватить настойчивости попытать счастье узнать что-то снова.

У Нэйтана, как она и предполагала, чувство юмора оказалось гораздо лучше, чем у обиженной принцессы. Стоило на нее взглянуть, он расхохотался.

— Как прогулка? — поинтересовался весело.

— Чудесно, — огрызнулась Катрина. Отошла, сняла плащ, встряхнула его, избавляясь от талого снега, и только потом просушила магически.

Нэйтан следил за ее действиями и молчал, пока она не оделась и не устроилась на матрасе.

— Ну, и чего тебя на улицу понесло? — спросил затем, прищурившись. — От «хвоста», что ли, уходила?

— Отвлекала принцессу, которая едва не сунула сюда нос, — призналась Катрина.

— О! — Ему понравился ответ, лицо приняло мечтательное выражение. — Представляю, во что превратился ее боевой раскрас.

Катрина округлила глаза в притворном возмущении.

— Мы вообще-то говорим о ее высочестве.

Нэйтан пожал плечами.

— Да хоть его величестве. Жаль, я этого не видел.

— Боюсь, Эрика бы этого не пережила. — Катрина почувствовала, что вот-вот снова рассмеется, и поспешила перевести тему: — Может, продолжим?

Смеяться над принцессой за ее спиной было непорядочно.

— Как скажешь, — легко согласился он. — Не терпится узнать, как мы выбрались?

Кивнула, не пытаясь отрицать.

— И что ты увидел в голове Шингли. Тебя что-то поразило, но ты так и не показал что именно.

— Ладно, — ухмыльнулся Нэйтан. — Сегодня про Инквизицию. Про Шингли в другой раз.

Условия здесь устанавливал он, поэтому Катрина не спорила.

— Как скажешь, — передразнила.

Нэйтан заговорщически подмигнул ей и протянул руки между прутьев.

Их было четверо. Четверо мужчин разного возраста и телосложения, все как один в красных балахонах, подпоясанных коричневыми кожаными ремнями, — форме инквизиторов.

Связанный Финистер, окруженный ими, цветом лица явно решил потягаться с их балахонами. Он был в ярости и покраснел от бешенства.

«Зато не убили сразу», — подумал Нэйт, ища хоть какие-то положительные стороны в сложившейся ситуации. А их было немного.

Инквизиторы были сильны, сразу видно, что знали, к кому шли. Каждый из явившихся в разы слабее его, но все вместе вполне могли бы с ним потягаться. Тем не менее, четверо — не один, при всей слаженности действий, они все равно не успели бы одновременно среагировать, реши Нэйтан бежать. Зато при их силе глупо было бы даже пытаться провести двойное перемещение, чтобы вытащить Фина, как на площади в Гохе.

А это означает, что надо попытаться договориться. А потом удавить Финистера собственными руками, если окажется, что он пришел сюда добровольно, а не под магическим влиянием.

— Нэйтан Фостер, — заговорил самый старший из инквизиторов, толстый и начинающий лысеть. — Родился в Заречье, обучался у самого лорда Дьерти. Предполагаемый Перворожденный…

При последнем слове глаза Фина полезли на лоб. При всей его плохой осведомленности в магии о Перворожденных он наверняка слышал.

Нэйт скривился.

— Я ваши досье не читал, ваших друзей не убивал, так что представьтесь.

Старший из команды поперхнулся оттого, что его перебили. Не привык к подобному пренебрежению.

— Меня зовут Ральф, это Соллоп, Занно и Курри, — все же представил он себя и с ним прибывших.

После прохождения испытательного срока и посвящения инквизиторы получали красный балахон и новое имя, тем самым отделяясь от простых обывателей. Нэйтан даже слышал, что члены Инквизиции считали себя чуть ли ни другим видом живых существ, всерьез полагая, что балахон и кожаный пояс ставит их на ступень выше остальных людей.

— Хорошо, Ральф, — Нэйт кивнул, — будем знакомы. Что дальше?

— А дальше именем Инквизиции просим и требуем сотрудничать, взамен гарантируем безопасность до вынесения приговора.

Нэйтан сложил руки на груди и ледяным тоном осведомился:

— Обвинение?

— Препятствие правосудию в городе Гоха.

— Вы знаете, кто он? — кивнул в сторону все еще багрового от злости Фина. Ральф тоже бросил в его сторону досадливый взгляд. — Знаете, — заключил Нэйт. — А еще знаете, что, если вернете его домой живым и здоровым, Финистеры пожертвуют Инквизиции кругленькую сумму и останутся в должниках. Так что я не воспрепятствовал правосудию, а поспособствовал.

— В случае несогласия с обвинением лорда Финистера в Гохе вы должны были подать жалобу, — подал голос тощий молодой инквизитор, стоящий по левую руку и чуть сзади от Ральфа.