Ракетная рапсодия - Семен Лопато

Остановившись, он ждуще посмотрел на нее.

Слушавшая его с какой-то блуждающе-лукавой улыбкой, она, сияюще-теплыми глазами открыто глядя на него, медленно помотала головой.

— Нет.

— Что нет?

— Не будет поддержки.

— Но почему?

— Потому что не будет. Не надо.

— Но мне же это так легко…

Она помотала головой еще раз.

— Нет.

— Ты уверена?

— Да.

— Хорошо. — Чувствуя, что наткнулся на что-то важное для нее, он кивнул. Не уловивший для себя, как понимать ее ответ, не уверенный, смог ли достучаться до нее, он словно вдогонку к сказанному с надеждой взглянул на нее.

— Я понимаю, что ты красавица, но не в этом дело. Я что-то другое почувствовал. Я впервые увидел женщину, с которой я мог бы жить, понимаешь?

Она, казалось, радовавшаяся вместе с ним и одновременно словно захваченная врасплох его напором, еще не затруднившая себя мыслями о том, как это все понимать, все с той же загадочной улыбкой глядя на него, кивнула.

— Угу.

Им, не дожидаясь заказа, принесли еще мартини.

Инстинктивно чувствуя, что не должен сейчас ни о чем спрашивать, он с каким-то летящим ощущением в душе, словно внутренне махнув на все рукой, ищуще взглянул на нее.

— А у меня чего только в жизни не было до того, как я встретил тебя. Я ведь радиоэлектронщик, наши объекты всегда где-нибудь у черта на рогах. Где я только не был. И на севере, и на юге, и в горах с парашютом прыгал — меня вместе с аппаратурой выбрасывали, и за границей пару раз был — помогали разным там борющимся народам. Как-нибудь потом, я надеюсь, я тебе расскажу, это все очень смешно. — Он махнул рукой. — Я человек в общем спокойный, особых приключений не искал, но все равно, так уж случилось, сам на все это напрашивался.

Она с веселым интересом в глазах, потягивая из трубочки мартини, посмотрела на него.

— А почему?

Он, усмехнувшись, махнул рукой.

— Ты не представляешь, какой затхлой была жизнь в восьмидесятые годы. Ничего не происходило, работа и телевизор. Школьные приятели, встречаясь, спрашивали друг друга: «Ты еще не женился?» — не потому, что интересовались личной жизнью друг друга, а потому, что это было последнее событие, которое еще могло в жизни произойти. Хотелось хоть как-то уйти от этого. Слава богу, у нас еще работа такая, от чего все отказывались, я на все соглашался.

— А потом?

— А потом времена изменились, все бросились деньги зарабатывать, ну и я тоже, хоть какое-то содержание в жизни появилось. Рентабельность у нас, правда, не самая высокая, но идти торговать, как все, очень уж не хотелось, не хотелось профессию менять. Я все-таки люблю свою работу.

Он любяще посмотрел на нее.

— Расскажи о себе.

— Обо мне? — Она как-то удивленно-озадаченно задумалась со стаканом в руке. — А чего обо мне рассказывать? Живу на Профсоюзной.

— С родителями?

— Нет. — Она помотала головой. — Родители разъехались.

— То есть как?

— Ну так, развелись и разъехались два года назад. — Она, поблескивая глазами, словно делясь любовью, открыто посмотрела на него. — Отец, он бульдозерист, на заработки уехал, у них бригада, по всей стране колесят, сейчас где-то на буровой, в России. А мать к своим родителям в Донецк уехала, на Украину. Хотела меня с собой забрать, но я тогда еще на студии работала, не хотела работу бросать. Сейчас опять замуж вышла.

— А еще?

— Еще? — Она как-то заговорщицки взглянула на него. — Еще сестра. — Она на секунду задумалась, как охарактеризовать ее. — Красавица.

Он кивнул.

— Ну, это понятно.

— В этом году школу кончает. Мать пишет, они с девчонками хотят, как школу кончат, всей компанией на юг ехать. Вот написать хочу, чтоб ни фига не пускала никуда.

— Почему?

— Почему? — Она как-то сквозь улыбку затуманено-растрогано посмотрела куда-то мимо него. — Потому что она сейчас будет такой же, какой я была в ее годы. Это значит мальчики без счета, пьянки-гулянки и все такое. Пока вместе жили, я ей хоть что-то могла подсказать, объяснить, вломить, если надо, а сейчас только переписываемся, а в письме что напишешь. А она такая же раздолбайка, как и я.

— Пишешь ей?

— Угу. Раз в неделю, чтоб ни случилось, сажусь и пишу. И она мне пишет — со стихами, с картинками, классные такие. Полгода уже ее не видела. Я по ней чуть ли не больше, чем по родителям, скучаю.

Она, скользнув взглядом по стойке, вазам на стене и портьерам, снова повернулась к нему.

— Ну что? Еще накатим?

Им принесли еще мартини.

— Значит, ты одна живешь?

— Угу. Ну, в квартире одна. Так-то у меня чуть не каждый день друзья бывают. Подруги — все ж знают, что у меня всегда квартира свободная. — Она, словно развеселившись при воспоминании, с каким-то странным выражением спрятала глаза. — У одной из них на следующей неделе на свадьбе гуляю. Она в следующие выходные замуж выходит — за моего бывшего мужчину.

— То есть как?

— Ну так. Пожениться решили.

— А как же ты?

— А что я? — Она, словно обидевшись за подругу, непонимающе посмотрела на него. — Может, у них от этого счастье будет на всю жизнь, что ж я, мешать буду? — Увлеченно вспоминая, она блеснула глазами, глядя куда-то мимо него. — Это еще зимой было. Мы с ним вечером у меня сидим, ну я и ее позвала, ей все равно вечером деваться некуда. Ну, там, музыка, свечи. Он сначала со мной танцует, а потом все с ней, с ней. Чего-то они там шепчутся. Ну, я ее потом на кухню поговорить вызвала — мол, как это вообще? Она — бе, ме. Ну чего, может это судьба у них, не мешать же им.

— Он что, псих? Как же это сравнивать можно — она и ты?

Она наставительно-умудренно посмотрела на него.

— А вот, видно, подходят друг к другу. Не ссориться же с ней из-за этого.

— Ты думаешь?

— А чего? — Она махнула рукой. — Все это фигня. — Она задорно вскинула голову. — Мужчины приходят и уходят, а подруги остаются.

Он крутанул головой.

— Ты, наверно, хорошая подруга для своих подруг.

— Угу. — Она, словно ожидая этого, кивнула. — Я везде, где работала, у меня везде друзья оставались. До сих пор звонят, приходят. — Она, растрогавшись при воспоминании, повернулась, глядя куда-то вдаль. — В той квартире, где я дворником была, там особенно классно было. Такая компания подобралась, по утрам все дворниками работали, а днем всякие там художники, кто-то еще там учился. У меня там все друзья перебывали. Та подруга, которая замуж выходит, тоже там жила, я ее туда с Профсоюзной перетащила. — Она, словно вспоминая что-то, пряча глаза, хихикнула.

— Я ее сегодня к восьми к себе звала, вчера еще договаривались, сейчас, небось, уже весь палец себе там отдавила, на звонок нажимая.

— А чего ж ты так?

— Чего… — Она с каким-то странным выражением посмотрела на него. — С тобой встречаться пошла. — Она, вновь перескочив на свои воспоминания, страстно помотала головой. — Когда дом ломать стали, до слез жалко было — так не хотелось уезжать. — Словно что-то мгновенно решив для себя, она как-то просто-утвердительно кивнула.

— Мы сегодня с тобой туда сходим. Я уж год там не была, хоть поглядеть, как там теперь и что.

Он с недоумением посмотрел на нее.

— А это разве недалеко?

— Угу. Десять минут отсюда. Я ведь в этом районе два года жила. И в этом баре мы с девчонками сколько раз бывали. Я прямо обалдела, как ты меня сегодня в этот бар позвал.

Она, сжимая стакан, с лучистой улыбкой, широко раскрытыми повлажневшими глазами посмотрела на него.

Секунду он смотрел в ее глаза. Вновь охваченный каким-то странным чувством, что все, что бы ни было сейчас сказано, не имеет никакого значения, бездумно-легко он качнулся вперед, глядя куда-то сквозь нее.

— Я никогда не работал в молодежной компании. Как в институт распределился, сразу в компанию таких зубров попал, всем лет по пятьдесят, отставные военные. Лаборатория закрытая, все сидят за своими столами, гробовая тишина, за весь день никто слова не проронит. Я человек не особо общительный, но иногда до того доходило, что подсаживался к своему начальнику обсудить какой-нибудь абсолютно ясный для меня вопрос, лишь бы человеческий голос услышать. Институт режимный, все двери на кодовых замках, за весь день не с кем словом перемолвиться. И так все годы.

Он вновь поймал ее взгляд.

— Представляешь?

Сияюще глядя на него, она радостно помотала головой.

— Не-а.

— Ну и слава богу. — Чувствуя, что она чего-то ждет, он с готовностью взглянул на нее. — Ну что, сейчас пойдем?

Она кивнула.

— Можно и сейчас. Но это не обязательно, ты не гони. Я просто давно уже туда хотела, но это без проблем, ты не торопись. Можно и еще немного здесь посидеть. — Она хитро посмотрела на него. — Если ты еще мартини закажешь.

Им принесли еще мартини.

Перескакивая с одного на другое, они проговорили еще несколько минут. Подозвав официанта, он расплатился, она взяла свои цветы и сумку, и они вышли на улицу. С поголубевшими от весеннего неба глазами, ожидая, пока проедут машины, она на секунду повернулась к нему.