2012. Лава и пепел - Дэн Грин

— Содовую? — предложил он.

— Нет, я предпочитаю не разбавлять, — ответил шериф.

Они выпили по паре глотков, причем Марти больше делал вид, что пьет. Он и так одолел чуть не треть бутылки. Не стоило напиваться, да еще в компании шерифа.

— Вы давно вернулись? — спросил Бассет, нарушая неловкое молчание.

— Пару часов назад, — ответил Марти, хотя был уверен, что старый коп знает это не хуже его самого.

— Трудный был путь?

— Не то слово, — помрачнел Марти. — Творится что-то ужасное.

Бассет пригубил виски и замолчал, разглядывая комнату. Марти терпеть не мог эту полицейскую привычку. Каким-то образом, даже ничего не говоря, копы умудрялись сделать так, что ты всегда чувствовал себя с ними подозреваемым или даже в чем-то виноватым.

— Вы приехали со стороны Ламара? — нарушил, наконец, молчание шериф.

— Да, оттуда.

— Как там обстановка?

— У вас разве нет связи с вашими коллегами в Ламаре? — удивился Марти.

— Есть, конечно, — пожал плечами Бассет. — Но всегда лучше порасспросить того, кто видел что-то собственными глазами.

— Там очень плохая обстановка, — не стал сластить пилюлю Марти.

— Вот как?

— На границе с городом, перед мостом, скопилось несколько сотен автомобилей беженцев. И они настроены очень решительно.

— Их не удержат?

— Нет, — однозначно ответил Марти. — Если они пойдут на прорыв, полиции не совладать с ними. Полицейских слишком мало. И мне трудно поверить, что они будут стрелять на поражение по гражданам США.

— А горожане?

— Коп сказал, что начальник полиции и мэр запретили организовывать отряды добровольцев. Боятся, что от них проблем будет больше, чем пользы.

— Наш мэр больше доверяет своим людям, — негромко сказал Бассет.

Он встал и прошелся по комнате со стаканом виски в руке.

— А что вы думаете по этому поводу? — спросил он, повернувшись к Марти.

Тот задумался, подбирая слова.

— Я думаю, что они прорвут заслон в ближайшее время. А через час-другой после этого будут в Рокфилде.

— И мы их не остановим?

— Нет. Количество беженцев сопоставимо со всем населением Рокфилда, включая женщин и детей. А если к ним присоединятся жители Ламара — их будет еще больше.

— Значит, городу конец?

— Не думаю. Это же беженцы, а не армия захватчиков. Им не нужен Рокфилд. Им нужно проехать дальше. Единственное, чего можно опасаться, — это спонтанных грабежей. Они, видимо, давно стоят под Ламаром. Наверняка у них на исходе горючее и продовольствие. Если их не пропустят через Ламар и им придется прорываться с боем, они будут разгорячены. И могут попытаться пополнить запасы силой.

Шериф снова надолго замолчал, глядя в темное окно, словно решаясь на что-то.

— Не буду ходить вокруг да около, — наконец сказал он. — Я тоже считаю, что нам не удержать город. Да и ни к чему это — вы правильно сказали, что это беженцы, а не армия захватчиков. И я тоже опасаюсь мародеров. Но я — не шериф Ламара. Я доверяю своим людям. И мне нужны решительные мужчины, готовые постоять за свой город. Затевать войну с беженцами глупо. Но удержать горячие головы от бесчинств можно только решимостью и силой оружия.

Марти потупил взгляд, поняв, куда клонит Бассет.

— Сэр, а почему бы вам не попросить помощи у федеральных властей? Это же их идея — закрыть дороги. Они могли бы прислать части Национальной гвардии.

— Похоже, вы давно не смотрели телевизор, — горько улыбнулся Бассет. — Посмотрите на досуге. Он еще работает. Вас многое удивит. Итак, что вы скажете?

— Простите, сэр, — смущенно ответил Марти, — но у меня другие планы.

Бассет поджал губы, глядя на Марти, который стоял перед ним, опустив голову, как провинившийся мальчишка.

— Я понимаю, — сухо сказал шериф. — В конце концов, это не ваш город. Вы приезжий.

— Нет, не понимаете! — рассердился Марти. — Я готов защищать свой дом, где бы он ни был. Но дом — это там, где твоя семья. А моей семьи тут, как вы видите, нет. И мне необходимо ее найти!

— Да, согласен с вами, — смягчился шериф. — Мужчина должен заботиться о своей семье. Я бы, наверное, на вашем месте поступил так же. Не могу вас осуждать.

— Кстати, сэр, а вы, случайно, не знаете, что с моей семьей?

— В этом городе я знаю все, — самодовольно ухмыльнулся Бассет. — Правда, тут довольно темная история. Ваша жена с дочерью куда-то собирались уехать с вашим другом. О’Брайен, кажется? На центральной улице у него спустила шина. Он начал менять колесо, и тут его едва не сбил автомобиль. Причем свидетели утверждают, что этот автомобиль вильнул на дороге так, будто он специально хотел сбить вашего друга. Но реакция О’Брайена оказалась на высоте. После этого он развернулся, на спущенном колесе добрался до мастерской Гаса Уилсона. Там Гас поменял ему колесо, починил пробитую покрышку. И они уехали на юг.

— На юг? — удивился Марти. — Но они собирались в Йеллоустон, а это на севере.

— Нужно быть большим идиотом, чтобы в этот вечер собираться на север, — хмыкнул Бассет. — А ваш друг на идиота не очень похож. Телевизор целый день только и трещал об этом извержении.

— Спасибо вам, сэр, — от души поблагодарил Марти.

— Не за что, — отмахнулся Бассет, направляясь к двери. — Кстати, еще одна странная деталь. Гас Уилсон сказал мне, что в пробитой покрышке вашего друга он нашел пулю.

«…а также под давлением чрезвычайных обстоятельств и сохраняя полномочия лишь в округе Колумбия, правительство и президент Соединенных Штатов Америки объявляют о временном приостановлении своей деятельности на территории страны. В соответствии с волей президента, правительственные чиновники, равно как и представители Вооруженных Сил, поступают в распоряжение губернаторов штатов либо иных продолжающих действовать институтов местной власти. Да поможет бог народу Америки…»

Марти нажал кнопку на пульте, выключая телевизор. Это сообщение передавалось на всех каналах каждый час. Зачитывали обращение дикторы каналов.

Это было похоже на неожиданный удар по голове на финишной ленте марафонского забега. Ты бежал из последних сил, выкладывался до предела. Радостный, ты приходишь к финишу — а оказывается, что ты спешил к началу боксерского поединка, и тебя первым же ударом отправляют в глубокий нокаут.

Нельзя сказать, что Марти был абсолютно не готов к этой новости. Когда он раскапывал информацию по вулкану, его уже посещали эти страшные и шокирующие своей отвратительностью догадки, И то, что творилось на территориях, подвергшихся удару стихии, то, что делалось, а вернее, не делалось для спасения людей — тоже не давало повода для оптимизма. Но одно дело — фантазировать. Другое — знать, что тебя предали, что от тебя и от всей твоей страны просто отмахнулись, как от торговца старьем на улице. Отмахнулись те, кто должен был все свои силы положить на то, чтобы ты был в безопасности. Тебя обманывали много лет, а ты был глуп и слеп, как и весь твой народ.

Безоглядная вера в политиков никогда не была присуща Марти. Он считал себя человеком трезвомыслящим и даже скептически настроенным. Но человек, представляющий его страну, был для него если не безгрешным, то, во всяком случае, не таким безоговорочно лицемерным и меркантильным, как большинство остальных политиков. Все-таки это был ПРЕЗИДЕНТ.

И вот даже этот столп, на котором держалась Америка, рухнул, обратился в пыль. От этого было горько, обидно и даже почему-то стыдно.

Марти не сомневался, что самого президента на территории Штатов давно уже нет. И ему настолько плевать на все правила приличия, что он даже не удосужился записать личное обращение, чтобы транслировать его своим избирателям. Правительство страны хладнокровно списало свой народ в расход.

Ну что ж, надо брать свое спасение в собственные руки. Надеяться на кого-то в этой обреченной стране уже не приходилось.

Да и не только в Штатах. Программы новостей уже не пугали. Усталый мозг отказывался воспринимать их реально. Происходящее в мире казалось чем-то далеким, как фильм-катастрофа на экране телевизора…

…Мир стремительно погружался в хаос. Исчезновение с лица цивилизации такого мощного игрока, как США, мгновенно обрушило все биржи и рынки. В одно мгновение растворилась в небытии вся мировая финансовая система. Вслед за ней в тартарары провалилась политическая.

Западная Европа, подтачиваемая клубком загнанных внутрь противоречий, занималась удушливым дымом междоусобиц, грозивших перерасти в полноценный пожар.

Зато Ближний Восток полыхнул сразу, как бочка с нефтью. Самоуверенные евреи, державшиеся во вражеском окружении во многом благодаря сдерживающей роли Соединенных Штатов, не стали дожидаться, пока арабы договорятся между собой и сотрут их с лица земли, и ударили первыми. Война Израиля против всех длилась уже третий день, арабы несли страшные потери, но решить проблему кардинальным образом у евреев просто не хватало сил.