Дневник артиста - Елена Погребижская

Одесса похожа на Париж. Ее строили французы, и там много французских слов в названиях — Ланжерон, Ришельевская улица и т. д.

В Одессе есть культура моряков. Это мужественные мужчины, которые уходят в рейсы надолго, а жены их ждут. Считается большой подлостью переспать с женой моряка. Моряков, которые ходят в рейсы, можно всегда узнать по внешнему виду. Потому, что они очень накачанные, — а им в рейсе мало что есть делать, поэтому они качаются, и еще они одеваются очень артистично, например могут носить яркие шейные платки и при этом не выглядеть по-дурацки, как пошлые конферансье. Короче, моряки очень заботятся о своей внешности. Один раз на пляже один такой парень причесывался, так он будто чистые алмазы собирал — до того трепетно это делал. Там, по-моему, совсем не принято быть геем. Они этого не понимают. То есть, конечно, есть там такие ребята, но они это скрывают, как будто прошлый век. А те, про кого известно, они очень смелые люди, потому что над ними смеются.

Одесские женщины — это такой типаж, который я называю фифа. Это значит, что они могут идти по пляжу или вдоль пляжа на шпильках. Это значит, что они могут провести целый день на пляже и ни разу не зайдут в море. Будут просто загорать, нежиться на солнце. И вообще они хотят выглядеть как такие подарки. В городе принят классический женственный стиль одежды. Скорее Кристиан Диор, чем Дона Каран. Притом Кристиан Диор с большой вероятностью поддельный.

Из местных достопримечательностей. В газетных пакетах, как семечки, продаются рачки. С ударением на первый слог — рачки. Это маленькие такие креветки, соленые, которые едятся тоже как семечки. По ходу, плюясь шкурками.

Вертуты. Это такие палочки из слоеного теста с вишней, абрикосом или яблоком внутри. Безумно вкусно. Стоит гривну. Если доллар — пять гривен, то гривна — это шесть рублей.

Еще одна достопримечательность — это Дерибасовская. Там бесконечные рестораны, летом все они — летние террасы в основном. Еще там всякие животные, с которыми туристам предлагается фотографироваться. Поскольку там жарко, юг же, они, животины, млеют от жары, и их жалко. Вот такой был там, например, диалог: «Отнеси его на часик в ванной, пусть полежит, в себя придет». Это про удава.

18 августа 2004 года

Пришли. Варят раков у меня. Они ж живые, блин. А их едят. Не пойду смотреть на это. И есть не буду. Но помешать не могу.

Это позиция или нет?20 августа 2004 годаЗнаешь, дурацкая роль —Приходится быть немым.

Другие, будьте счастливы, что ли.Другие — они не мы.Знаешь, дурная привычка —Приходится быть немой.

Улыбнись, вылетает птичка,Улыбнись, человек не мой.И мне за тебя нет права,Нет повода умереть.

Чай травяной — такая отрава,А вы, знаете ли, такие вредные…

* * * Мой дедушка — гордый горец,А прадед был тот еще перец.Отец — партизан, он борется.Вот почему у меня железное сердце.

21 августа 2004 года

Отличный концерт. Минус два килограмма.

22 августа 2004 года

Прогулка по городу.

Журнал «Yes» сказал, что хотел бы поснимать содержимое сумочки. «Но у меня нет сумочки». — «А что есть?» — «Ну, рюкзак есть». — «Неси». Иду с рюкзаком. И есть полное ощущение, что с этим городом меня ничто не связывает.

На Кузнецом мосту меня окликают. Это моя однокурсница с журфака и ее подруга, которую я тоже знаю. И мы садимся на веранду и пьем какой-то странный чай. Туда же подъезжают девицы из «Yes’а». Мы потрошим рюкзак. Все кафе с любопытством наблюдает. Вторая девушка из журнала, абсолютно ангельской внешности, берется подвезти меня. «А потом, — сказала она, — поставлю машину и буду бухать».

Доезжаю до «Вудстока». Там все слушаю и ухожу на еще одну стрелку. Времени двенадцать. Прохожу каких-то людей, которые возятся у машины. «Бучч», — говорят они друг другу. Потом машина начинает ехать, и из окна кто-то кричит: «Я люблю тебя». Мне? Да нет, не мне. Хотя мне, ясный пень.

Останавливается еще тачка, и из нее выходит паренек, смотрит на меня во все глаза, потом встает рядом со мной ждать светофора. Загорелся зеленый. Я иду, а он вернулся обратно в машину и поехал дальше.

Думаю, что мне короче все-таки одну остановку на метро проехать, чем пешком. В вагоне полно готов — девчонок и парней в черном, с крестами и кровавыми всякими рисунками. Начинают петь у меня за спиной «Все равно я встану» и кричать «Бучч форева». Стою к ним спиной и не знаю, куда себя деть. Смеемся, я смеюсь спиной и выхожу.

Потом у меня стрелка в кафе. Потом мы прогуливаемся по улице. Один чувак спросил, когда выйдет альбом, двое поздоровались, еще пара сказала, что у меня отличные татуировки, и еще один предложил пива, потому что нравятся песни. Один попросил поставить автограф на паспорте.

Моя новая реальность. Наверное, мне это нравится. А тогда почему все вот эти люди не приходят на концерт?

24 августа 2004 года

Сегодня мной был прочитан один номер «Московского комсомольца». Это просто фильм ужасов какой-то. Папа утопил двух сыновей, а сам повесился, пятеро алкоголиков изнасиловали восьмилетнюю девочку, тетя выпала из параплана и разбилась, найдены могилы наших солдат в Голландии, Путин посещает могилу Кадырова. Самое невинное про то, как у наших отбирают золотые медали. Это же полный пипец.

И что после этого ведомые читательские мозги будут думать про жизнь?

5 сентября 2004 года

Уфа — интересный город. Потому что он выглядит как совковый, но местами покрашен в безумные цвета. Дом, например, разноцветный, но совершенно даже типовой, девятиэтажный, скучный. Еще у них там абсолютно хаотичное автомобильное движение. Так, наверное, все обстоит в Индии. Мне рассказывали, что в Индии нет правил дорожного движения, а есть только автомобильные гудки по ситуации. Вот они так ездят в этой Индии, обгоняют друг друга, уступают дорогу — и все по гудку. Примерно так же дело обстоит и в Уфе. Парень, который нас возил, например, по встречной половину пути ехал.

Еще они там не пропускают друг друга.

Если в городе водители пропускают друг друга и пешеходов, то у них все в порядке с самооценкой и все в порядке с самооценкой у города. Вот, например, в моей любимой Одессе. Там машины всегда уступают пешеходам и пропускают друг друга из ряда в ряд, если надо. А в Уфе нет. Просто-таки возмутительно не пропускают. В Москве уже тридцать машин бы назад мы выехали, а тут все не дают и не дают.