Твой первый - единственный - Ники Сью

Мое сердце екнуло, оно почему-то всегда екало, стоило только Вите растянуть губы в улыбке и сказать подобную глупость.

– Буду ждать лета, – я взяла цветок, обхватив горшок руками и прижав к себе. Растение было невысоким, но настолько красивым, что невольно притягивало мой взор.

– Тут рукой подать до лета. Будем ждать вместе. Поехали?

В ответ я кивнула. Мы сели в теплый салон Витиной машины, там играла приятная лирическая композиция и пахло хвоей. Горшочек поставили на заднее сиденье, Шестаков даже пристегнул его ремнями безопасности. Я тихо прыснула, наблюдая за столь забавной картиной. Он что-то наказал цветку, будто бы растение могло ослушаться.

Сев на свое место, Витя не спросил у меня, куда поедем. Он просто нажал на педаль газа, и автомобиль отозвался, начав движение. Мы ехали не очень быстро, я сжимала в руках сумку, иногда тайком поглядывая на Шестакова. В профиль он выглядел еще старше и мужественней. Скулы стали острей, на них появилась легкая щетина. От ребенка, который засыпал со мной на одной кровати в детстве, не осталось и следа. Мы оба выросли. Но прошлое до сих пор невидимой нитью связывало наши судьбы.

Проехав несколько улочек, Витя свернул в сторону канатной дороги, однако мы не остановились рядом, проскочив мимо вагончика, что курсировал до вершины горы.

– Куда мы едем? – робко спросила я, разглядывая пушистые ели. На них лежал снег, казалось, их нарядили к будущему празднику, до того нарядно и ярко выглядели деревья.

– Сейчас припаркуемся на нижней площадке.

И в самом деле, напротив новомодного ресторана мы свернули на парковку. Летом здесь всегда много машин, сложно найти место. Да и в выходные дни люди приезжают, подышать чистым воздухом, полюбоваться местными видами на горы. Сейчас же на стоянке было приличное количество свободных кармашков. В один из таких мы и завернули.

Витя вышел первым, он опередил меня и, совсем как джентльмен из старых романов, открыл мне дверцу.

– Спасибо, – коротко улыбнувшись, я кивнула и выскочила на улицу. Щелкнули замки, погасли фары. Мы пошли вдоль тропинки, что уводила от парковочной зоны. Снег продолжал падать, а звук наших шагов в тишине звучал отчетливо громко.

– Снег так забавно хрустит под ногами, – выдохнув клубы теплого пара изо рта, я опустила голову, всматриваясь в дорожку, на которую падали снежинки.

– Напоминает детство, – сказал Витя. Он шел совсем близко, держа руки в карманах парки, наши плечи едва не соприкасались, однако между нами все равно оставалось расстояние. Мне хотелось бы сократить его, а может, и ощутить тепло Витиных пальцев, которые бы легли по-хозяйски на мою ладонь. Однако я сама не решалась взять его за руку, а он почему-то не делал первых шагов.

– А мне напоминает печенье.

– Печенье?

– Ага, оно также хрустит.

– А через пару дней снег будет напоминать, вероятно, Айс-латте, – усмехнулся Шестаков. И мне стало жаль, что по прогнозу обещали повышение температуры. У нас в городе всегда так: день идет красивый пушистый снег, напоминающий зимнюю сказку, а на другой выглядывает солнце, и под ногами образовываются огромные лужи.

– Ужас, что за сравнение? – шутливо произнесла я.

– Ладно, тогда… что приходит тебе на ум, когда скажем… – он провел указательным пальцем по нижней губе, задумчиво вглядываясь в вечернее небо. Я тоже подняла голову, а там сплошное черное покрывало и луна, которую почти не видно за тучами.

– Не придумал?

– Луна! Что ты думаешь, когда смотришь на луну? – Витя взглянул на меня, словно заранее знал ответ. В свете уличных фонарей, что разносили тусклое освещение вдоль аллеи, глаза парня, шагающего рядом, напоминали вечернее море. Когда подходишь к пляжу, всматриваешься вдаль и почти ничего не видишь. Но находясь рядом с морем, разве обязательно его видеть? Я закрыла глаза, голос Вити напоминал шум прибоя, того самого моря, которое глубокой ночью почти не разглядеть. Покой, оседающий на плечи, покой, благодаря которому можно выдохнуть от усталости будних дней. Мне всегда нравился звук разбивающихся о камни волн. Мне всегда нравился Витин голос. Он успокаивал.

– Ожидание, – произнесла тихо я и открыла глаза. Мы остановились на тропинке, вокруг не было людей, только белые снежинки, что оседали крошкой на землю и нашу одежду.

– Ожидание? Что ты имеешь в виду?

– Есть легенда, что солнце и луна должны быть вместе. Каждый день они ждут встречи друг с другом, и каждый день она не наступает, – я вытащила руку из кармана пальто, пальцы немного свело от холода. Все же эта вещь не особо подходила для подобных зимних прогулок, нужно было надеть пуховик.

Повернув ладонь лицевой стороной вверх, я подставила ее под падающие снежинки. Они кружили и таяли, а я продолжала смотреть на них и думать об ожидании, о встрече, которая еще вчера казалась мне чем-то невозможным, как, наверное, встреча луны и солнца.

– Но у них одно небо, разве судьбой им не предначертано быть вместе? – ответил задумчиво Шестаков. Я ощущала его взгляд на себе, долгий, смиренный и очень теплый, будто луну только что сменило солнце, и пришла пора весны. От этого взгляда у меня горели скулы, и начали дрожать коленки. От этого взгляда внутри я расцветала, подобно первому подснежнику.

– Думаешь? Дело в небе? – я посмотрела на Витю, а он улыбнулся.

– Нет, конечно, нет, – деловито заявил Шестаков. Он вдруг потянулся к моей ладони, в которой уже скопилось достаточно влаги от снежинок, что, то и дело таяли, соприкасаясь с кожей. Я не заметила, в какой момент мы с Витей соприкоснулись лбами, а затем и кончиками носов. Лишь горячее дыхание, обжигающее мои потрескавшиеся от мороза губы, напомнило, что все это не сон. Вот он – Витя. Мой Витя из детства. Стоит рядом. Держит мою руку в своей ладони, как и тогда, три года назад, он готов отдать себя, не прося ничего взамен. И я… я ведь тоже готова на это. От подобных мыслей внизу живота разлилась волна щемящей нежности.

– А в чем тогда?

– Дело в тебе.

Глава 33 - Витя

Наверное так останавливается время. Кто-то на небесах, отвечающий за его ход, нажимает на красную кнопку, и все замирает. Мир ставится на бесконечную паузу, оставляя только двух людей. Мой мир в ту минуту закрылся ото всех, словно на него