Осколки любви (ЛП) - Харви Л.

«Пожалуйста, не бросай меня, Ангел».

Стараясь действовать как можно тише, я снял с себя всю одежду и скользнул в кровать снизу, накрывшись множеством одеял, которые Лили обернула вокруг себя.

Руками я нащупал ее влажные после душа ноги и прошелся по ним, ощущая гладкость ее безупречной кожи. Языком провел по внутренней стороне ее бедер, и Лили, не говоря ни слова, перевернулась на спину, слегка раздвинув ноги, дразня меня своим сладким ароматом.

Нежно поглаживая ладонями ее бедра, я ждал, пока не почувствовал и не убедился в том, что Лили заметно расслабилась подо мной. Как только она полностью обмякла на удобном матрасе, я резко схватил ее за бедра, дернув их вниз, что вызвало визг из будущего оттраханным в ближайшее время ротика Лили.

Когда Лили попыталась освободить ноги, она заметила веревку, которую мне удалось незаметно обвязать вокруг ее лодыжек.

— Роман?

— Хочешь, чтобы я о чем-то сожалел в отношении своего Ангела? Хочешь, чтобы я был плохим парнем, которым ты заставляешь меня чувствовать себя? Что ж, сейчас ты получишь все это.

Все мое тело было наполнено яростью. Яростью от того, что Одетт вынудила меня сделать. От того, что она узнала о моем прошлом. От того, что я разочаровал Лили. Но больше всего, я был в ярости от того, что позволил ей что-то значить для меня.

Как трус, которым я и был, я решил выплеснуть на нее всю свою ярость.

Я откинул все одеяла и бросил их на пол. Схватив изящные запястья Лили, я обвязал вокруг них еще один кусок веревки. Туже чем прежде, чтобы оставить следы. Лили выгнула грудь в ответ, и я шлепнул тыльной стороной ладони по ее возбужденному соску. Сейчас важнее был я, а не она.

Ей нужно было напомнить о тьме, клубящейся внутри меня.

Перебравшись к верхней части кровати Лили, я расположился перед ее лицом. Потянул ее за волосы и, когда она вскрикнула, направил свою все возрастающую эрекцию ей в рот. Я вгонял свой член ей в горло, пока не увидел, что по ее щекам текут слезы. Лили застонала подо мной, пытаясь брыкаться и бить по мне в многочисленных неудачных попытках. Меня снедало какое-то неприятное чувство, пока я продолжал трахать ее рот.

Мне не нравилось делать это с ней, но это было необходимо. Мне требовалось раздеть ее догола и отыметь самыми грязными способами. Это было только начало того, что я приготовил для напоминания ей, чтобы она никогда больше не пыталась заставить меня ревновать. Напомнить себе и ей обо всем, чем я являюсь и когда-либо буду являться для нее.

Богом забытое сердце, которым она наделила меня, начало трескаться и рассыпаться, пока я наблюдал, как из ее полных мольбы глаз вытекают слезы. Она хотела, чтобы я остановился, но я не мог. Я должен был сделать это для нас обоих, должен был поставить на ней клеймо.

Чем больше я ломал ее, тем больше она плакала, и тем жестче я становился. Я был больной доминирующей свиньей.

— Ты говорила, что любишь меня, Ангел, разве ты не любишь и эту мою сторону? — подстрекал я ее.

В мгновение ока я приблизился к финалу. Вытащил член и облил своей, казалось, нескончаемой спермой аппетитный ротик и голую грудь Лили, пока она кашляла и отплевывалась, восстанавливая дыхание. Всхлипывания участились, и ее искренний плач ударил меня подобно хлысту.

— Приготовься ко второму раунду, грязная девчонка. Это то, кем ты и являешься, Лили — больной грязной девчонкой, заставляющей себя верить, что любишь меня. Но все, чего ты хочешь, это быть уничтоженной, не так ли? — продолжил издеваться я.

— Уходи.

— Что?

— «Ангел». Просто уходи.

Ее стоп-слово. Слово, которое я никогда не думал, что у нее хватит смелости использовать против меня, и все же это произошло. Она выбрала «Ангел» из-за того, что оно символизирует. Я сказал ей, что это перебор, что «Ангел» значит слишком много для меня, но именно поэтому она и использовала его.

Глава 20

Лили

Последнее, что я сказала ему, прежде чем выйти за дверь и повернуться к нему спиной, было: «Держись от меня подальше». Даже после того, как Роман решил использовать свой член, чтобы практически придушить меня, а я использовала свое стоп-слово против него, вновь последовала за ним в его квартиру только лишь для того, чтобы он снова поверг меня в прах. Этот мужчина сбил меня с толку своими идиотскими речами, а после снова оттолкнул.

Он ловко обращается со словами, которые мой разум до конца не постигает. А его присутствие рядом со мной повергает мое тело в трепет. И самое главное — у него злая черная душа, которая всегда будет вызывать во мне благоговение.

Мое сознание вернулось к последним событиям нашей встречи, и мне вспомнилось наше последнее объятие сегодня утром.

— Доброе утро, мой прекрасный ангел.

Прежде чем я успела полностью распахнуть глаза после сна, он уже оказался на мне. И я почувствовала прикосновение его ухмылки на своей шее, когда он заключил меня в свои крепкие объятия и поприветствовал этим ласковым обращением.

Я была измотана и обессилена после того, как Роман посчитал необходимым посвятить всю ночь тому, чтобы загладить свою вину единственным способом, который знал. Я утешала себя тем, что он искренне сожалел о том, как обошелся со мной.

— Доброе утро, Ром.

Это обращение подчеркивало то, насколько уставшей я была — сигнал к тому, чтобы мне дали выспаться.

Мне захотелось немедленно проглотить свои слова, когда я почувствовала, как напряглось его тело рядом со мной. Я отмахнулась от неприятного ощущения и продолжила говорить (несмотря на усталость), пытаясь возобновить прикосновения и разрядить ситуацию, которая, как я чувствовала, начинала назревать.

— Не могу поверить, что ты проснулся вовремя, учитывая то, что вытворял прошлой ночью.

Медленно вытянув конечности, я улыбнулась тому, как комфортно чувствовало себя мое тело. Как только я открыла глаза, почувствовала, как кровать рядом со мной прогнулось.

— Роман, куда ты собрался?

Он вскинул руки к затылку, возвращаясь к своей фирменной позе, обозначающей дискомфорт.

— Ты когда-нибудь слышала, чтобы кто-нибудь называл меня так? — спросил он, ударив кулаком по столбику кровати.

— Что, Ро…

— Лучше не произноси этого. Я, бл*ть, сразу предупреждаю тебя, — вмешался он, прерывая мою реплику.

Стоявший передо мной Роман внезапно принял облик чудовища, и я попросту не узнавала его. Он бил кулаками по всему, что попадалось под руку, разбрасывал и разбивал вещи, лежавшие в комнате. Превратился в плотский вариант деструктора (прим.: термин из программирования — метод, служащий для деинициализации объекта (освобождения памяти)), и мне впервые стало страшно рядом с ним.

Поэтому я ушла.

— Ты еще вернешься, ангел, — подначивал он меня с самодовольной ухмылкой.

Время никогда не играло роли, в конце концов, я всегда возвращалась к тому, от чего уходила. И будучи жалкой, вновь приползала к своему постоянству — Роману. Это то, что так нравилось ему, то, что делало его сильнее, и каждый раз, когда я возвращалась, мне становилось все труднее окончательно расстаться с ним.

Каждый раз он добавлял еще один замок к оковам, удерживающим меня в его тисках. Не знаю почему я не могу вырваться из его сетей, но теперь не уверена, что вообще хочу этого. Даже когда он унижал меня и обращался со мной столь отвратительно, я все равно жаждала его. Он заставлял меня чувствовать невероятный кайф, и в то же время глубочайшее разрушение, и я терялась, пытаясь понять, как это возможно и почему вообще я стремилась к этому.

Знала, что то, что происходило между нами — ненормально, и когда я находилась в обществе других людей, все это не укладывалось в моей голове. Я так хотела понять. Себя. Все это. Мое состояние. Смогу ли я вырваться? Смогу ли докричаться? Последует ли он за мной в очередную яму, в которую я по неосторожности упаду? Когда я буду угасать из-за своих собственных действий, как и во все предыдущие разы.