Ускоренный мир 9: Семитысячелетняя молитва - Рэки Кавахара

Почувствовав, что следующий удар станет для его кулака последним, Харуюки изо всех сил отвёл назад правую руку и, вместе с ударом, в который вложил всю свою силу, он прокричал:

— Я уничтожу её!

Громкий звук удара, похожий на тот, который издаёт броня Сильвер Кроу при столкновении, наполнил тьму.

На мгновение повисла тишина…

А затем послышался тихий, но отчётливый звук.

И Харуюки увидел рядом со своим правым кулаком тонкую белую линию. Трещины постепенно начали расходиться.

Мир содрогнулся. Трещин становилось всё больше, и они появлялись всё быстрее. Вскоре они покрыли все стены и пол.

— Ты… — услышал он шёпот позади себя.

Харуюки медленно обернулся и посмотрел на неподвижно стоящего мальчика. Затем он, неожиданно даже для себя, проговорил окровавленными от постоянных прикусываний губами:

— Мы с тобой ничем не отличаемся друг от друга. Наверное, у всех нас одинаковые корни. У всех, кто живёт в этом мире…

И когда Хром Фалькон, всё это время стоявший с опущенной головой, услышал эти слова, он слегка поднял взгляд. Харуюки не увидел выражения его лица, но когда он увидел смотревшие на него ясным взором глаза…

Тёмный мир разбился на бесчисленные осколки.

— Гр… р-р-у-у-о-а-а!!

Ревущий аватар тёмно-металлического цвета как раз собирался нанести очередной удар правым кулаком.

Харуюки рефлекторно одёрнул кулак, направив его правее. От удара каменный пол «Заката» пошёл трещинами, и башня Роппонги Хилз слегка вздрогнула.

А точно слева от ударившей землю руки…

Была маска Чёрной Королевы Блэк Лотос, разбитая настолько основательно, что казалось, с ней уже невозможно было сделать что-то ещё.

Обе стороны V-образного визора были сломаны, а по закрывавшему глаза стеклу шли бесчисленные трещины. Обезображено и туловище аватара, с него была содрана большая часть брони.

И до такого состояния этого аватара довёл своими руками превратившийся в Дизастера Сильвер Кроу — то есть, сам Харуюки. Пока Харуюки ошарашенно смотрел на эту картину, его левая рука вздрогнула и попыталась сама по себе нанести следующий удар.

Продолжая сидеть на поваленной на землю Чёрной Королеве, Харуюки собрал волю в кулак и остановил свою руку. Тут же в глубине сознания послышался полный ярости рёв «зверя»:

«Почему ты мешаешь мне?!

Это «враг»! Враг, которого мы должны уничтожить!»

Его тело вновь дрогнуло, но продолжения не последовало. Харуюки удалось, по крайней мере, пока, перехватить управление дуэльным аватаром.

Всё ещё держа над собой левый кулак, Харуюки мысленно прокричал:

«Нет!

Это не враг! Это… мой самый любимый…»

Но он сам оборвал свои мысли. Он понимал, что сам не знает того, как долго сможет удерживать контроль. Он должен успеть сделать кое-что до того, как вновь станет берсерком.

Рядом с полуживой Черноснежкой из земли торчал зловещий меч, не давая ей пошевелить правой рукой. Но этот меч выглядел так не всегда. В далёком прошлом девушка по имени Шафран Блоссом была повержена адским червём Ёрмунгандом. Её посмертная воля воплотилась в серебряном клинке под названием Звездомёт, оставшимся после смерти Энеми, но ярость и печаль Хром Фалькона исказили его вид и сделали его частью Бедствия.

Харуюки считал, что внутри этого меча всё ещё живёт душа Блоссом, и что именно расставание Блоссом и Фалькона породило Бедствие. Они должны встретиться вновь, и есть лишь один способ это сделать.

Но на пути всё ещё оставалось огромное препятствие.

Он прекрасно понимал, почему зверь так взбесился и напал на Блэк Лотос. За мгновение до того, как его атаковала Чёрная Королева, Блэк Вайс принял форму Шафран Блоссом, вновь разворотив самую болезненную рану зверя.

За мгновение до того, как провалиться в тёмную пропасть, Харуюки успел увидеть, как пронзённая в грудь клинком Чёрной Королевы фальшивая Блоссом под видом падения на землю растворилась в их тени.

Сразу после этого клинки Блэк Лотос и Хром Дизастера столкнулись с такой силой, что немедленно уничтожили все способные давать тень объекты на вершине башни Роппонги Хилз. А значит, их противник уже не мог использовать свою способность перемещения по теням.

Другими словами — Блэк Вайс всё ещё скрывается в той самой тени, что окружает их.

Скорее всего, он ещё не заметил, что Харуюки смог прервать своё безумие. Но он наверняка пустит в дело очередной грязный трюк, едва заметив что-либо необычное в поведении Харуюки. Поэтому, если тот не хочет упустить свой шанс на контратаку, ему нельзя допускать ни единой ошибки.

Именно Блэк Вайс и Общество Исследования Ускорения подстроили ту подлую западню, в которую угодили Шафран Блоссом и Хром Фалькон, и именно они обеспечили условия, приведшие к рождению Брони Бедствия. С тех пор прошло больше семи лет, и именно теперь этот трагичный цикл мог либо оборваться… либо Харуюки мог попасть в плен Общества и стать очередной картой в их руках.

Они стояли именно на этой развилке.

Это был тот самый решающий момент.

— Гра-а-а-а! — испустил Харуюки полный ярости вопль, протянул занесённую левую руку к мечу из почерневшего серебра и вытащил его из земли.

Затем он тут же крепко ухватился правой рукой за шею поваленной на землю Блэк Лотос.

«Прости меня, семпай! Обещаю, я обязательно извинюсь перед тобой, когда всё закончится!..»

Сжимая меч в левой руке и Чёрную Королеву в правой, Харуюки выгнулся и проревел:

— Р-р… о-о-а-а-а-а!!

Взвился хвост, широко расправились крылья. Он яростно оттолкнулся от каменного пола и взлетел. Он начал описывать спираль, двигаясь на запад, в сторону солнца. Важны были и угол, и расстояние. Краем глаза он следил за крышей Роппонги Хилз, и в итоге остановился в воздухе в тридцати метрах от неё.

Резкие изменения гравитации, судя по всему, пробудили Блэк Лотос, и её фиолетовые глаза за разбитым стеклом маски моргнули.

Харуюки посмотрел на неё сквозь звериный визор, стараясь вложить в этот взгляд все свои эмоции. До его слуха донёсся шёпот такой слабый, что он был готов в любой момент умолкнуть:

«Хару… юки?..»

«Семпай! Черноснежка-семпай!» — как можно отчётливее ответил Харуюки мысленным голосом, изо всех сил сражаясь со зверем за контроль над аватаром. — «Я понимаю, что после того, как я до такой степени изранил тебя, мои слова уже ничего не изменят… но прошу, доверься мне! Хотя бы на одно мгновение!»

И тут Харуюки показалось, что Черноснежка, словно услышав эти слова, едва заметно улыбнулась.

«О чём… ты?..

Я всегда доверяла тебе. Всегда доверяла… и всегда буду доверять… всегда…»

Эти слова рассыпались в его сознании, словно драгоценные камни, и в следующее мгновение Харуюки ощутил в своей груди невыносимо жаркие чувства.

Он хотел отбросить меч в сторону и изо всех сил обнять Черноснежку. Но он знал, что сможет сделать это, лишь когда со всем будет покончено. А пока ему всё ещё нужно исполнить свой долг. Он должен дать им вновь увидеться друг с другом, чтобы развеять проклятие Брони и положить конец веренице трагедий.

— Гр-ро-о-о… а-а-а-а!!!

Небо «Заката» содрогнулось от неистового рёва Дизастера, и вместе с ним Харуюки перехватил меч обратным хватом и высоко занёс его.

Если бы кто-то увидел эту сцену сверху или снизу, им было бы совершенно очевидно, что Харуюки вовсе не собирался пронзать этим клинком аватара, которого он держал правой рукой. Но башня Роппонги Хилз была за его спиной, и огромный аватар с раскинутыми в стороны крыльями должен полностью скрывать происходящее.

Харуюки затаил дыхание, собрал в кулак волю, желания и молитвы, соединил их в положительную Инкарнацию, сфокусировал их на руке и начал опускать клинок.

Остриё прошло мимо Чёрной Королевы, лишь слегка задев её тело, и направилось точно к центру Брони Бедствия, точно к сердцу Харуюки. И как только оно слегка погрузилось в грудь…

«Ты решил предать меня?! Теперь и ты захотел предать и уничтожить меня?!»

В сознании раздался полный неистовой ярости голос «зверя». Но в этом рёве слышался и отзвук печали.

«Нет! Я не пытаюсь уничтожить тебя! Этот клинок тебе не навредит!»

Как можно убедительнее ответил Харуюки зверю мысленным голосом. Но в следующее мгновение его едва не захлестнула волна невероятной ненависти.

«Ты врёшь! Все люди — лжецы, обманщики и предатели! Я не верю никому!»

Этот голос звучал почти как плач, и вместе с ним из открывающейся в груди раны хлынула чёрная аура. Она попыталась окутать собой меч и вымыть его из груди. Харуюки отчаянно сопротивлялся давлению и кричал:

«Я не прошу тебя верить мне! Но… в этом мире есть один человек, который любит тебя, который думает о тебе! Доверься… ей!»

Из левой руки Харуюки, сжимающей клинок, вырвался чистый белый свет.