Лик Черной Пальмиры - Владимир Николаевич Васильев

до сих пор не приходило в голову, что сила вообще измерима. Да и в Питере, бывало, то наверняка знаешь – горы способна шутя свернуть, то тапочки из коридора нет мочи выудить…

– А когда взлетели – что?

– Сначала – ничего. Потом спать захотелось. Я и уснула. Почти не помню, как прилетели… Я и сейчас еще спать хочу. Зачем мы сюда приехали?

Лайк потянулся за очередной веточкой.

– Хочу понять, как к тебе отнесется Киев.

– И… как?

– С интересом, – сказал Лайк. – И без вражды, что очень радует.

Швед прилег на склон, заложил руки за голову и закрыл глаза.

– Ничего не понимаю… – пробормотал он, не открывая глаз. – Ты что же, способен с городом общаться?

– Общаться – слишком сильно сказано, – невозмутимо ответил Лайк. – Но кое-какие настроения я улавливаю. Первое, что просыпается в городах, – это эмоции. Если ты чувствуешь тепло или холод в отношении города к себе, если чувствуешь его расположение или, наоборот, враждебность, значит, это город, потенциально способный проснуться.

– Но ведь и малые города иногда бывают теплыми или холодными, – вмешался Арик. – А ты все привязываешь к миллиону жителей.

– Говоря «потенциально способные» я это и имею в виду. Дорастут до миллиона – смогут проснуться. Но уловить их сущность можно и раньше. Я начал чувствовать Киев сразу после того, как сюда приехал.

– И давно это было? – вскинулся Швед, переворачиваясь на бок. Похоже, его очень интересовал этот вопрос.

Лайк сдержанно улыбнулся:

– Достаточно давно.

«Больше он не скажет, – сразу понял Швед. – Конспиратор, елки-палки. Чего таиться, не понимаю?»

Эта сдержанная улыбка была прекрасно известна всем без исключения сотрудникам киевского Дневного Дозора и большинству сотрудников из других городов Украины.

– Ну хорошо, – продолжал допытываться Швед. – Допустим, приехали мы в Одессу. А дальше-то что? Как город будить? Как его инициировать? А?

– Еще не знаю, – беспечно отозвался Лайк. – Я не задавался подобным вопросом, поэтому не думал на этот счет. Теперь задался. Почитаем исследования старых магов в области урбанистики, понаблюдаем, поэкспериментируем. Когда мало данных, на первое место выходит импровизация. Вот и будем… импровизировать.

Лайк кинул вниз по склону последнюю веточку, покосился на гуляющих вокруг памятника князю Владимиру людей и мягко, как куница, перетек в вертикаль.

– Пошли, – сказал он. – Я выяснил все, что хотел.

Арик встал и помог подняться Тамаре. Вскочил и Швед – одним ловким движением, оттолкнувшись от земли спиной.

«Город-Иной, – подумал Швед рассеянно. – Обладающий волей и испытывающий эмоции. С ума сойти!»

Будущий глава Причерноморского Дневного Дозора вдруг остро почувствовал, как мало он знает об окружающем мире. И это отнюдь не добавило желания занять достаточно ответственную в иерархии Иных должность. Да и вообще – было нечто странное в этом неожиданном выдвижении. Лайк, как всегда, темнил и вел какую-то сложную многоуровневую игру, понятную только ему и, может быть, еще паре таких же суперов – Ираклию, например, или Ларисе Наримановне. Швед не тешил себя напрасными иллюзиями: переиграть шефа нечего и пытаться. А значит, придется смириться и терпеть. И глядеть в оба, чтобы в один прекрасный момент вдруг не оказаться между молотом и наковальней. Ибо чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем сильнее бьют в случае провалов. В этом плане отношения Иных ничем не отличались от человеческих отношений. Даже пожестче были.

– Когда выезжаем-то? – хмуро спросил Арик.

– Сейчас, – сообщил Лайк, не оборачиваясь.

* * *

И правда, выехали немедленно. Сборы… Какие сборы у Иных? Темные всегда стремились к максимальной свободе, а свобода не предполагает обременение баулами с поклажей в любой дороге. Свобода – это путешествие вообще без багажа. Лайк сел за руль «Субару» со словами: «А прокатимся!» Прежде чем тронуться, он позвонил Ефиму и без всяких объяснений велел: «Выезжай в Одессу». Ефим, давно привыкший к манерам Шереметьева, лаконично ответил: «Понял, шеф!» и тут же помчался на Московскую площадь, к ближайшему рейсу «Автолюкса».

До Умани Лайк гнал, не снимая ноги с акселератора. С момента выезда из Киева скорость вообще не падала ниже сотни. Швед смутно ощущал магические воздействия Лайка по расчистке трассы, но шеф работал так быстро и виртуозно, что разобраться толком в механике и последовательности никак не удавалось. Арик с Тамарой дремали на заднем сиденье.

За Уманью Лайк вынужденно сбросил скорость: ухудшилась дорога.

– Кстати, – обратился Лайк непонятно к кому. – А распределенных в Киев девчушек кому-нибудь поручили?

Швед ничего об этом не знал, в чем честно и признался.

– Позвони кому-нибудь, пусть озаботятся, – велел Лайк.

Проще других дозвониться оказалось к Палатникову. Тот был явно наслышан об утреннем гневе шефа, поскольку поспешил уведомить, что девчонками уже второй час занимается Плакун в учебном центре на Сагайдачного и что программа их обучения, а также обучения недавно инициированного Сайринком Темного прорицателя в данный момент составляется лично им, Палатниковым. И, кстати, куда пропал Ефим? Мобильник его молчит, как партизан на допросе.

Швед ответил, мол, молодцы, так держать, а что до Ефима, то киевлянам, увы, придется некоторое время обходиться без него.

Лайк немедленно захихикал, будто старая сварливая кумушка, отчего Швед замер с трубкой в руке.

– Ты чего? – не понял он.

– Да так, – сообщил Лайк радостно. – У тебя голос стал голосом начальника. Дескать, не кто попало с вами говорит. Вопросы задаем напористо, за ответы снисходительно хвалим, больше чем следует не болтаем… Растешь, Швед, прямо на глазах. Надо было раньше тебя повысить.

– Да ну тебя, – пробурчал Швед, пряча мобильник в чехол на поясе.

Лайк продолжал хихикать и веселиться.

– Меня, может, и «ну», – сказал он. – Да только в душе ты уже обживаешь новую должность. Даже если сам этого еще не осознал. Скажешь, нет?

Скрепя сердце Швед признал: да, так оно и есть, ибо некоторые мысли относительно ближайших действий в Одессе и Николаеве его уже посещали. Например, вскользь подумалось: надо будет обязательно обсудить с Исой кое-какие насущные николаевские проблемы и назначить кого-нибудь из новообращенных в порученцы. Кого-нибудь пошустрее, вроде Ефима. И постоянного курьера в Одессу подыскать.

Действительно, сам того еще не вполне осознавая, Швед примерялся к начальственному креслу, хотя совсем недавно искренне считал себя вольной птахой без особой ответственности. И еще подумал, что перемены по обыкновению подкрались незаметно, – считаешь себя таким же, как прежде, а на деле ты уже подрос, повзрослел, взобрался на очередную ступеньку лестницы к воображаемым небесам, а значит, привычки и жизненный уклад придется менять. Возможно, не особо кардинально, лишь в мелочах. Но – придется. И никуда от этого не деться.

А заметил эти перемены снова Лайк, а не кто-нибудь еще. Хотя