Дмитрий Красивый - Сычев К. В.

– Благослови тебя, Господь! – перекрестил князя владыка. – Спаси и сохрани тебя, сын мой!

– Пошли же, мои верные люди! – крикнул, привстав в седле, Роман Глебович, и княжеская дружина, увидев, как князь бодро поскакал вперед, быстро зашевелилась, и вскоре брянское войско поспешно двинулось за ним.

Отборная рать князя Романа, составленная из тысячи всадников, была превосходно вооружена и подготовлена к далекому походу. Все воины были одеты в кольчуги, под которыми скрывались прочные кожаные доспехи, а сверху на кольчуги были натянуты овчинные тулупы.

Зима 1322 года была не очень суровой, но идти в дальний поход в это время было довольно рискованно. Однако время для брани выбрали не русские воины: в конце ноября в Брянск приехал посланец князя Льва Юрьевича Луцкого с сообщением о движении литовского войска в сторону Киева.

– Мы к этому готовы, – сказал тогда посланец. – Уже собрали войско, уведомили князя Олега Переяславльского и уговорили татар. А там и князь Станислав Киевский к нам присоединится, и мы все вместе пойдем на врагов! Как только вы перейдете Днепр по крепкому льду, вы увидите наших воинов!

Выслушав луцкого посланника, Роман Глебович понял, что пора идти на войну. Он быстро, но не суетясь, отдал приказы своим людям, чтобы те готовили обозы, и в короткий срок все было сделано.

За княжеской конницей катились, запряженные парой лошадей каждая, большие телеги, груженные двенадцатидневным запасом продовольствия и корма лошадям.

– А тогда, после победы, князья Станислав и Лев дадут вам все необходимое для возвращения! – обещал посланник княжеского тестя.

Однако князь Роман, не надеясь на чужое гостеприимство, обеспечил всем необходимым себя сам. – Нам хватит своих припасов на дорогу туда и обратно, – решил он. – А после битвы я не буду задерживаться на чужой земле!

«Чужой землей» он назвал исконные русские земли потому, что они уже почти столетие пребывали под властью Орды: Киев и Чернигов, лежавшие в руинах еще со времен Бату-хана, представляли из себя небольшие поселения и лишь на словах назывались стольными.

В некогда «матери русских городов» постоянно пребывал татарский конный гарнизон. Лишь небольшая крепостца, наскоро сколоченная из бревен, защищала Киев. На руинах же бывшего великого города раскинулись небольшие избы то ли горожан, то ли крестьян, окруженные огородами. Поставленный ордынским ханом киевский князь Станислав, едва находил возможность выплачивать Сараю небольшой, чисто символический «выход». Татары держали в Киеве, пусть худородного, малоизвестного, но русского князя, из собственных соображений. Они прекрасно понимали, что усилившийся великий литовский князь Гедимин представляет для них определенную угрозу. Но идти на прямое столкновение, не зная хорошо сил соперника, не хотели, несмотря на то, что Гедимин занял часть земель их данников. Молодой, но мудрый хан Узбек со своими не менее хитроумными советниками решили выждать и посмотреть, что же будет, если столкнуть с Гедимином русских князей. – Если одолеет Гэдэмэнэ, тогда сами пойдем на войну, – говорил хану тайный советник Субуди. – Ну, а если урусы остановят этого Гэдэмэнэ, тогда мы поможем им небольшими силами и избежим позора!

С этими словами хан Узбек полностью согласился, и татарская помощь своему ставленнику Станиславу ограничилась лишь киевским гарнизоном и небольшими конными отрядами, присланными из Чернигова, в котором также находился татарский стан.

Брянские воины, проходя мимо Чернигова, видели лишь длинный и высокий забор, имевший несколько калиток, в одну из которых князь Роман и ввел свое войско на недолгий постой.

Чернигов так и не оправился после Батыева погрома. Здесь-то и крепости никакой не было. За забором располагались лишь избы полусотни крестьянских семей, возделывавших землю, теснились татарские юрты и кибитки, и лишь большие каменные церкви стояли, как чудом выжившие исполины, среди убогих деревянных построек.

– Мы кормимся только землей и твоей помощью, славный князь! – сказал брянскому князю настоятель соборного храма отец Сергий. – Здесь живут только татары и русские люди, бежавшие из других краев из-за разбоев и неурядиц! Мы так здесь страдаем, слыша бусурманскую речь и грубые слова всякого сброда…Некому за нас заступиться!

Князь Роман Глебович со старшими дружинниками, возглавляемыми воеводой Михаилом Романовичем, внебрачным сыном самого Романа Михайловича Старого, посетили могилу Михаила Святого, захороненного в местном монастыре. Брянские воины помолились на могиле славного мученика, погибшего за веру, и попросили его «небесного» покровительства. А воевода Михаил с братом Борисом, будучи внуками славного покойника, даже плакали над прахом своего деда.

После них могилу посетили прочие брянские воины, среди которых были и старшие сыновья бояр Михаила и Бориса – Жирята Михайлович и Супоня Борисович, почти одногодки, двадцати и девятнадцати лет.

Князь Роман Глебович опирался, помня опыт своего предшественника, князя Василия Храброго, на брянских бояр и дружинников. С собой из Смоленска он привез лишь с полсотни воинов и бояр, а остальную дружину оставил младшему сыну Василию, проживавшему в Смядыни под Смоленском. И воеводу он назначил, зная не только о наследственной славе боярина Михаила, но и о его преданности своему предшественнику, когда Михаил вместе с братом Борисом, будучи воеводами в небольших крепостцах под Брянском, отказались подчиниться воле князя-узурпатора Святослава Глебовича и «отсиделись» в своих «детинцах», дождавшись возвращения законного князя Василия.

Кроме того, эти воеводы были прекрасными воинами и не один раз радовали князя Романа Глебовича меткой стрельбой из луков, умелым метанием копий и даже своей телесной силой, побеждая в единоборствах лучших брянских борцов.

Вот почему Роман Глебович взял с собой в поход этих опытных воинов, а старшего назначил воеводой. И он не ошибся в своем выборе: рослые, русобородые, статные бояре были непререкаемыми военачальниками – княжеские дружинники беспрекословно подчинялись каждому их приказу.

Наконец, после небольшого отдыха в Чернигове брянское войско, выйдя на деснинский лед, тронулось дальше по направлению к Киеву. Шли не спеша, благо, лед на Десне был уже достаточно толстым, по удобной, накатанной дороге. Привалы же делали, выходя на берег.

В один из таких привалов, когда брянские воины уселись у больших жарких костров, поедая приготовленную обозными людьми кашу и сушеное мясо, к князю, сидевшему в своем походном шатре среди старших дружинников и бояр, прибежал охранявший их лагерь стражник. – Славный князь! – закричал он, едва показавшись в шатре. – Сюда идут неизвестные люди! Десятка два…человек!