Дверь к смерти (сборник) - Рекс Стаут

– А что же здесь дурного? – удивился я. – Не может же парень жениться на всех подряд.

– Он обещал… много раз.

– А вы держали при этом фигу в кармане? Сами понимаете, тут случай особый. Он знал, что ваша осведомленность о некоторых вещах способна привести его в камеру смертников, если вам взбредет в голову проговориться… Я уж молчу о других его грешках, связанных с таинственной преступной организацией. Вы не думаете, что он мог просто морочить вам голову? Хотя бы из опасения за собственную жизнь.

– Да, верно… Я так думала, но не хотела этому верить. Он говорил, что любит меня. Мы… спали вместе. И я верила, что он станет моим мужем. – Она решила, что следует привести более веские аргументы, и воскликнула: – Я так его желала!

– Еще бы. – Я надеялся, что моя реплика не прозвучала слишком ехидно. – А что вы думаете теперь? Он и в самом деле любил вас?

– Нет! Он бессердечный и коварный. Он меня боялся. Хотел, чтобы я никому ничего не рассказала, и все. Я уже подозревала… Он так изменился… А вчера я пыталась настоять, чтобы мы поженились на этой неделе. И он совершенно рассвирепел… Это было ужасно.

– Да, знаю, характер у него не сахар. А была у вас причина желать столь скоропалительного бракосочетания? Не ждали ли вы, к примеру, посланца Небес? Скажем, младенца?

Она вспыхнула и воззвала к Арчеру:

– Должна я выслушивать такие оскорбления?

– Простите, – упрямо настаивал я, – но вы чересчур ранимы для женщины, готовой на все, чтобы выскочить замуж за убийцу. А не…

– Я не знала, что он убийца! Просто догадывалась, что, если расскажу то, чем поделилась со мной миссис Рэкхем, и то, что сказал он… ему придется несладко, вот и все.

– Понятно. А вчера в пылу ссоры вы угрожали его разоблачить?

– Да.

Я уставился на нее.

– Знаете, сестричка, – провозгласил я, – вам следовало получше все продумать. Более неуклюжая лгунья мне еще не встречалась. Я даже решил…

Дайкс вмешался:

– По ее словам, Рэкхем, возможно, вообразил, что по истечении стольких месяцев ему уже ничего не угрожает.

– Да? Это подтверждает мою мысль. Попробуйте абстрагироваться от ее слов и поставить себя на место Рэкхема. Он не настолько туп, чтобы так рассуждать. Кому, как не ему, знать, что такое пять месяцев для убийцы. Он стоит перед выбором: жениться на этой хорошенькой лгунье или позволить ей мчаться к вам с признаниями, которые будут стоить ему жизни. И он, такой коварный и бессердечный, чуть не пинками гонит ее к вам! Субъект, которому ничего не стоит ночью в густом лесу заколоть жену и сторожевую собаку, преспокойно отпускает на волю эту красотку, чтобы она на весь мир ославила его злодеем! Господи, неужто вы способны поверить в такую чушь?

– Люди бывают разные, – уклончиво рассудил Арчер. – Потом, она знает столько подробностей. Возьмите хотя бы телефонный звонок Вульфа и то, что он рассказал миссис Рэкхем о ее муже. Такую подробность не выдумать самой искусной лгунье, не то что неуклюжей.

– Ерунда, – отмахнулся я. – Никакого звонка не было. И миссис Рэкхем ничего подобного не говорила. А что касается связей Рэкхема с преступниками, то, скорее всего, это чушь, еще одна выдумка нашей сестренки – и тогда вам следует быть поосторожней. Или же ей удалось разговорить Рэкхема, и он не побоялся признать свой грех. Такой оборот событий я вполне допускаю, хотя выдумщица из нее все равно никудышная.

– По вашим словам, Вульф не звонил миссис Рэкхем?

– Нет.

– И он вовсе не выяснил, что доходы Рэкхема имеют криминальный источник?

– Господи, да миссис Рэкхем ушла из нашей конторы в пятницу после полудня. Неужто вы думаете, что в тот же вечер Вульф мог ей позвонить? Да он и пальцем не шевельнул, чтобы начать расследование, как и я, кстати. Вульф свое дело знал, но особым рвением отнюдь не отличался. – Я повернулся к Лине: – Я подумал было, что вас как следует поднатаскали, даже заподозрил руку профессионала, но теперь вижу, что заблуждался. Ясно, что такую ерунду могли придумать только вы сами. Это все, бесспорно, из-за вашего мла… О, простите, я забыл, что детскую тему при вас лучше не затрагивать… Одним словом, вы перестарались. Фабриковать улики в отношении подозреваемого в убийстве – занятие не для любителя. В жизни не слыхал большей нелепости. Чтобы Рэкхем предпочел суд присяжных женитьбе на вас? А ведь это еще не все. Если следовать вашей логике, то как должны были поступить мы с Вульфом, после того как я позвонил ему и сообщил, что миссис Рэкхем убили? Ведь кроме аванса, который она нам выплатила, нас ничего не интересовало. Почему же мы просто не передали дело в руки полиции? И еще: помните, как вели себя собравшиеся в тот вечер? Разве хоть что-то в поведении Рэкхема или его жены указывало, что супруги в смертельной ссоре? Не спрашивайте меня: я могу быть необъективен. Спросите остальных. – Покончив с ней, я обратился к Арчеру: – Я могу продолжать хоть целый час, но вряд ли это необходимо. Меня не удивляет, что вы клюнули на такую приманку. Уж слишком все походит на то, чего вы ждали как манны небесной. Вдобавок наша сестренка приправила свое заманчивое вранье такими смачными подробностями, как эта белиберда насчет меня и Рэкхема. Я не работал и не работаю на Рэкхема. И у меня нет его денег. Продолжать или хватит?

Арчер изучающе смотрел на меня:

– Значит, вы утверждаете, что мисс Дэрроу все выдумала?

– Да.

– Зачем?

Я передернул плечами:

– Не знаю. Хотите попробую угадать?

– Да.

– Что ж, сначала самое вероятное. Вы обратили внимание на ее глаза? Они горят. Думаю, ей не терпится оказаться на вашем месте. Она была привязана к миссис Рэкхем, а получив в наследство двести тысяч, должно быть, перевозбудилась. Мозги немного сдвинулись набекрень. Она вбила себе в голову, что Рэкхем убил жену… А может, ее вдруг озарило… Однако со временем, когда стало похоже, что Рэкхема не притянут к ответу, она решила, что ее долг – или предназначение свыше, не знаю – вмешаться. Имея на руках двести тысяч, можно позволить себе такую забаву. Тогда-то она и начала заигрывать с Рэкхемом. Видно, рассчитывала увлечь его настолько, чтобы он потерял голову и, презрев осторожность, делился с ней всеми тайными помыслами. Тогда, убедившись в своей правоте, она смогла бы осуществить замысленное. Но время шло, а он и не думал ничем делиться. И у нее, возможно, возникла навязчивая идея. Либо же она попросту отчаялась, если судить по представлению, которое здесь закатила. Да, она себя убедила, что Рэкхем виновен, но недоставало доказательств его вины. И вот она решила, что, кроме нее, добыть такие доказательства некому. – Я пригнулся к ней: – Одного желания совершить благородный поступок недостаточно, глупышка. Желание желанием, но надо еще иметь представление о том, как это делается. Кстати, вам не пришло в голову, что ваша задумка выставляет меня дешевым жуликом? За что покорнейше благодарю. Искренне ваш и все такое прочее.

Она закрыла лицо руками, и плечи ее судорожно затряслись.

Арчер и Дайкс безмолвно следили за ней, а я – за ними. Прокурор нервно пощипывал нижнюю губу. Дайкс, стиснув зубы, качал головой.

– Предлагаю вам выяснить, – сдержанно произнес я, возвысив голос, чтобы звуки, издаваемые Линой Дэрроу, не мешали им внимать моей речи, – когда она придет в себя, не сообщил ли ей Рэкхем и в самом деле что-нибудь полезное. Например, я вполне допускаю, что ему и впрямь платили за содействие какому-то мошенничеству или вымогательству, как она утверждает. Если они, конечно, в действительности сблизились настолько, что Рэкхем делился с ней сокровенным.

Слуги закона не сводили с девушки глаз. Лина рыдала навзрыд, причем так заразительно, что я не удивился бы, если бы и они заплакали следом в три ручья. Я отодвинулся от стола и встал.

– Если узнаете что-то полезное, не сочтите за труд позвонить. Я целый день буду в бегах, но мне передадут.

С тем я их и оставил.

Глава девятнадцатая

Когда я вышел на улицу из здания суда, мои наручные часы показывали семнадцать минут двенадцатого. Стоял теплый солнечный день, и на лицах прохожих появились благодушные улыбки. Я не улыбался. Несколько минут спустя Лина Дэрроу очухается. И, независимо от того, что еще она наплетет, им может взбрести в голову вызвать для разговора по душам Барри Рэкхема, а такой поворот событий чреват чем угодно. Самое меньшее – проволочкой, что для моих натянутых нервов уже чересчур.

Я перебежал через улицу к ближайшей аптеке, нырнул в свободную телефонную будку и набрал номер Рёдера. Молчание. Пришлось двигать к тому месту, где я оставил машину, лезть в нее и рулить к шоссе на Нью-Йорк.

По дороге на Манхэттен я четырежды останавливался, чтобы позвонить Рёдеру, и с четвертой попытки, на Сто шестнадцатой улице, наконец дозвонился и сообщил, где нахожусь. Он спросил, чего хотели от меня в Уайт-Плейнсе.

– Ничего особенного. Просто задали несколько вопросов. Проверяли одну из версий. Я направляюсь в «Черчилль», чтобы подтвердить, что с сегодняшним мероприятием все в порядке.