Река надежды - Мармен Соня

– Извините, но я не смогу вам помочь, мсье Гийо, – смущенно пробормотала Изабель.

– Я оставлю мсье Ларю записку. Я не смогу дождаться его возвращения, мне нужно идти через несколько минут.

– Возвращаетесь домой?

– Нет. Я должен зайти к портному Суару, чтобы забрать заказ, который я сделал в прошлом месяце, а потом я поеду ужинать к матери.

– Я буду проезжать мимо мастерской Суара и, если хотите, могу вас подвезти.

– Буду счастлив составить вам компанию, мадам! Но мне понадобится несколько минут, чтобы навести порядок на столе!

При виде его улыбки Изабель усомнилась, что поступила правильно. Предложив его подвезти, она поддалась порыву, но что, если юноша истолкует ситуацию превратно? Сказав, что подождет его в карете, она удалилась к себе, чтобы собраться.

Карету то и дело потряхивало на выщербленной мостовой, и в такие моменты колени пассажиров невольно соприкасались. Жак Гийо всю дорогу молчал и не сводил глаз с Изабель. От него едва ощутимо пахло анисом и мятой, и молодой женщине запах показался очень приятным. Такая настойчивость выходила за рамки приличий, и все же она не нашла в себе сил сделать ему замечание.

Стояло индейское лето. Сквозь окошко в карету проникал теплый ветер. Он ерошил молодому ученику нотариуса волосы, и Изабель с трудом сдерживалась, чтобы не убрать ему за ухо одну особенно непослушную прядку. Наконец она отвернулась и стала смотреть в окно.

Они как раз проезжали по улице Сен-Поль. На Рыночной площади детвора играла в мяч и прыгала на скакалках, к которым липла черная пыль. Женщины с преждевременно увядшими лицами протягивали прохожим корзины и соломенные шляпы собственного изготовления. Тут же ссорились два соседа: коза, принадлежавшая одному, съела кочан капусты на огороде у другого. На крик собралась толпа зевак, и на несколько минут дорога оказалась перегороженной. Вот радость для всех окрестных сплетниц!

Наконец карета свернула на улицу Сен-Франсуа, поднялась по ней на холм, поехала по Сен-Сакремени и остановилась перед свежепобеленным домом. Над красной лакированной дверью поскрипывала на ветру вывеска.

– Благодарю! – сказал Жак Гийо. – Надеюсь, мы еще увидимся сегодня вечером!

– Сегодня вечером? Вы еще вернетесь? – удивилась Изабель и поскорее отвела в сторону колени, чтобы избежать соприкосновения с молодым человеком.

– А разве вы с супругом не едете сегодня к Саразанам?

– К Саразанам? Ах да, конечно! Но я не знала, что вы тоже…

Он улыбнулся, взял ее руку, которую Изабель безуспешно пыталась спрятать в юбках, нежно поцеловал и легко спрыгнул с подножки на мостовую. Потом снял шляпу и поклонился.

– До вечера, мадам!

– До вечера, мсье Гийо!

Нахмурившись, Изабель проследила за ним взглядом, пока молодой человек не скрылся за дверью мастерской. Карета между тем двинулась дальше. «Господи, что со мной происходит? Я люблю Александера, замужем за Пьером и заглядываюсь на юного Жака?» Невзирая на неутоленное желание любить и дарить любовь, которое выливалось в беспросветное уныние, Изабель не желала заводить любовника. Но чем дальше, тем более одинокой и неудовлетворенной она себя чувствовала. Ей отчаянно хотелось, чтобы рядом был алчущий ее мужчина. У Пьера любовница была, Изабель об этом прекрасно знала. Супруг часто задерживался на «деловых встречах» и не осмеливался по возвращении домой смотреть ей в глаза. Однако это ее не огорчало. Главное, что он не показывался с этой женщиной публично, такого унижения Изабель не перенесла бы.

Вдруг карету качнуло с такой силой, что Изабель ударилась о дверцу. Базиль что-то крикнул, вокруг зашумели люди. По-прежнему занятая своими мыслями, Изабель уселась поудобнее и стала ждать, когда они снова поедут. Но карета стояла на месте, крики становились все громче.

– Что случилось? – спросила она, выглядывая в окно.

Вокруг экипажа толпились люди.

– Это нищенка! Нищенка угодила под колеса! – крикнул кто-то.

– Одной оборванкой меньше! – с облегчением отозвался другой голос.

Базиль, лицо которого стало белым как мел, говорил с каким-то мужчиной. Одна женщина стала звать на помощь, вторая заплакала. Встревожившись, Изабель вышла из кареты узнать, что же случилось.

– О господи! – вскричала она при виде распростершегося на брусчатке неподвижного тела.

– Мадам! Мадам! Я не виноват! Я бы никак не успел остановить, клянусь вам! – со слезами на глазах забормотал несчастный Базиль. – Девчонка выбежала на середину улицы, и я не смог ее объехать!

Девушка тихо застонала. Голова ее дернулась, из уголка рта на подрумяненную щеку вытекла струйка крови. Изабель наклонилась и приподняла ее шаль из грубой шерсти.

– Лошадь! Ее затоптала лошадь! – плача, пояснила стоящая рядом женщина. – Бедняжка!

– Мадам, вы ее знаете?

– Д-да, это малышка Шарлотта! Шарлотта Сильвен ее зовут, мадам!

– Шарлотта! Шарлотта, ты меня слышишь?

Девушка шевельнулась, потом ее подведенные углем брови нахмурились, и она приоткрыла глаза.

– Базиль, едем в больницу! Нужно отвезти ее в больницу!

– Центральная ближе всего, мадам! Туда мы все и ходим.

– Мадам! – позвала женщина, которая назвала имя пострадавшей. – Это ее, Шарлотты…

На руках она держала черного котенка, громко мяукавшего от страха.

– Он выскочил на дорогу, а Шарлотта побежала следом, – пояснила женщина, всхлипнув.

Кусая губы, Изабель поблагодарила ее и пообещала, что присмотрит за котенком, пока его юная хозяйка не поправится.

– Вы знакомы с ее матерью? Вы скажете ей, что…

– У нее нет матери, мадам. Шарлотта – сирота, она живет подаянием. У нее есть старший брат, Поль, но его вот уже полгода никто не видел. Неизвестно, что с ним случилось.

– Понятно. Спасибо вам!

Двое мужчин помогли Базилю уложить девушку на сиденье экипажа. Нужно было отвезти ее в больницу «серых сестер», которые оказывали помощь неимущим. Карета проехала по улице Сен-Пьер, спустилась к воротам Лашин, переехала через мост и остановилась перед старинным домом, известным как Дом призрения братьев Шаррон. В 1747 году здесь обосновались монахини ордена сестер милосердия и его основательница Маргарита Ювиль. В народе их называли «серыми сестрами». Раньше Изабель здесь не бывала, но она много слышала о матери настоятельнице и ее добрых делах.

Шарлотту отнесли в общую палату, где на многих десятках кроватей лежали больные.

– Это был несчастный случай! – пробормотала Изабель, глотая слезы. – Она спасала своего котенка!

– Идемте, мадам Ларю! – тихим голосом позвала ее монахиня. – Вы больше ничем не можете помочь ей. Сестры сделают все необходимое.

В последний раз посмотрев на девушку, к которой уже подошли две монахини, Изабель по темному коридору проследовала за монахиней к выходу. Серое платье божьей невесты, казалось, летело над полом, и только поскрипывание половиц напоминало, что она – создание из плоти и крови.

– Благодарю вас за доброту, мадам! – проговорила монахиня, оборачиваясь и беря Изабель за руку. – Да благословит Господь всех милосердных горожан, которые нам помогают!

Изабель прижала котенка к груди. Монахиня вздохнула и поправила черный платок, надетый поверх простого батистового чепца. Она не носила классического монашеского головного убора – наверное, потому что в простом платке ей было проще исполнять свои повседневные обязанности. На шее у нее висело серебряное распятие, украшенное изображением сердца и геральдической лилии.

– Боюсь, девушка не доживет до утра, мадам. Рана очень серьезная, а внутри наверняка есть и другие повреждения.

– Она… не выживет?

– Надежды на это мало. Мне очень жаль, мадам. Но Господь позаботится о ее душе, раз уж он решил призвать ее к себе!

– Если ей станет лучше, вы мне сообщите? А если… Если случится худшее, я возмещу расходы на похороны.

Монахиня кивнула, мимолетно улыбнулась и удалилась. Котенок мяукал и царапался, пытаясь пробраться повыше, к теплой шее Изабель. Заняв свое место в экипаже, она укутала его в шерстяную шаль.