Внучь олегарха - Квинтус Номен

бы вспомнить, о чем вас спрашивают. С экзаменом мы закончили, а вопрос у нас появился… общего плана: какие новые разработки вы собираетесь через НТО вести?

— Сейчас — уж точно никаких новых. Мне же еще учиться и учиться, а колхозное творчество все же этому заметно мешает: и трояк этот, откровенно говоря, был заслуженным, и две четверки… Да и руководство решило меня пока больше ни к каким новым работам не привлекать…

— Руководство Училища?

— Нет… любое руководство.

— А если мы вас попросим поучаствовать в некоторых проектах кафедры?

— А давайте, я вам на этот вопрос уже в сентябре отвечу? Я последний раз даже в кино ходила еще в школе, потому что со всеми этими проектами у меня ни на что времени не хватало…

— Договорились. Лично я хочу предложить вам довольно интересную тему для курсового проекта, пойдете под мое научное руководство?

— А давайте все же в сентябре обо всем поговорим?

Как раз в марте нашей соседкой стала и Аня: она вышла замуж за аспиранта со своей кафедры — и ей (то есть им двоим) дали новую комнату в общаге — как раз рядом с нашей. На свадьбу мы с Валей и Женей подарили Ане телевизор, «импортный» — то есть ГДРовский «Рембрандт» с экраном в тридцать сантиметров. Мы сначала хотели им «Старт» подарить, но на него у нас просто денег не хватило, а «германец» стоил на семь сотен дешевле — и мы взяли именно его: тоже ведь телевизор! С отвратительным звуком, но с идеальной картинкой (а в магазине звук «проверить» мы просто не догадались), а я по дурости подумала, что за большой передней панелью два динамика по бокам спрятаны. Но все равно подарок Ане очень понравился, да и новоиспеченный муж ее вроде бы тоже был рад.

А в конце марта завершилось «первое великое переселение народов МВТУ»: закончились отделочные работы в двух последних корпусах студенческих общежитий и всех студентов из всех общаг переселили в них. Старое общежитие рядом с Училищем начали «капитально ремонтировать», а я сильно разругалась с ректоратом — хотя ни малейшего повода к этому вроде бы и не давала. То есть лично я не давала, но ругаться в ректорате предпочли со мной…

Я как-то в разговоре с товарищем Малышевым вскользь заметила, что «все проекты по оборонным тематикам можно делать гораздо быстрее, но мастерские МВТУ слишком уж маленькие». А на вопрос «а что ты предлагаешь» я ответила, что раз уж строятся новые общежития, то старые в Ильинке можно было бы снести под корень и выстроить там уже не мастерские, а настоящий опытный завод и рядом с ним поселок для рабочих. А когда Вячеслав Александрович спросил, зачем же тогда жилье сносить, я честно ответила:

— Называть это «жильем» вообще неприлично, студенты, которые имеют счастье там пребывать, довоенные бараки эти иначе как «каторгой» и не называют. То есть называют, но такие слова приличные люди в приличном обществе стараются вообще не употреблять.

— А ты тогда через СНТО закажи проекты всего, что там, по твоему мнению, нужно выстроить: просто воздух сотрясать смысла нет, а вот с бумагами на руках… Сколько студенты денег истратят на разработку проектов, не миллионы же?

— Бумага — да, она недорогая…

— Вот и сделай нам такую бумагу, чтобы было что обсуждать, средства я изыщу…

И средства товарищ Малышев изыскал, там действительно копейки требовались так как почти все эти проекты пошли как курсовые работы студентов. А когда уже строители с архитекторами (без малейшего моего участия) принесли готовый проект Малышеву (проект городка и опытного завода в одном пакете), то он этот проект просто «поставил на реализацию». И после выселения с Ильинки всех студентов туда приехали стройбатовцы и приступили к сносу образцов архитектурного стиля «советское баракко». А в ректорате, оказывается, были свои планы на Ильинку — и самое вежливое, что я услышала от руководства института, звучало как «кто вам дал право от имени Училища решать вопросы с жилым фондом»?

У меня даже начала зреть идея о быстрой смене ВУЗа: все же нервные клетки не восстанавливаются, но скандал потух еще быстрее, чем разгорелся. Просто по какой-то своей нужде в Технилище приехал товарищ Булганин (и вовсе не по мою душу), а когда ему стали жаловаться на «самоуправство невесть что возомнившей о себе студентки», он им сообщил, что студентка нечего о себе не возомнила, а просто передала в СНТО МИСИ заказ Сомвина, ну а решение о строительстве нового опытного завода для Технилища было вообще принято на самом верху. А заодно намекнул на то, что руководство института по-хорошему должно эту студентку благодарить за новый завод, ведь это именно ее проекты подвигнули руководство страны на его строительство…

Передо мной никто, естественно, за необоснованный наезд извиняться не стал, все просто сделали вид, что «ничего и не было» — но, вероятно, это было и к лучшему. По крайней мере ко мне стали, наконец, относиться, как к простой студентке. То есть и дергать по разным поводам перестали, и перестали меня пытаться «облизывать» — и у меня появилось вожделенное свободное время. Правда, комсомольцы институтские решили, что это время у меня появилось чтобы поактивнее комсомольской работой заняться, но я их быстро переубедила и принялась «культурно расти над собой». В кино, наконец, ходить стала, в театры… два раза сходила даже, но поняла, что «это не моё». Книжки читать художественные начала — и начала замечать, что парни вокруг существуют не только для выполнения каких-то работ…

В прошлой жизни у меня несколько раз какие-то романтические отношения возникали — но очень быстро прекращались: слишком уж быстро потенциальные избранники демонстрировали, что их интересую совсем не я, а мои деньги. А потом и вовсе не до них стало — а сейчас парни некоторые стали за мной «ухаживать». Робко так, даже смешно — и трогательно. И абсолютно в рамках нынешней — весьма строгой — морали, когда даже под руку по улице пройтись считалось чуть ли не развратом.

Вот удивительно: пока я была «комсомольской активисткой», ни один парень в мою сторону даже не смотрел — то есть «влюбленным взглядом» не смотрел, а стоило мне с такой деятельностью покончить — и на тебе! Но все же это, скорее всего, обуславливалось тем, что раньше я сама себя вела как законченная стерва (каковой, собственно, и являлась), а теперь поводов для