Мрачный Жнец - Ларисса Йон

Она промокнула глаза салфеткой, и на левой руке не было знака пары Фантома, точной копии его родового знака, напоминавшего о том, что она потеряла. То, что они все потеряли.

— Ты знаешь, почему его душа в ловушке? Он страдает? — Ривер не знал ответа ни на один из этих вопросов, и не хотел причинять Серене ещё больше боли, поэтому сел рядом с ней и взял её за руку.

— Гадес заботится о том, чтобы ему было как можно безопаснее и комфортнее.

— Но я не знаю Гадеса, — всхлипнула она. — Он не знает Фантома, и…

— На самом деле, он знает Фантома. — Ривер поймал её взгляд, желая, чтобы она полностью поняла, что он собирается сказать. — Однажды они встретились после битвы. Фантом болтал чепуху, и они были как лучшие друзья. Поверь мне, Гадес — это… — Он попытался подобрать подходящее для этого парня слово. Хороший? Нет. Приличный? Не — а.

— Добросовестный мужчина, — закончила Харвестер, избавив Ривера от нескольких неловких секунд. Ривер кивнул. — Он серьёзно относится к своим обязанностям и будет относиться к Фантому с величайшим уважением.

— Хорошо. — Серена высморкалась, и Ривер подождал, пока она закончит, чтобы рассказать о причине, по которой они здесь оказались.

— Серена… Фантом сказал, что Ревенант принёс тебе книгу. Какую книгу?

Она указала на книгу на барной стойке.

— Это странно. Я не просила её, поэтому не знаю, зачем он её принёс.

Харвестер подняла книгу и, нахмурившись, посмотрела на неё.

— Бездна. Хм. Я уже читала её раньше.

Бездна. Почему это слово всё время всплывало?

— О чём она?

Харвестер повертела её в руках.

— Это история об ангеле, чья пара пропала без вести, и о том, на что он пошёл, чтобы найти её. Он включает режим Джона Уика. Теряет крылья и всё такое.

Она открыла книгу, и оттуда выпал листок бумаги, но она поймала его своей силой и поднесла к ладони.

— Это от Ревенанта. — Ривер вскочил на ноги, его сердце бешено колотилось.

— Что там написано?

— Тут говорится, что он просит прощения и просит передать эту записку Риверу.

Она пожала плечами и протянула ему записку.

Как только он коснулся листа, по его руке пробежал электрический разряд, и на бумаге появилось ещё больше торопливо нацарапанных слов. Когда он читал, у него внутри все сжалось.

«Я облажался, братан. Я дал Молоку и Баэлю слишком много свободы, и к тому времени, когда осознал ошибку, стало слишком поздно. Молох похитил Блэсфим, Рив. Я сделал то, что должен был сделать, чтобы сохранить ей жизнь. Я хочу всё исправить, но должен найти свою пару. Прости меня.

Рев».

— Ну? — Харвестер подошла к нему сзади. — Что там написано?

Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, Ривер поднял глаза.

— Тут написано, что у него неприятности. И если он в беде, то и мы все в беде.

Глава 24

Ревенант брёл по кипящей реке глубиной по колено, по бесконечному грёбаному водоёму, берега из застывшей лавы которого были горячее, чем сама вода. Вокруг него поднимался пар, обжигая кожу, ноздри и глаза. Как и кожа на погруженных в воду ногах, раны от пара заживали почти мгновенно, что позволяло ему снова обжечься. Бесконечный цикл боли был жестоким, но Рев продолжал двигаться. Продолжал прокладывать путь к своей паре.

— Иди к истоку реки Скальдера и поднимись по ступеням Храма Дрожи. Если ты достаточно любишь свою женщину, ты её найдёшь.

У Молоха даже не хватило духу сказать Ревенанту в лицо, где он может найти Блэсфим. Он послал лакея, у которого теперь не было яиц. Это ознакомительная версия того, что произойдёт, когда Ревенант завладеет Молохом. Этим сукиным сыном.

Ревенанту следовало уничтожить его задолго до этого. Он должен был уничтожить любого демона или падшего ангела, которые могли бы даже подумать о том, чтобы представлять для него угрозу. Теперь этот ублюдок собрал армию, невиданных ранее размеров. И если Азагот уступит, Сатана сможет получить свободу и принять командование. Это была бы катастрофа почти библейских масштабов, произошедшая намного раньше запланированного срока.

Вода струилась вокруг ног, но река сузилась и обмелела. Даже берега, почерневшие от пепла, больше не светились под толстым слоем остывшего камня. Впереди, сквозь редеющий пар, он увидел массивный храм, высеченный в целой горе. Несмотря на обстоятельства и мучительную боль, Ревенант смотрел на него с благоговейным трепетом. Должно быть, на его создание у десятков тысяч демонов ушли тысячи лет. Конечно, он слышал истории, но никогда не бывал в одном из многих мест в Шеуле, недоступных обычными способами, такими как переходы.

Даже процветающая индустрия туризма, которой управляют дьяволы-скиммеры, правящие лодками, способными преодолевать кипящие воды, не смогла бы привести его сюда. Не то чтобы у него была такая возможность. Силы Молоха перебили всех лодочников и уничтожили суда. Очевидно, Молох хотел, чтобы Ревенант несколько дней пробирался по реке, прежде чем добраться до храма.

Грёбаный мудак. Ревенант собирался сварить яйца Молоха в котелке на костре. Прямо у него на глазах. Потом было бы барбекю из сосиски.

Ревенант оглянулся на бесконечную ленту кипящей реки, прорезающую горы и долины, и подумал, сколько раз за время путешествия его ноги обварились до костей. Сначала он летел. По крайней мере, пытался. Мощный, постоянный нисходящий поток воздуха не давал пролететь над паром, и вскоре жар опалил крылья, а пар пропитал перья. Сморщенные и насквозь промокшие, они больше не могли поддерживать его, и он погрузился в кипящие воды, пролетев всего несколько миль.

Я иду, Блэсфим.

Шаг за мучительным шагом он приближался к величественной лестнице. Река сужалась, приближаясь к ступеням, где исчезала под ними, предположительно беря начало где-то под храмом. Пар клубился вокруг Ревенанта, когда он, наконец, вышел из воды и ступил на каменную ступеньку. Н оги подкосились, и он опустился на колени, тело дрожало, дыхание давалось с трудом, так как организму требовалось время, чтобы восстановиться. На это не было времени. Не тогда, когда Блэсфим могла испытывать невыразимые ужасы. Он попытался встать, но ноги подвели, и он пополз.

Постепенно, по мере того как он поднимался, к конечностям вернулась чувствительность. Нормальное самочувствие. Он поднялся, ноги у него дрожали, но да, он на пути к тому, чтобы перестать чувствовать себя лососем-пашот.

Он поднял голову верх. Вниз. И произнёс тысячу различных проклятий. Он карабкался по ступеням несколько часов, но почти не продвинулся вперёд. Лестница тянулась бесконечно, исчезая в ядовитых облаках,