Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 4 - Семён Афанасьев

Мы опять кланяемся и остаёмся в этом положении, пока тойота не отъезжает.

— Спасибо, что не стал читать моралей, — ухмыляется Моэко. — Видела, что собирался по мне проехаться вслед за семейством, но сдержался.

— Ты умная, — пожимаю плечами. — Если водишь подобным образом, значит, есть причина. Даже если мне и другим она не очевидна.

— Ты тоже не дурак.

— Куда ты рулишь?

— В сторону твоего дома: завезу тебя, поднимемся, потом поеду к себе.

Видимо, на моём лице отражаются какие-то эмоции, поскольку подруга Хину торопится пояснить:

— Интуиция. Помнишь, ты рассказывал, что пришёл с тёлкой — а квартира вскрыта?

— Помню. Не говори так, пожалуйста: она более чем уважаемая мной женщина.

— Ну-у, ты её к себе под утро далеко не жениться волок на пару часов, — замечает борёкудан, в очередной раз грубо нарушая скоростной режим. — А к низменным физиологическим манифестациям у меня своё отношение, пха-ха.

— Теперь даже неудобно добавлять, что женитьбу мы с ней тоже обсуждали — чтобы повысить мои шансы на министерском конкурсе.

— А-грх-кхм. Беру свои слова обратно. Мои извинения. Чего-то не по себе, — признаётся Моэко, резко становясь другой.

— Мой квартал там! Вот въезд!

— Да знаю, у меня всё в порядке с памятью и район этот тоже знаком. Просто заехать хочу с другой стороны, не пойму сама, почему.

— Ты как старый-старый опер, — веселюсь. — Который ходит и на любой территории оглядывается.

— Бытие определяет сознание, — философски вздыхает борёкудан. — Лучше лишнюю сотню раз оглянуться, чем… ты понял. Как говорит мой отец, в нашем бизнесе на горячей работе сухих педантов-аккуратистов сыпется гораздо меньше, чем темпераментных парней с широким размахом.

В следующую секунду уже мне становится не до юмора и шуток:

— Пожалуйста, не разгоняйся.

К сожалению, Моэко ездит ну очень быстро, буквально летает. Практически везде, даже на таких вот узких и мелких улочках.

Теперь предчувствие срабатывает и у меня: я бы предпочёл мимо этого в ноль тонированного микроавтобуса не пролетать со свистом (ещё и на дорогой красной машине, шумно тормозя у входа в блок квартир), а потихоньку пройти пешком.

— Я специально, — отвечает спутница. — Пусть лучше при мне начнётся… — уже не в первый раз за эти полчаса договорить не выходит.

Из явно непростого транспорта высыпают сперва двое полицейских в формах, затем — двое штатских в костюмах. Двигаются они ну очень решительно и энергично — едва я успеваю поставить ногу на асфальт, как ближний выпаливает:

— Решетников-сан? Вам придётся проехать с нами.

* * *

— Решетников-сан? Вам придётся проехать с нами.

Моэко слегка напряглась, что-то здесь неправильно. Что именно?

Во-первых не названо имя, хотя и должно бы, если по правилам. Как если бы старший офицер, чрезмерно сосредоточившийся на непривычной фонетике, очень старался не сфальшивить — и банально забыл по запаре.

Во-вторых, старший офицер, который главный в форме. Кто тогда двое штатских? Стереотипно — опера выехавшие на задержание или привод, но почему в этом случае они молчат?

В-третьих. Есть ещё что-то в-третьих. Думай, голова, думай.

В отличие от товарища, Моэко выходить не стала. Мазнув повторно взглядом по нетривиальному транспорту омавари-сан, она огромным усилием удержалась от лишней мимики. И то, исключительно благодаря специфическому опыту.

Минивэн! Паре патрульных в форме, среди которых старший офицер — главный, такой транспорт просто по штату не положен! Да и нет его в батальоне патрульной полиции, патрулирующем этот район! Здесь не точно, но структуру и штатку подразделения она представляла профессионально, опять же, по роду занятий.

Если принять происходящее за чистую монету, получится так. Решетников грузится вместе с ними в транспорт, они едут неважно куда, но потом именно патрульным нужно будет вернуться на маршрут — до пересменки ещё, слава богам, чуть не половина суток.

Как⁈ Как вернутся пара патрульных, если в обозримой видимости нет никакой патрульной машины⁈ Побегут рысью⁈ Не те расстояния, не тот рельеф.

Мысль можно было разбить на составляющие и проанализировать глубже, но даже поверхностного взгляда хватало, чтобы забить тревогу.

— Я — зарегистрированный в ассоциации… — начала было представляться адвокатской ипостасью борёкудан, но её перебил Такидзиро.

— Тревогу твоим, — он неопределённо ткнул большим пальцем за спину, где наверняка болталось сопровождение, предоставленное родителем. — Ряженые. Не мечи бисер перед свиньями.

Хафу каким-то образом сориентировался быстрее неё и преспокойно сообщил это вслух, затем захлопнул свою дверь снаружи.

Моэко очень хорошо знала, что делать в таких ситуациях. Не в конкретно нынешней компании, но общая схема, вбитая с детства отцом до автоматизма, не подвела.

Перегазовав за доли секунды, она сдала назад на два десятка метров — разрывая дистанцию, высвобождая пространство для маневра, выводя из потенциального столкновения самое слабое звено (себя).

Потом, не сводя глаз с дороги впереди, она поставила личный рекорд по сбрасыванию оговоренного сигнала на специальный номер Семьи, причём вслепую, поскольку на экран смартфона глянуть не было возможности. Вместе с тревогой и запросом помощи у Эдогава-кай в эфир ушло и текущее местоположение с точностью до нескольких метров.

Если вдруг Решетников будет проигрывать, её функция — оказать поддержку кузовом. В далёком детстве она была свидетелем сцены, когда двое сятэй Семьи таким образом отбились чуть не от десятка босодзоку: тот, что поздоровее, размахивал телескопической дубинкой и отбрасывал зазевавшихся противников по одному, а тот, что находился за рулём, ездил вперёд-назад прямо по тротуару и сбивал тех, в кого попадал, то передним, то задним бампером.

Потом ещё пришлось подключать полицию, чтобы из протоколов опроса свидетелей убрать автомобиль.

Моэко не убирала рук с руля, ног — с педалей, но ничего этого не понадобилось. Решетников тройку секунд где-то даже лениво покачался непредсказуемым бешеным маятником, пару раз мелькнули локти, колени — и пара «полицейских» вместе с одним из штатских замерли на асфальте в позе эмбриона.

Последний участник откровенно криминального квартета до последнего стоял и не вмешивался. Видимо, руководитель этой компании, подумала она.

Увидав, что кроме него никого не осталось, четвёртый со сноровкой профессионального иллюзиониста пошёл изображать вентилятор всё той же телескопической дубинкой, невесть как появившейся в его руках.

Моэко стиснула руль так, что, оказалось, пробила его поверхность ногтями.

Решетников опять изобразил кота, проносящего голову под ладонью хозяина, когда животное не хочет, чтобы его гладили.

Дубинка нападающего прошла мимо, причесала волосы метиса, описала