Похорони Меня Ложью (ЛП) - Сото С. М

Я слышу, как в замке поворачивается ключ, и не успеваю опомниться, как включается свет, и фигура входит, закрывая дверь. Когда он поднимает глаза, уже слишком поздно. Его глаза расширяются, и тревога освещает его черты. Он обводит взглядом свою студию, паника ясно написана на его лице.

— Милое местечко.

Я кладу руки на подлокотник его кресла, заставляя его чувствовать себя неловко. Он боится. Я вижу это по его глазам. Очевидно, он знает, кто я, а значит, точно знает, зачем я здесь.

— Как ты сюда попал? — спрашивает он, стараясь скрыть дрожь в голосе, но я все равно ее замечаю.

— У меня есть свои способы. Хотя отдам тебе должное. Я не смог просмотреть ничего из того, что у тебя здесь есть. Который компьютер, как я полагаю, наполнен подробностями моей жизни? Для Маккензи?

Я машу рукой вокруг нас, в сторону компьютеров и проводов, свисающих из каждого угла. Здесь нет недостатка в технологиях. Джек Лейн прикрыл все свои базы.

Его лицо бледнеет от моего вопроса.

— Не понимаю, о чем ты.

Я встаю с его кресла, и он резко отскакивает от меня, роняя сумку, которую держит в руке. Он пытается убежать, протягивая руку к входной двери, но я пересекаю комнату. Схватив его сзади за шею, я прижимаю его к стене.

— Что ты для нее делаешь? — спрашиваю я, сжимая.

— Ничего. Клянусь, — задыхается он.

Я ухмыляюсь ему, и он съеживается от страха.

— Попробуй еще раз, мистер Лейн.

— Она моя подруга. Вот и все. Мы просто тусуемся, когда ей нужно с кем-то поговорить.

Мои губы плотно сжимаются. Мне не нравится этот ответ. Это почти хуже, чем то, что она наняла его, чтобы помочь ей. Если они друзья, есть шанс, что он захочет ее трахнуть, а этого просто не произойдет.

— Неужели это так? — спрашиваю я устрашающе спокойным голосом.

Он сглатывает под давлением моей руки. Было бы так легко раздавить ему горло. Но я, очевидно, не могу этого сделать. Маккензи никогда мне этого не простит.

— Д-да, — задыхается он. В его глазах вспыхивает бунт. — И даже не вздумай причинить ей боль.

Мои брови поднимаются до линии волос.

— Комплекс спасителя, вот что это такое, Джек? Потому что тебе он не идет. Придерживайся хакерства. Вот в чем ты хорош. И небольшой совет. — я наклоняюсь, выравнивая наши взгляды, и слегка усиливаю хватку, доводя свою точку зрения до конца. — Она моя во всех отношениях. Если ты надеешься спасти ее, то не сможешь. Мне не нравится, когда люди пытаются забрать то, что принадлежит мне, Джек. Держись от нее подальше.

Я отшвыриваю его, и он падает на пол, едва удерживаясь на ногах. Он потирает кожу на горле, задыхаясь.

— Она не хочет меня, идиот.

— Послушай меня, Джек. Если ты прикоснешься к моей девушке, если ты хотя бы подумаешь о том, чтобы прикоснуться к ней, тебе конец. Ты будешь первым, кого я убью. Понял? — я прохожу мимо него, направляясь к двери. — И купи новые гребаные замки, — бросаю я через плечо, оставляя его позади.

Выйдя в коридор, я смотрю на часы. Это заняло немного больше времени, чем ожидалось, но у меня в запасе еще достаточно времени, чтобы добраться до места, где я остановился, прежде чем Маккензи приедет туда. Я попросил ее встретиться со мной там, чтобы мы могли поговорить о том, что она думает и знает.

К тому времени, как я добираюсь до квартиры, у меня как раз хватает времени налить себе стакан виски, прежде чем я слышу стук в дверь. Когда я открываю ее, я ожидаю увидеть Маккензи, но определенно не эту ее версию. Ту, которая переполнена гневом, что буквально пар идёт из ушей.

Блядь.

Маккензи

В ту секунду, когда я вижу База и то, как он, красив сегодня, мой гнев вновь захлестывает меня. Почему он всегда выглядит таким сексуальным? С его дурацкими сексуальными глазами и дурацкими длинными волосами. Всю дорогу сюда я обдумывала новости, которые сообщил мне Джек. Это может ничего не значить, это может быть случайным совпадением, но я знаю, что это неправда. Я все еще взваливаю на плечи столько гнева. Я злюсь на него за гала-концерт, за тех девушек в его постели, за его помощницу Мию.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда мое такси подъехала к адресу, который он прислал, я не могла остановить закатывание глаз. Конечно, его богатая задница быстро обзаведется квартирой такого размера в Нью-Йорке. Отвратительно, как он иногда богат.

Я крепче сжимаю газету, которая теперь сминается в моих руках. Проскакиваю мимо него, а затем поворачиваюсь к нему. На нем парадные брюки и белая рубашка на пуговицах, галстук давно снят, первые пуговицы расстегнуты, обнажая загорелую грудь. Я швыряю газету ему в грудь, отталкивая его вместе с ней.

— Не объяснишь ли мне, почему твой отец оплатил мне полную стипендию в Небраску в выпускном классе?

Что-то светится в его глазах, и он вздыхает.

— Чертов Джек.

Мое сердце замирает. Страх свернулся у меня на языке.

— Что ты сделал? Откуда ты знаешь Джека? Лучше не трогай его. Он невиновен.

Он усмехается.

— С твоим драгоценным маленьким бойфрендом все в порядке.

— Ответь мне, Себастьян.

— Он дома, в целости и сохранности, если ты об этом.

Я стискиваю зубы.

— Отвечай на мой чертов вопрос, Себастьян, или да поможет мне Бог.

— Потому что я ему так сказал.

— Зачем ты это сделал? — он уходит от меня, и я бегу за ним. — Нет, нет, нет. Ты не должен этого делать. Тебе не удастся убежать от этого разговора. Скажи мне правду прямо сейчас! — кричу я, мой голос срывается, эхом отдаваясь вокруг нас в роскошном пространстве.

Он хватается за подоконник и опускает голову. Он внезапно напрягается, и я чувствую, что бы он мне ни сказал, это все изменит.

— Садись.

Мои губы сжимаются.

— Нет. Я буду стоять. Начинай говорить.

— Сядь! — кричит он.

— Нет!

Внезапно он резко поворачивается и швыряет свой стакан, и тот разбивается вдребезги, ударившись о стену. Мое сердце замирает, а дыхание застревает в горле. Я настороженно смотрю на него, замечая, как гнев волнами изливается из него.

— Я не лгал, когда говорил, что не убивал ее, но я сделал кое-что гораздо хуже.

При этих словах я падаю в кресло, как он и ожидал.

— Что ты сделал?

Мое тело дрожит, а желудок скручивается в узлы, когда мои слезы висят на краю моих ресниц, на грани падения.

— У всех нас есть роли в нашей жизни, и в моей дружбе с парнями я был человеком, к которому они приходили, когда им нужно было о чем-то позаботиться, и когда я вернулся из Бразилии, Винсент нуждался во мне, чтобы что-то сделать.

Он поворачивается ко мне, и я вижу вину в его глазах. Я стискиваю зубы, боль пронзает мою грудь.

— Просто скажи. Просто скажи это, мудак.

— Они были на скале Поцелуев в ту ночь, когда наткнулись на нее... — он прочищает горло, и моя грудь трещит. Вся земля колышется у меня под ногами. — Она была в лесу. Зак подошел посмотреть, дышит ли она, случайно дотронулся до нее и запачкался ее кровью. Он испугался, и все они приняли решение избавиться от доказательств того, что они были там в ту ночь.

Мой подбородок дрожит в попытке контроля своих эмоций. Они коснулись моей мертвой сестры.

Они сняли с нее одежду, чтобы защитить себя.

— Они боялись, что ты будешь продолжать преследовать их, поэтому попросили меня позаботиться об этом.

Медленно я встречаюсь с ним взглядом, и слезы вырываются наружу. Он морщится и выглядит явно задетым. Я впервые вижу столько эмоций на его лице. Обычно он замкнутый. Так хорошо скрывает то, что он испытывает или о чем думает, но я чувствую, что вижу все это прямо сейчас, и это больно. Я чувствую, что не могу дышать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— И ты это сделал? — спрашиваю я почти шепотом.

— Не так, как они хотели, но да. — раскаяние. Это написано у него на лице, поэтому я отвожу взгляд, ожидая продолжения. — Я велел отцу отвезти тебя подальше от Ферндейла. От них. Сказал им, что я позаботился об этом, и позволил им верить во все, во что они хотели верить.