Территория пунктира (СИ) - Велесов Олег

Штейн мягко взял меня за локоть.

— Не стоит нервничать, Егор. И ради бога, не сопротивляйтесь, не усложняйте своё положение. Калибровка займёт не более получаса. Ничего страшного не произойдёт, всего лишь небольшое путешествие без цели, без конкретных заданий.

Он смотрел совершенно по доброму, но в то же время мог сделать мне очень больно. Я это чувствовал. Несмотря на свой не атлетический вид, Штейн был бойцом, причём бойцом ментального плана — это я тоже чувствовал. Может он и не мог, как и Александра Николаевна, повалить меня на пол одним только взглядом, но в его арсенале наверняка были действенные приёмчики. Так что да: лучше не сопротивляться.

— Я вам доверяю, господин старший куратор. В какую сторону идти?

Меня провели на четвёртый этаж в левое крыло здания. Оно представляло собой просторное помещение вроде актового зала, только без сцены и кулис. Я сразу обратил внимание на большой клубящийся шар метров двух в диаметре, как бы зависший между полом и… Хотел сказать потолком, но потолка не было. И потолок, и крыша над шаром отсутствовали, отчего в зале было достаточно прохладно. Несколько человек стояли возле школьных досок и мелом выводили формулы, двое вглядывались в сиреневые разводы шара и диктовали цифры.

Штейн обвёл зал рукой.

— Вот он — Основатель. Готов поспорить, что вы, Егор, представляли его по-другому.

Я вообще его не представлял, даже не думал о нём, мне и без того хватало, о чём думать. Тем более, сейчас. Но всё же увиденное удивляло. Какое-то время я просто стоял и смотрел, и единственная мысль, проскочившая в голове, прозвучала как: Das ist fantastisch…

— А рядом с шаром кто?

— Калибровщики. Рабочая смена. Их задача — следить за потоком. Когда возникает необходимость в широкомасштабном перемещении, здесь собирается весь отдел. Видите, сколько досок у стены?

Там было штук сорок.

— Что же они видят в дыму?

— Желаете стать калибровщиком?

— Нет.

— Тогда к чему вам лишние знания? Идёмте ближе.

Шар вдруг вздрогнул и выбросил протуберанец длинной метров пять. Он ударился о стену, окутал одного из калибровщиков и растаял в воздухе. Цифры зазвучали чаще, мелки старательно заскребли доски.

— Ещё одно сознание переместилось, — тихо сказал Штейн.

— И часто такое бывает?

— По-разному. Можно ждать неделю и не дождаться, а может в день три-четыре. Смотрите, сейчас они попытаются отловить его.

Калибровщики начали делать пассы над шаром и хватать что-то невидимое, запуская в туманную массу руки. Один даже забрался туда с головой, и я видел только ноги ниже колен. Файгман не вытерпел и тоже подбежал к шару. Четверо у досок застыли, и Штейн кивнул им: помогайте, помогайте.

Снова выскочил протуберанец, но уже не такой длинный. Ещё одно ПС?

— Тот же, — шепнул Штейн. — Это он мечется, ищет носителя.

Метания походили на рождение новой жизни. Она как будто дёргалась, искала выход, но вместе с тем боялась, а калибровщики тянули её к свету. Эдакие добрые акушеры. Меня, наоборот, если я правильно понимаю, будут в этот шар заталкивать.

К открытому небу рванул третий протуберанец и расплылся светло-сиреневой дымкой.

— Ушёл! — с досадой выкрикнул Файгман, и ударил кулаком по ладони.

— Он как будто на скачках проиграл, — повернулся я к Штейну.

— Его неудовольствие понятно. Перемещённые сознания, взятые из пространства, обучать намного проще. Они как глина в пальцах скульптора, какую форму придашь, тем и станут. У нас большая нехватка оперативного состава.

— Армию что ли создаёте?

— Какая армия, что вы. Мы отправляем их в различные эпохи, дабы иметь более точные сведения об исторических процессах. Читали отчёты? Люди проживают целые жизни, потом возвращаются и снова уходят. Но возвращаются не все. Мы не бессмертны, к сожалению.

— Стилос?

— Это лишь одна из причин.

— Понятно. А если…

— Достаточно вопросов, Егор. Идёмте.

Он подвёл меня к шару. Я почувствовал, как щеки коснулось нечто мягкое, словно паучья лапка. Ещё мгновенье — и подкрадётся сам паук, и вонзит в меня ядовитое жало.

Плечи передёрнулись. Одно дело отправляться в калибровку, когда ты ни сном, ни духом, и совсем другое, когда тебя приговаривают к этому, как преступника, да ещё палач раскладывает перед тобой свои инструменты. Господи, пронеси!

— Что меня ждёт?

— Главное не нервничайте, всё будет хорошо. Учебная калибровка — это обычная ситуация, из которой вы должны попробовать найти выход. Воспринимайте происходящее как экскурсию.

— Если всё будет хорошо… В чём же наказание?

— Это не наказание, это чтобы встряхнуть вас, настроить на учёбу. Вы получите определённые ощущения. Болевые, эмоциональные. Но, как я уже говорил, полчаса — и всё закончится.

Чем дольше я ждал начала калибровки, тем страшнее становилось. Не обоссаться бы. Куда эти калибраторы хотят меня всунуть? В жерло Везувия? На Титаник? В речку с крокодилами?

Я напрягся…

Калибровка 6.0

Я стоял среди толпы…

Нет, не так.

Мы стояли среди толпы. Руки связаны за спиной, каждого держал за ворот мужчина с дробовиком и звездой помощника шерифа на лацкане пиджака. Вокруг люди. Со всех сторон смешки, плевки, ругательства — и общее настроение праздника. Играла музыка, взрослые грызли варёную кукурузу, у детей в глазах замерло любопытство. Небольшая площадь, зажатая между зданием городской ратуши, банком, отелем и салуном, едва вмещала всех желающих. Девочки из борделя «Грязные голубки» в вызывающе открытых платьях разместились на балконе салуна, махали знакомым, смеялись, зазывали клиентов. Вон та тоненькая, вторая слева, ещё три дня назад скакала на мне, как настоящая индейская скво на мустанге, а сегодня ведёт себя так, будто не с меня её сняли. В изящной ручке высокий стакан. Эх, я бы глотнул…

Стоп!

Я Георгий Саламанов, восходящий. За неподобающее поведение меня закинули в какую-то хренову учебную калибровку. Задания кого-то завалить у меня нет, просто нужно найти выход из ситуации… Из какой, вашу мать, ситуации?

В затылке скопилась тупая ноющая боль — целый комок боли! — но в жгут мозги не сворачивались, значит, я и в самом деле свободен в выборе.

А какой у меня выбор?

Для начала надо понять, где я, кто я и что вообще происходит?

Я напрягся, выдёргивая из памяти носителя информацию о нём. Имя: Плешивый Билл. Плешивый — потому что лет восемь назад арапахо зажали меня, то бишь его, на Орегонской тропе и сняли с головы половину скальпа. Снимали по живому. Двое держали, третий медленно, с наслаждением расчерчивал голову ножом. Аарон Корни — он, кстати, стоял сейчас первым в нашей цепочке — всадил в одного заряд дроби, двое других отскочили, взмахнули томагавками, и Аарон разрядил в них свой армейский кольт. Он спас меня в тот день, но только для того, чтобы сегодня нас повесили.

Свинство!

В центре площади стояла п-образная виселица и четыре петли на ней. Нас поочерёдно подняли на эшафот, велели встать на невысокие скамеечки и накинули петли на шеи. Я прикинул: когда скамеечку выбьют, то мне не хватит буквально пары сантиметров, чтобы дотянутся носками сапог до настила. Математики хреновы. Всё рассчитали. Хотят, чтобы мы мучились.

Я отыскал взглядом Аарона. Он стоял с закрытыми глазами, кончики длинных усов подрагивали, губы беззвучно шевелились, читая молитву. Он всегда отличался набожностью, наш Аарон, правда, это не мешало ему грабить дилижансы и поезда. Дограбились! Три дня назад мы приехали в этот городишко, дабы отсидеться после очередного дела, но пинки[44] выследили нас и взяли в самый интимный момент. Их старший намеревался отправить всю нашу банду в Омаху, в штаб-квартиру Юнион Пасифик, которой мы изрядно задолжали за пару взорванных вагонов, но местный шериф сказал, что ему мы тоже должны.

Ну, Штейн, ну, удружил. Во время третьей калибровки меня вздёрнули в похожем городке и похожим способом, и это была самая запоминающаяся смерть. Не представляю, какая может с ней сравнится из тех, что я успел пережить. Воздуха не хватает, лёгкие разрываются, хочется закричать, а нечем. А потом ты чувствуешь, как моча течёт по ляжкам.