Девятый круг - Фернандо Льобера

Его изящные руки сияли безупречным маникюром. На правом безымянном пальце он носил массивное кольцо: гербовую печатку, вырезанную на крупном аметисте в золотой оправе, — семейная реликвия, передававшаяся из поколения в поколение с незапамятных времен. Он сидел на мягком диване перед топившимся широким камином, который мог бы согреть и развлечь танцем теней того, кто согласился бы составить компанию хозяину. Полевую руку, на столике орехового дерева, округлый бокал превосходного хрусталя лелеял на донышке пару сантиметров французского коньяка. Рядом с бокалом лежала книга по истории наполеоновской эпохи, неожиданно быстро ему наскучившая.

Несмотря на ранний час, хозяин успел поужинать и собирался отдохнуть за чтением журнала. За неделю он имел обыкновение просматривать их десятками, в том числе профессиональные издания, массу экономических и такие, как «Конфиденсиаль»: невозможно предугадать, где именно проскользнет интересная информация.

Пресс-конференция, равно как и цирковая пантомима городских теленовостей — все это его нисколько не трогало. Полиция ежедневно доказывала свою беспомощность. Он замечал неуклюжие попытки оскорбить его (как будто они могли это сделать, со своими патетическими бреднями и устаревшими психологическими теориями!), внушая обывателям мысль, что они вот-вот его остановят. Если полицейские тешились надеждой задержать его, используя дешевые приемы, которые он знал как свои пять пальцев, словно сам придумал… Он позволил себе слегка улыбнуться, но улыбка пропала, как только его взгляд вновь обратился к журналу… Чего они могут добиться со своими архаичными методами? Разве они в состоянии воспринять скудным умишком те идеи и понятия, которыми он оперирует? Главная цель его замысла — не убивать, не умножать зло, но вылечить. Не столько разрушать, сколько созидать и освобождать.

В течение многих лет он вынашивал заманчивую идею рискнуть, попытавшись прорваться к новым горизонтам. Существовало лишь одно препятствие: жертвы непременно нужно было подвергать целительным мукам, и это всегда удерживало его у последней черты. А тем временем тяжесть в душе нарастала, стала непосильной и теснила грудь. И теперь, когда решение принято, назад дороги нет. Он должен дойти до конца.

Изображение Носферату обрамляли две другие фотографии, и одного из героев он знал хорошо: Себаштиану Сильвейра. Женщина на втором снимке показалась ему несказанно привлекательной.

По мере того как он читал статью, сознание заволакивало грозовое облако гнева. Его разгневали оскорбления, которыми был густо усеян текст. Нет, этого человека мало задевало то, что его обзывали монстром (как ни печально, но он им был). Намного больше возмущало, что поносить его осмеливался всякий сброд, лишенный интеллекта. Они не имели права его оскорблять. Кто они такие, чтобы судить его поступки?

Хозяин захлопнул журнал и с бешенством швырнул в плетеную корзину для мусора. От удара корзина опрокинулась. Он опомнился, перевел духи успокоился. Опираясь рукой на подлокотник дивана, он медленно встал и подошел к корзинке. Нагнувшись, он поставил ее прямо и аккуратно положил туда журнал. Возможно, полиция сообразительнее, чем он думал. Во всяком случае, ему еще не доводилось столь постыдно терять над собой контроль. Если он чем и гордился, так это хладнокровием и умением подчинять чувства разуму.

Обладатель ухоженных рук вновь развалился на диване и, сложив ладони пирамидкой, опустил подбородок на соединенные кончики пальцев. Он очень долго, бесконечно долго, не мог решиться и осуществить соблазнительный замысел. И теперь, в глухую ночную пору, потаенная часть его души по-прежнему восставала против жестокости. Но наука не имеет ничего общего с нравственностью. Наука развивается благодаря страданиям человека, войнам и экономическим катастрофам. В основе жизни и прогресса лежит смерть. Человек становится совершеннее, сталкиваясь с собственной природой и преодолевая ее. Именно в такие мгновения человек, муравей во вселенной, приближается к Богу.

Он подавил в себе сомнения и перевел взгляд на мятый журнал в корзине. Его глаза сощурились, и улыбка выступила на тонких губах, опушенных седыми усами и бородой. Путь намечен, и поздно переписывать финал сценария.

Беатрис поднялась по лестнице на третий этаж комиссариата, и с площадки повернула по коридору направо, в ту сторону, где находилась ее опергруппа. По пути ей встретилась парочка сослуживцев с полными руками бумаг. Они поздоровались с ней, уткнувшись в свои документы. Наконец она очутилась у двойных дверей и распахнула их, толкнув горизонтальную ручку. В большом квадратном помещении, выделенном опер-составу, теснилось множество островков из столов, составленных вместе. Островки были поделены между различными отделами: координации с международными бюро, по борьбе с убийствами (в том числе серийными) и поддержки антитеррористических формирований. Стены пестрели планами, картами, цветными фотографиями зловещих личностей и досками объявлений, забитыми информацией. Несколько штук электронных табло показывали время в разных частях света: Нью-Йорке, Лондоне, Москве и Гонконге.

В зале находилось около двух десятков человек: они сидели за компьютерами, листали документы или висели на телефонах. Рабочий процесс сопровождался аккомпанементом приглушенных разговоров и шелестом бумаги, лист за листом выдаваемой лазерными принтерами. Беатрис добралась до своего стола и ввела пароль в систему. Дождавшись загрузки компьютера, она пощелкала мышкой, проверяя электронную почту.

Подняв голову, молодая женщина встретилась взглядом со своим коллегой.

— Тебя искали из лаборатории, — сказал он. — Да, и шеф спрашивал о тебе несколько раз. Он рвет и мечет.

Беатрис кивнула и решила сначала наведаться в подвал, а уж потом идти на ковер к Гонсалесу: от шефа можно было ждать только неприятностей. Она спустилась в цоколь на лифте и двинулась к кабинету начальника научного подразделения. Шеф криминалистов находился у себя: лысый человек небольшого роста в гигантских очках в роговой оправе, одетый в белый халат. Луис Ренат мужественно пытался справиться с непосильной задачей: разобрать гору бумаг, громоздившихся на столе. Ренат был предан работе и слыл энергичным и вдумчивым специалистом. Беатрис поздоровалась, переступая порог.

— Пуэрто, проходи и садись. Я хочу кое-что тебе показать.

— Избавляешься от макулатуры?

Луис засопел.

— Все откладывал в долгий ящик. Понятия не имею, когда закончу.

Он порылся в кипе документов, попутно убрав остатки сдобной булки и жидкого кофе из аппарата, и вытащил голубую папку. Беатрис открыла ее и бегло просмотрела.

— Что у нас здесь?

— Важное доказательство. Еще одно, уличающее Роса в убийстве Мартинеса, но снимающее с него обвинение в других преступлениях. Подтверждается твоя версия, что эта серия не является делом рук одного маньяка. Посмотри.

Он привстал, выхватил из папки пачку фотографий и разложил их на свободном пятачке на столе.

— Горло и затылок Пабло Гарсии, последней жертвы. Цыгана, утопленного в грязи, — пояснил он.

— Я помню, кто это, Луис.

Снимки были сделаны в ультрафиолетовом свете, и Ренат указал кончиком шариковой ручки «Бик» налетали изображения, представлявшие интерес.

— Смотри сюда и сюда. — Он ткнул несколько точек на фото. — Следы нажима, оставленные, когда убийца давил на голову жертвы, чтобы удержать ее в луже. Отпечатков пальцев нет, поскольку преступник был в резиновых перчатках, но кое-какую информацию они нам дают: у убийцы крупные ладони. Обрати внимание, как расположены первые фаланги и большой палец. Очень большая рука, — уверенно повторил он.

Беатрис внимательно изучила фотографии и кивнула.

— А это, — продолжал Ренат, доставая другой снимок, — след руки, обнаруженный в доме Мартинеса. Похоже, что в пылу драки оба упали на журнальный стеклянный стол, разбившийся вдребезги. Поднимаясь, Рос оперся об один из осколков и оставил свой автограф. Как водится, отпечатков пальцев нет, но зато отчетливо видно, какого размера рука. А теперь сравни, и увидишь разницу.

— Когда пришли эти фотографии?

— Сегодня рано утром. Мы никак не могли управиться быстрее.

Ренат присел на край стола и собрал фотографии. Сложив их вместе, он поставил стопку вертикально и слегка постучал, выравнивая края. Из кармана халата он достал пачку сигарет и закурил, выпустив струю дыма.

— Кстати, только что пришли анализы образцов ДНК, взятых с мест преступлений. Ни одного совпадения.

— Большое спасибо, — проворчала Беатрис, вставая.

Ренат слез со стола и шагнул к стулу. Взглянув на нее поверх очков, он подмигнул:

— Задай им жару.

Беатрис вышла из комнаты, еще раз поблагодарив Рената, и села в лифт, собираясь зайти теперь к Гонсалесу. Получалось, Рос убил только Мартинеса. Остальные погибли от рук его сообщников, товарищей по преисподней, или кто там они есть. Если потребуется, из Роса они выжмут информацию запросто, в любой момент. Она потрогала карман куртки, где носила отчет о телефонных разговорах доктора Монтаньи за последний месяц. Благодаря содействию знакомого судебного следователя его удалось получить в считанные часы. Не мешало бы поговорить с Себаштиану и узнать, нашел ли он связующее звено между интересовавшими Монтанью пациентами (список им любезно предоставил компьютерный босс из госпиталя «Рамон-и-Кахаль») и «Божественной комедией». Велика вероятность, что в списке фигурирует имя следующей жертвы.