Любовь властелина - Альбер Коэн

— Он тебе так и сказал? — спросил Адриан.

— Ну, я предполагаю, что это светский раут, потому что он говорил об аргентинской делегации. Он мне сказал, что извинится перед делегацией, объяснит про наше недоразумение и сразу после ужина откланяется и поедет к нам. Ну, в общем, совершенно очарователен! Я должна сказать, он меня просто покорил. И потом нужно признать, что он из-за нас готов изменить свои планы, это все-таки его идея прийти сразу после ужина с этими господами из аргентинского правительства, что очень лестно для нас. Странно, мне было так легко с ним разговаривать. Можно сказать, мы уже познакомились, — добавила она игривым голоском.

— Да, сто-то поздно узынают у этих аргентинцев, — сказал месье Дэм, умирающий с голоду.

— Чем более светский круг, тем позднее ужинают, — объяснила мадам Дэм, в результате телефонного разговора преисполнившись доброжелательности. — Ну что, теперь мы знаем, что и как, то есть просто гора с плеч, все ясно, все понятно, он сказал, что ровно в десять будет у нас. Теперь первое, что нужно сделать — избавиться от метрдотеля, я не желаю видеть здесь эту рожу, мы справимся с Мартой, все сами разогреем. Ипполит, пойди скажи этому клоуну, что ужин отменяется, и повару тоже скажи. Дай им что-нибудь, чтобы не было скандала, по три франка каждому, этого вполне хватит, раз уж так получилось. Диди тебе отдаст.

— Слушай, я не ресусь так сделать.

— Я схожу, — сказал Адриан, — и заодно расскажу Ариадне, что и как.

— Ах, мой бедный Диди, вечно тебе достается самая неблагодарная работа. Что делать, ты единственный мужчина в доме. И пришли Марту в столовую, пыжалста.

Войдя вслед за супругой в столовую, месье Дэм был ошеломлен великолепием накрытого стола, украшенного цветами, свечами и шампанским. Он с почтением принюхался. Мозно зе все эти сюдесные весси съесть самим, своей семьей, не под зорким оком этого вазного господина, и спокойно есть спарзу без всяких ссипсиков! Глядя на жену большими круглыми глазами, влажными от волнения, он потер руки.

— Ну сто, за стол?

— Уж, конечно, нет, — возразила мадам Дэм. — Мы съедим по кусочку стоя, в темпе rapido presto. Марта, принесите хлеб, сыр и три сэндвича с ветчиной, оставшиеся с утра. Поставьте все это на буфет и разберите стол. Вперед, девочка моя, поспешите и отнесите все это пока на кухню. Что касается окончательной уборки, я сама приду и дам соответствующие распоряжения, и внимательней с моей скатертью, сложите ее как следует, чтобы не было лишних складок. Ужин послужит для младших Рампалей, — сказала она, обернувшись к мужу. — Я позвоню им завтра утром, сразу как встану.

— Как Рампалей? Они разве в Зеневе?

— Да, именно так, из-за всех этих событий я забыла тебе сказать. Они позвонили мне сегодня и сообщили, что только что приехали. Такие милые, ну как обычно. Мне хотелось бы, конечно, пригласить их сегодня вечером, чтобы воспользоваться этим меню и потом господин заместитель Генерального секретаря увидел бы, в каком опчестве мы вращаемся.

— Они надолго приехали?

— На три-четыре дня, ты сам знаешь зачем, ну как обычно. Они торопятся из-за этих идиотских налогов во Франции. Она так мило намекнула по телефону, что у нее на руке мозоли от ножниц. Похоже, ты не понял, хотя все предельно ясно, намек на купоны, которые они оба нарезали в банке, ну ты знаешь, в этих маленьких комнатках при зале с сейфами. Ну вот, как я и говорила, когда ты меня перебил, я хотела их пригласить сегодня вечером, но поскольку Адриана не было дома и я не знала, как он на это посмотрит, то не осмелилась это сделать, потому что, с другой стороны, очевидно, что он захочет более тесного контакта с начальником в их первую встречу, и я сомневалась, и потому сказала, что перезвоню завтра, ибо сегодня у нас грандиозный прием, пусть они знают, и мы с ног сбились с этими приготовлениями. Так что я позвоню им завтра, как встану.

— Но, мусенька, ты не думаес, сто до завтра все испортится?

— Я приму меры. В холодильнике все сохранится, потом завтра мы разогреем, и все будет нормально.

— Да, — без энтузиазма прошептал месье Дэм.

— Это шикарное меню придется кстати, ведь Рампали аристократы, — сказала мадам Дэм так, чтобы Марта слышала, хотя она мало что из этого поняла.

— Из старого французского дворянства, — машинально подтвердил месье Дэм.

(Из поколения в поколение в семье Лееберг родители внушали отпрыскам уважение к семейству Рампалей, владевшему в Бельгии землями, которыми всегда управляли Лееберги, преданные и верные люди. Состояние, владения и псовая охота семьи Рампалей в течение целого века служила Леебергам предметом для бесед у камелька долгими зимними вечерами. В возрасте трех лет, сравнивая Рампалей со своей няней Аделью, маленький Адриан кричал серьезно и убежденно: «Дель деяет кака, а Иампаль никада, нет, нет». Видно, уже тогда понимал разницу. А мадам Дэм быстренько настроила своего мужа так, что, если ему случалось назвать при своих женевских знакомых звонкое имя Рампалей, он всегда добавлял «из старого французского дворянства», с легкой дрожью в голосе и скромно потупив взор.)

— В общем, я поговорю об этом с Диди завтра утром. Сегодня я его не стану трогать, чтобы он был в форме для встречи с начальником. Если ему покажется необходимым, чтоб мы пригласили этих пресловутых Рассетов, которых я никогда не видела, это его право. В любом случае завтра устроим званый ужин, будь то с Рампалями, будь то с Рассетами, а может, и с мадам Вентрадур, если что (я говорю «если что», поскольку мадам Вентрадур — все-таки не совсем тот уровень, и потом вся эта черная икра для одного гостя — слишком большой расход). По правде сказать, я предпочту Рассетов, это будет великосветское знакомство. Вперед, Марта, пошевеливайтесь, давайте поживей, пыжалста. А кстати, Марта, слушайте сюда. Высокий гость придет в десять часов, но на всякий случай заранее держитесь в районе двери в белых перчатках и будьте наготове, если вдруг он придет чуть раньше. Встаньте возле двери уже в половине десятого, держитесь прямо, и помните про белые перчатки, и уж будьте любезны их не испачкать, и следите за передником, он должен быть безупречно чистым. Как только гость позвонит, вы откроете дверь, улыбаясь, затем возьмете у него шляпу, улыбаясь, но не слишком, достаточно скромно, ну то есть как положено служанке, и затем вы пройдете и откроете дверь гостиной, где мы будем ждать, и громко объявите «господин заместитель Генерального секретаря Лиги Наций», но на этот раз без улыбки, как это делают на больших приемах, вы меня поняли?

— Но ведь, Антуанетта, Адриан сказал, что встретит его сам в вестибюле, через пятнадцать секунд после звонка в дверь.

— Точно, я забыла. Вообще-то мне так больше нравится, поскольку громко объявлять о прибывшем скорей пристало человеку стильному и образованному. Вам это не по плечу, бедная моя Марта, вы же из того опчества, где приемы не устраивают! Но я вас в этом не упрекаю, не ваша вина, что вы из низов.

Адриан, вернувшись, объявил, что Ариадна не голодна и спустится, только когда придет гость. Месье Дэм подкрался к буфету, взял кусочек хлеба и положил на него маленький ломтик сыра грюйер. «Ипполит!» — грозно одернула его мадам Дэм. Он понял, положил хлеб с сыром на место и стал ждать, пока его жена прочтет молитву. Вот уз прям, ситать молитву да ессе стоя ради кусоська сыра!

— Господи, — начала мадам Дэм, стоя перед буфетом и прикрыв глаза, — мы благодарим Тебя, что Ты задумал и подготовил этот вечер, который мы проведем с господином заместителем Генерального секретаря, да, спасибо Тебе, Боже, спасибо. — (Поскольку больше ей было нечего сказать, она повторяла это спасибо несколько раз все более растроганным и нежным тоном, чтобы заполнить пустоту в ожидании вдохновения для новых просьб.) — Спасибо, спасибо, спасибо, ох спасибо, спасибо. Мы благодарим Тебя еще и за то, что Ты в мудрости своей обратил внимание этого влиятельного начальника на наше дорогое дитя. Сделай же так, чтобы сегодняшняя чудесная встреча послужила неисчерпаемым источником благодати для нашего дорогого Адриана и чтобы он всегда находил в ней возможности духовного развития и интеллектуального обогащения. Аминь.

Чтобы как-то оправиться после мамаши Дэм, я написал письмо дорогому моему пастору Жоржу-Эмилю Делэй, приход Кюарнен, в кантоне Во, очень доброму и честному человеку, настоящему христианину, моему названому брату. Мой брат христианин, так я называю его в глубине души.

— Пройдемте в гостиную, — с достоинством произнесла мадам Дэм, похрустывая платьем с вышивками.

— Да, пройдем в салон, — повторил ее крошка-муж, который семенил за женой, прихрамывая, заложив руки за спину, а за ним последовал Адриан.

Они сели, и мадам Дэм начала извлекать посредством мелодичного щелканья микроскопические частицы ветчины, застрявшие между зубов. Затем она спросила, который час. Оба мужчины достали часы, и Адриан сказал, что сейчас двадцать минут десятого. Месье Дэм в течение минуты разглядывал свои часы-луковицу.