Солдат номер пять - Майк Кобурн

class="p1">Фил, командир снайперской группы, был настолько расслаблен, что почти спал. Жилистый и высокий, он только что вернулся в группу после добровольного отсутствия в течение нескольких лет, проведенных в составе поддерживаемых ЮАР вооруженных сил Намибии, действовавших против ангольских повстанцев-террористов.[37] Вооруженный этим опытом и множеством новых идей, он за время своего командования изменил подготовку снайперской группы, внедрив множество приемов, приобретенных за годы действительной службы. Закаленный годами охоты на террористов в африканском буше, он был уверен, что единственное, что может поднять его кровяное давление, — это мысль о том, что ему придется заниматься физической подготовкой, или о том, что бар закроется раньше, чем он успеет заказать еще одну кружку пива. Одним из его любимых приемов было держать на расстоянии вытянутой руки головную мишень, а затем по радиосвязи вызвать снайперов, чтобы они проверили на ней пристрелку на 100 метров.

Первые три месяца нашего пребывания в контртеррористической группе были очень напряженными: все необходимые навыки отрабатывались и применялись до тех пор, пока не становились привычными. Для снайперской группы три дня из обычной пятидневной недели обычно отводились на снайперскую подготовку, включавшую, как правило, стрельбу по движущимся целям на дистанции до 600 метров. Оставшиеся два дня отводились на штурмовую подготовку и все связанные с ней навыки: скоростной спуск по тросовым системам, ближний огневой бой в помещениях, взрывной способ проникновения и многое другое. Кроме того, не реже одного раза в месяц (неизменно в пятницу во второй половине дня) вся группа «упражнялась» в сценарии захвата заложников, вводя как можно больше элементов и неожиданных вводных, максимально проверяя каждого бойца, группу и командира.

Для молодого спецназовца с неутолимым аппетитом к обучению и подготовке это были захватывающие времена. Хотя мне и понравилось служить в пехоте, это и близко не могло сравниться с реалистичными и уникальными тренировками, которые проходили в САС. Именно это и побудило меня вступить в ее ряды.

ГЛАВА 11

Пункт постоянной дислокации 1-го полка Специальной Авиадесантной Службы Новой Зеландии, военная база Папакура, 1989 г

По причине изменений в оперативной деятельности подразделения срок пребывания эскадрона «B» в составе контртеррористической группы (КТГ) был продлен с одного до почти двух лет. На первый взгляд, в этом нет ничего страшного, однако с учетом ограничений, налагаемых на КТГ, даже у лучших командиров рано или поздно заканчиваются идеи о том, как не повторяться во время тренировок. Поэтому я с огромным облегчением наконец-то сдал снайперское и штурмовое снаряжение каптёрщику, не понеся никаких расходов за возможные утери, и был готов к тому, что мой коллега из эскадрона «А» распишется в его получении. Но самым приятным моментом стало избавление от настоящего бича моей жизни — чертова пейджера. Провести 22 месяца в 30-ти минутной готовности к выезду несколько утомительно.

На первом построении эскадрона, состоявшемся в конце октября, было принято решение довести до необходимого уровня тех, кто еще в своих отрядах не получил навыков проникновения, а таких было немало. Те, кто были постарше, либо распределялись по своим отрядам для продолжения службы, либо уходили на дополнительные курсы, такие как усовершенствованные курсы минно-подрывного дела, тактической медицины, связистов — вариантов было бесконечное множество.

Вместе с пятью другими военнослужащими, включая Пита и Марша, я начал проходить курс затяжных парашютных прыжков, проводимый в школе парашютно-десантной подготовки (PTSU)[38] на авиабазе Венуапаи. Продолжительность курса составляла шесть недель, если позволяли погодные условия и наличие самолетов, и к исходу этого времени курсант должен был быть достаточно подготовлен, чтобы самостоятельно выполнять парашютные прыжки как с принудительным раскрытием парашюта, так и затяжные прыжки, в том числе ночью и с полным снаряжением (то есть «бергеном», ременно-плечевой системой и вооружением).

Первые пару дней курса вы проводили в классе, изучая метеорологию и знакомясь с расчетами для определения точек выброски и приземления, или в огромном ангаре для парашютной подготовки, отрабатывая правильное положение тела во время свободного падения, управление куполом и порядок действий на случай нештатных ситуаций.

Порядок действий на случай нештатных ситуаций, не только при затяжных прыжках, но и в любом другом виде парашютного спорта, имеют гораздо бóльшее значение, чем в других учебных дисциплинах. Я считаю, что это связано с тем, что здесь вы уже находитесь в значительно повышенном состоянии психического восприятия. Знания могут быть контрпродуктивными, особенно когда вы впервые собираетесь выйти из совершенно исправного самолета на высоте N тысяч метров, и мысль о том, что вы будете падать на землю со скоростью более 160 километров в час, может показаться малопривлекательной. Единственное утешение — два заранее упакованных куска хлипкого шелка, прикрепленные многочисленными маленькими нейлоновыми стропами к вашей спине, — вот ваша надежная защита от безвременной кончины.

Вот такие мысли роились у меня в голове, когда я сидел в самолете C-130 «Геркулес», летящем на высоте 3000 метров, и заходящего против ветра над гаванью Вайтемата, за несколько минут до того, как мне предстояло совершить свое первое погружение в неизвестность. Все усугублялось тем, что за день до этого я уже находился на этой стадии, стоя на хвостовой рампе в готовности к выброске, и в последнюю минуту прыжок был отменен, так как на посадочную площадку надвинулась туча, скрывшая ее на весь день. Теперь, 24 часа спустя, я наблюдал за Беном и Чарли, стоявшими на опущенной хвостовой рампе, вокруг нас свистел ветер, один инструктор держал их обоих, а второй лежал на палубе и визуально определял точку выброски. Затем, по сигналу руки и после похлопывания по спине, они исчезли.

Мы с Роком были следующими, стояли у заднего люка и смотрели в бездну, а непрекращающийся гул двигателей и засасывающий вихрь, хлеставший меня по ногам, дополняли барабанный бой в ушах.

— Две минуты!

Команда была передана вместе с соответствующим сигналом рукой, и инструктор по парашютно-десантной подготовке подтолкнул нас на расстояние метра от пропасти. Несмотря на то, что я осознавал все происходящее вокруг, я чувствовал себя автоматом, выполняющим движения, независимо от того, нравятся они мне или нет.

— Внимание! — у моего уха прозвучал сигнал о 30-ти секундной готовности, за которым последовал крик «Пошел!» и хлопок по плечу.

Я вынырнул из самолета и на миллисекунду удивился спокойствию окружавшего меня воздуха, но это продолжалось очень недолго, и когда я вышел из вакуума, который создается сразу за самолетом, то заскользил в полновесном потоке. Выгнув спину дугой, и одновременно отводя плечи назад, я попытался занять позу «лягушки», которая стабилизировала бы мой полет. Несмотря