Уверенность в вещах невидимых. Последние беседы - Митрополит Антоний (Блум)

создавать. Это не было желанием укрыться от людей, он хотел, подобно св. Силуану Афонскому, научиться молиться за них, за весь мир… Андрея поразил тогда рассказ отца Афанасия о старом послушнике на Валааме, который считал себя недостойным пострига, потому что еще не научился монашескому деланию. «Это монашество не замкнутое, а такое, которое, не расплескиваясь наружу, включает в себя всё больше и больше и уносит всё в глубины Божьи».

В университетские годы, как и в лицее, Андрей продолжал оплачивать образование репетиторством, недоедал, недосыпал. С 1936 г. отец Афанасий направил его во франкоязычный приход в честь Божьей Матери «Всех скорбящих радость» и св. Женевьевы Парижской, считая, что молодость и французское образование сделают его более контактным и открытым для французских православных. Здесь он научился искусству миссионерства и полюбил общие святыни Вселенской Церкви.

В 1939 г. началась война. Окончив медицинский факультет, доктор Блум отправился хирургом французской армии на фронт, накануне принеся монашеские обеты. После капитуляции Франции последовала демобилизация, но он продолжал работать по специальности, сначала в госпитале, потом, при оккупационных властях, нелегально: лечил раненых бойцов Сопротивления, помогал перевозить людей и оружие в больничных вагонах. С матерью они обменялись обещанием не выдать своего участия в Сопротивлении, даже если будут пытать одного в присутствии другого. В это время он подрабатывал в русской гимназии: преподавал разные предметы, заменяя других учителей. Гимназисты считали его своим, молодым и веселым, но и «очень серьезным», способным влиять на дисциплину и нравственную атмосферу школы.

16 апреля 1943 г., под Лазареву субботу, отец Афанасий постриг Андрея Блума под именем Антония в честь основателя Киево-Печерского монастыря, с позволением, однако, держать постриг в тайне (хотя его друг Николай Лосский, сын знаменитого философа, уверял, что «все знали»). 14 декабря того же года отец Афанасий скончался.

К концу войны, когда немало ушедших в тридцатые годы под омофор Константинопольского патриарха вернулись в московское подворье, Антоний (оставаясь практикующим врачом) продолжал служить во французском приходе. Он выступил на съезде Французского психологического общества с докладом о православной аскезе и молитве, а в 1947 г. был приглашен отцом Сергием Булгаковым и французским «монахом восточной церкви» Львом Жилле выступить от имени молодых русских православных в Содружестве святого Албания и преподобного Сергия в Лондоне. В этом англикано-православном Содружестве он пришелся ко двору Его пригласили на два года «капелланом», но рукоположение отложили. Митрополит Серафим (Лукьянов), тогдашний экзарх, уважил отчаянную просьбу его матери, которой казалось, что ее сын имеет прекрасную возможность служить Богу, будучи врачом, а как священник он не только отдалится от профессии, но и от людей. Митрополит долго и терпеливо убеждал ее, что Церковь на самом деле очень нуждается в молодых, образованных священниках. В конце концов убедил, правда, она взяла обещание с сына по крайней мере не отпускать бороду! 14 ноября 1948 г. митрополит Серафим рукоположил врача-монаха Антония в иеромонахи. В январе 1949 г. семья переехала в Лондон.

На новом поприще в Англии отец Антоний стал помогать настоятелю патриаршего прихода отцу Владимиру Феокритову в храмах Св. Сергия при приходском доме и Св. апостола Филиппа, который делили с Русской Зарубежной Церковью. В 1950 г. отец Владимир скончался, и Антония назначили временно исполняющим обязанности настоятеля. Так случилось, что он ушел от духовного руководства Содружества и навсегда остался при Русской Патриаршей Церкви в Англии.

Когда отец Антоний пришел в немногочисленный лондонский приход, перед ним остро встала проблема «пропавших» второго и третьего поколений русской эмиграции, к тому времени уже ассимилировавшихся в английском обществе. Церковь посещали старики и дети. Новый настоятель ввел уроки русского языка, «Родиноведения», сам занимался с группами подростков, постепенно и тактично вводил сначала отдельные молитвы, потом раз в неделю вечернюю службу и раз в месяц литургию на английском языке. Проповеди его были очень краткими, двуязычными. В храм потянулись не только подростки, но и их родители, и все чаще были случаи перехода в православие коренных англичан, привлеченных либо родственными связями с русскими, либо выступлениями отца Антония с кафедры, с амвона инославных храмов, по радио и телевидению. Несмотря на первоначальные затруднения с английским языком, он все больше привлекал к себе внимание как проповедник: говорил замечательно, по-человечески доходчиво, с юмором и вместе с тем со всей глубиной и рвением истого монаха. Среди многолюдья он умел оставаться с Богом.

Возникали и материальные проблемы. В 1955 г. решено было снести церковь Св. Филиппа, а предложенный Англиканской Церковью в качестве альтернативы храм Успения Божьей Матери и Всех Святых лишь после напряженной переписки, предложений и контрпредложений достался в пользование разросшейся, но беднейшей патриаршей епархии. Через двадцать лет пришлось этот же храм, теперь уже собор, обжитый и отремонтированный, выкупить у Англиканской Церкви. Приход собрал чуть больше половины требуемой суммы. Остальную часть плюс средства на укрепление здания и покупку дома для священника собрали после «крика о помощи» владыки Антония в газете «Таймс». Пожертвования были крайне трогательны: от золотых зубов и свадебных колечек до сотен и тысяч фунтов от инославных организаций, благодарных Русской Церкви за христианское свидетельство в Англии. Сведущие в законодательстве прихожане помогли получить епархии статус благотворительного учреждения, что освободило ее от налогообложения. Для этого надо было оформить устав. Комиссия из клира и мирян во главе с владыкой Антонием в течение нескольких лет вырабатывали такой устав, исходя из постановлений поместного Собора 1918–1919 гг., отчасти из опыта Американской Автокефальной Православной Церкви. Окончательно разработали и утвердили устав только в начале 1980-х.

Антоний довольно быстро продвигался по службе: был игуменом, потом архимандритом, 30 ноября 1957 г. его рукоположили в епископа Сергиевского. Сорокачетырехлетний епископ был наречен и хиротонисан экзархом Николаем (Ереминым), подвел его к алтарю старый друг Лев Жилле, присутствовал при этом экзарх Вселенского патриарха в Западной Европе, что было воспринято как знак солидарности Восточных церквей на Западе. За хорошими отношениями между православными поместными церквами владыка Антоний усердно следил, несмотря на постоянно возникавшие расхождения интересов: например, уход «к грекам» русского монастыря, основанного с благословения Антония в 1959 г. ученым монахом отцом Софронием (Сахаровым), или переговоры о том, как «поделить» между греческим и русским приходами православный храм в Оксфорде.

После смерти бабушки в 1957 г. и матери (от рака) 11 апреля 1958 г. владыка Антоний прожил еще много лет один в приходском доме, открытом для всех, желающих с ним побеседовать и посоветоваться: он был замечательным психологом и практически никому не отказывал в приеме. Это не были исповеди, которые он, как правило, выслушивал молча, будто уходя в бесконечную глубину, и, помолившись, давал совет и отпущение. Исповедь он