Криппен - Джойн Бойн

— Эдмунд, — сказал мистер Джон Робинсон, уставившись на него. — Что случилось?

— Хоу… — начал тот, но мгновенно осознал свою оплошность. — Отец, — быстро поправил себя он, переведя взгляд с мистера Робинсона на Марту Хейз и обратно и отчаянно пытаясь взять себя в руки. — Извини, мне чуть-чуть нездоровится. Я подумал — может, еще немного поспать?

— А ты не голоден?

— Нет! — отрезал он. — Нет, я уже поел.

— Хорошо. Как тебе угодно, — сказал мистер Робинсон растерянно и озабоченно. — Спуститься с тобой?

— Нет, все нормально, просто мне нужен покой.

— Может, принести воды, Эдмунд? — спросила Марта, заметив, что мальчик бледнее обычного, а на лбу у него выступил пот. — Это нисколько меня не затруднит.

— Право же, все хорошо, — твердо повторил он. — Просто мне нужно отдохнуть — вот и все. Увидимся позже.

Он пронесся мимо них и скрылся на трапе. Джон Робинсон нахмурился и подумал: не пойти ли все-таки за ним?

— Он поправится, — сказала Марта, прочитав его мысли. — Пусть поспит.

— Конечно, — ответил мистер Робинсон, признав разумность довода. — Тогда пойдемте завтракать?

— Только погодите пару минут, — сказала она, взяв его под руку. — Я очень люблю это время суток, а вы? Давайте просто посидим пару минут. В любом случае внутри, похоже, куча народу.

Мистер Робинсон был не очень голоден и согласился: они прилегли в шезлонгах и стали наблюдать за тем, как морские птицы камнем устремлялись к воде и снова взмывали ввысь со своей добычей. Мистер Робинсон еще не достиг того состояния, когда мог бы наслаждаться плаванием, но Марта Хейз дорожила каждым его мгновением.

— Я и представить себе не могла, что когда-нибудь пересеку Атлантику, — сказала она, глядя на океан с такой радостью и волнением во взоре, что мистер Робинсон невольно улыбнулся. — У меня были совсем иные виды на будущее. В Антверпене мне жилось очень плохо. А сегодня утром я проснулась в таком… приподнятом настроении. Началась новая жизнь. Я давно уже не была так счастлива, как сейчас, сидя здесь.

— Я родился в Америке, — произнес мистер Робинсон, который все же предпочел бы уйти в каюту. — И с радостью возвращаюсь на родину.

— Правда? Но у вас почти не слышно акцента.

— Просто я много лет прожил в Лондоне. Видимо, похоронил свой акцент где-то там. В первый раз поездка не очень мне понравилась, да и теперь я от нее не в восторге.

— Значит, вы останетесь в Канаде? И больше никогда не вернетесь обратно?

— В Канаде или в Соединенных Штатах. Да, я никогда не вернусь в Европу или Англию. Ненавижу Англию. Ненавижу ее народ. Я не нашел там ничего, кроме… горя.

Марта нахмурилась: он говорил со злостью, и его манера слегка ее встревожила.

— Знаете, что сегодня могло бы произойти? — сказала она, желая сменить тему.

— Могло бы произойти? — переспросил он, удивившись сослагательному наклонению.

— Сегодня я могла бы выйти замуж, — ответила она, вздохнув.

Мистер Робинсон промолчал. Он догадывался, что Марта Хейз многое до сих пор скрывала, но не хотел задавать ей никаких личных вопросов, пока она не будет готова сама на них ответить.

— Я рассказывала вам о своем друге мистере Брильте? — спросила она. Он кивнул, припоминая пару беглых замечаний. — Мы с мистером Брильтом познакомились примерно полтора года назад. Он работал учителем в Антверпене — очень интеллигентный мужчина. Меня поразили его знания по истории и литературе. О чем он только не рассказывал мне, с какими только книгами не знакомил! Ах, мистер Робинсон, по-моему, этот человек прочитал все, что было когда-либо написано. От римских историков до средневековых поэтов, от драматургов Возрождения до новейших романистов. Даже европейские романы в оригинале. Понимаете, он умел говорить на шести языках. Выдающийся человек. И я готова признать, что он обогатил мой кругозор массой различных возможностей. Конечно, его нельзя назвать писаным красавцем, но в нем было что-то другое. Магическое. Настолько интеллигентное, что этим трудно не восхищаться.

— Людям нравится притворяться влюбленными, — высказался мистер Робинсон, — хотя на самом деле никакой любви не существует. Все мы просто используем друг друга в своих целях. Вы не согласны?

— Нет, не согласна, — возразила женщина. — Какой циничный подход! Я любила мистера Брильта, как никто другой до меня. И он говорил, что тоже меня любил. Мы очень много времени проводили вместе. Ходили в театр, в мюзик-холл. — При этом ненавистном слове мистера Робинсона передернуло. — Иногда катались на лодке и устраивали пикники на берегу озера. Он знал все самые лучшие магазины и сам готовил бутерброды с экзотическими сырами и холодным мясом. Я никогда раньше не пробовала ничего подобного. Чудесные деньки, — добавила она, увлеченная потоком воспоминаний. — Понимаете, он предложил мне руку и сердце. Полгода назад, за обедом, опустился на одно колено, достал кольцо с бриллиантом и сказал, что я, Марта Хейз, могла бы сделать его счастливейшим человеком на свете, если бы согласилась стать миссис Леон Брильт.

— И вы согласились?

— Да. Я затрепетала. Не верилось, что такой культурный и интеллигентный человек способен заинтересоваться женщиной, подобной мне. Конечно, я надеялась, что однажды он сделает предложение, и уже начала мечтать о том, как мы поженимся и заживем вместе, но когда это все же случилось, была потрясена. Мы назначили дату — сегодняшний день — и заказали венчание в церкви. Я уже начала строить планы на будущее. И тут вдруг стряслось это.

Мистер Робинсон уставился на нее. Он заметил, что она сильно стиснула зубы перед тем, как перейти к печальной части своей истории.

— Расскажите мне, — попросил он. — Или, если хотите, потом. Если вам больно говорить.

Прежде чем она смогла продолжить, из обеденного зала вышел Дюмарке и неуклюже поковылял к ним. Приблизившись, он уставился на них, словно злобный зверь, который обнюхивает добычу, решая, нападать или нет. В конце концов мальчик прошел мимо, немного приволакивая ногу и удостоив их одним лишь кивком. Марта непроизвольно вздрогнула.

— В этом мальчике есть что-то… — начала она, но так и не закончила свою мысль. — Он что, прихрамывает?

— У него странноватый вид, — согласился мистер Робинсон. — Словно сильно чем-то разгневан, хоть и сам не знает чем. Он сильно отличается от своего дядюшки. Тому все глубоко безразлично. Да, кажется, он немного волочит ногу. Но прошу вас, мисс Хейз… Марта… расскажите, что же произошло с вашей помолвкой? Надеюсь, ничего трагического? Моя первая жена погибла в дорожном происшествии, так что я кое-кто знаю о подобных вещах. — Он и сам не заметил, как проговорился, и тотчас пожалел, что поделился такими глубоко личными сведениями.

К счастью, она никак на это не отреагировала.

— Это было в четверг, месяца два назад, — сказала она, отведя взгляд. — В одном антверпенском магазине я нашла очень красивое свадебное платье и пришла в такое волнение, что решила сходить к Леону в школу и рассказать об этом. Купила бутербродов, подумав, что мы могли бы вместе пообедать. Я сразу направилась в его обычную классную комнату, но там был какой-то незнакомец — мужчина, которого я раньше не встречала. Честно говоря, Леон никогда не знакомил меня со своими друзьями или коллегами, так что я в любом случае не узнала бы этого мужчину, а он — меня. Как бы то ни было, этот другой учитель спросил, кто я, и я назвалась подругой мистера Брильта. Он отвел меня в сторонку и сообщил, что утром в этом классе с Леоном случился приступ — видимо, что-то с сердцем — и его немедленно отвезли в больницу. Естественно, меня охватила тревога, я выбежала из комнаты и направилась прямиком туда. Вначале его трудно было найти, но в конце концов я отыскала его в отдельной палате — вбежала внутрь, готовясь к худшему. Или к тому, что считала худшим. Он сидел в постели, бледный и испуганный, но по его речи я сразу поняла, что угрозы для жизни нет. Когда же он повернулся и увидел меня, на миг мне показалось, что с ним сейчас случится новый сердечный припадок. «Марта», — сказал он, с трудом сглотнув. Я огляделась и увидела, что вокруг стоят шесть ребятишек и высокая женщина в возрасте: все они уставились на меня, не имея ни малейшего представления, кто я такая. Разумеется, это были его жена и дети. Я тотчас это поняла. Видно было.

— И что же вы сделали?

— Первое, что пришло в голову. Развернулась и убежала. После этого я видела Леона лишь раз — недели две спустя, когда он пришел ко мне и пытался объясниться. Сказал, что они с женой живут отдельно и поэтому мы можем продолжать встречаться. Я, конечно, была подавлена. Хотела наложить на себя руки, мистер Робинсон, правда. Но в один прекрасный день проснулась и подумала: я не позволю этому человеку загубить мою жизнь, я с надеждой смотрю в будущее, — и решила полностью изменить свои планы. Отправилась в порт, подробно разузнала о трансатлантических рейсах, а потом купила билет до Канады на «Монтроз», где вы меня и повстречали. Однако порой я думаю: если бы в то утро у Леона не случился сердечный приступ, сегодня я вполне могла бы выйти за него замуж. Он так и продолжал бы меня обманывать. Вот такой брак. Основанный на лжи.