Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

больше про торговлю. Вот, спрашивается, какого чёрта этих товарищей отпустил, вдруг, что важное в газетах и ещё подумал, что если демонстрация вызвана его действиями, то испанцу и итальянцу тоже может достаться, не будут разбирать итальянец ты или немец, разговариваешь на чужом языке, на тебе по сусальнику. Не нравится по сусальнику, ну, на тебе в харю.

Пришлось и самому одеваться и идти в кафе провожать Нину, вспомнил, что там есть этот дедушка эмигрант, что по утрам всегда сидит там часами пьёт потихоньку кофеёк и газеты читает. Нина на руке всю дорогу висела. Опять засыпала, как работать-то будет. Вот не повезёт тому, кому она в жёны достанется. И его заездит до полусмерти и себя до истощения доведёт. Или наоборот – повезёт? Гадай.

Сдав с руки на руки под неодобрительный речитатив папы Карло девицу, Брехт оглядел кафе. Был дедок. Источник информации сидел у стойки и разложил на ней газету. Почему не за столиком? А потому что все столики были заняты. И все в основном мужчинами. Парижане все сидели с газетами и все что-то оживлённо обсуждали. Иван Яковлевич в душе надеясь, что он тому виной, подошёл к эмигранту и плюхнулся рядом на барный высокий стул.

– Добрый день.

Постаревший поручик Голицын мутноватыми глазами, не от пьянки, а от старости, осмотрел полковника с головы до ног и поинтересовался шёпотом:

– А вы товарищ, что не боитесь?

Как надо отвечать на вопрос, на который не знаешь ответ. Правильно. По-еврейски. Плавали. Знаем.

– А должен? – и взгляд из под бровей. Эх, ещё бы ушами пошевелить.

– Вы же из Советской России? Но вы и немец.

Что это? Вопрос? Ну, а чего скрывать.

– И потому?

– Ха-ха. Да вы ничего не знаете, товарищ?!! – и в газету пальцем тык.

– Потому к вам и пришёл. Неуч. Не знаю французского.

– Здесь на иностранном языке лучше не говорить. Давайте выйдем, вон лавочка под каштаном стоит. Посидим. Прочту вам интересную статейку.

Глава 16

Событие сорок четвёртое

Министра обороны спросили:

– Какие церковные звания будут введены в армии?

Министр обороны ответил:

– Митрополита и митрозамполита.

Иван Яковлевич сидел на кухоньке в их квартире и поедал яичницу. В кафе после беседы с «поручиком Голицыным», а на самом деле с полковником Романом Переверзневым, возвращаться не стал. Не боялся. Нет, нужно посидеть и подумать в одиночестве, чтобы не отвлекали. Вернулся к себе, сел на табурет. Встал с табурета. Походил. Сел и вдруг со страшной силой есть захотел. Этих любопытных интербригадовцев нет. Ещё волновайся за них. Решил чего приготовить, заглянул в холодильник. Шутка. На самом деле холодильник, только хрущёвский, оказывается, их не Никита Сергеевич придумал, украл, гад, идею. А ещё коммунист. Так в холодильнике «нехрущёвском» уже ничего не держали. Весна, а стена южная, так что только вот пяток яиц. Разбил одно не в сковородку, а в мисочку, проверить, не протухли ли они или там цыплята уже почти готовые вылупиться. Это яйцо оказалось нормальное. Так все пять в отдельную миску по очереди и разбивал. Последнее показалось подозрительным. Пришлось довольствоваться четырьмя. Обжарил на сковороде пару кусочков хлеба в выплавленном из бекона жире и плюхнул туда яйца из мисочки. Лепота. Сверху чесночка ещё, мелко порезанного, для аромата и укропчиком в магазине купленном, что напротив их дома, присыпать.

Сидел, поедал яичницу и пытался планы строить. Не сильно получалось. Процесс захватывал. Пришлось доесть сначала, вымыть посуду, чай не графья. Так графинчики, и завалиться на кровать. Подумать. И отрубился. Понятно, бессонная ночь.

Разбудили вернувшиеся пацаны. Итальянский Федька Леший не пацан, конечно, но ведёт себя словно пацан, так что пусть оба будут малолетками. Пришли с кучей новостей. Оказывается, те новости, что поведал ему царский полковник и вычитанные из газет даже устарели немного. Всё в действительности стремительно развивается и ничем хорошим кончиться не может.

Так это с какой стороны посмотреть. А смотреть можно с трёх сторон. Первый со стороны Германии. Проклятые боши из «Великой Германии», оказывается зверски убили сначала маршала Петена и его водителя, потом зарезали его жену, потом убили двух министров. Это удачно Иван Яковлевич выстрелил. Так уж совпало, что на совещание во второе управление приехало сразу два министра, вот они и подошли к тем двоим перекуривальщикам, третий тоже был генерал и заместитель министра. А один из куряк оказался не много ни мало, как начальником этого Второго Управления Генштаба Франции или главным шпионом Третьей Республика. Вот это Брехт настрелял! Дичи! Высокопоставленной.

Одним из министров был совсем уж монстр. Эдуард Даладье, там чехарда творилась в правительстве, и этот господин становился то Председателем правительства, то военным министром. Вот недавно в конце января опять понизили, стал военным министром, и чего спрашивается, генеральскую форму одел, если был штатской штафиркой. Ну, наверное, перед фотографами хотел блеснуть, рассказывая, чем совещание закончится. Представлял он в правительстве партию с интересным названием: «Радикальная и радикал-социалистов Республиканская партия». Вычурно и непонятно. Французы называли просто «Радикальной партией».

Вторым ряженым был министр внутренних дел Третьей Республики Маркс Дормой. Этот первый день был министром. Только вчера 13 марта 1938 года назначили, тоже из-за чехарды в правительстве третий или четвёртый раз. И тоже надел генеральскую форму (или комиссарскую, как там звания распределяются в полиции Франции), а не обычную штатскую, чтобы выступить с совместным заявлением перед прессой после совещания в Генштабе.

Примечательным было само совещание, на которое съехались министры. Они собирались обсудить интересную тему. Французское правительство решило обратиться в Лигу Наций с требованием, разоружить Германию и заставить вернуться её к соблюдению Версальского договора. И поводом послужило то самое письмо от имени «Великой Германии», что Брехт приколол к груди внезапно умершего маршала Петена.

Статья 8 соглашения Лиги поставила перед ней