Дип. Месть «Красной вдовы». В аду все спокойно - Чарльз Вильямс

Он замолчал, немного покраснев, и прибавил в ту минуту, когда открылась дверь:

— Слушай, Гийо, Изабелла утверждает, что кто‑то убил Фидза и бросил его в мусорный ящик! Она в этом убеждена!

В комнату вошли два человека. Первый из них, к которому обратился лорд Ментлинг, маленького роста, с улыбающимся изможденным лицом, с бросающимися в глаза очками, высоким лбом, обрамленным такой же, как и у его брата, рыжей кудрявой шевелюрой, мгновенно остановился. Хотя он был моложе брата на шесть лет, вокруг его улыбающегося рта залегло много морщинок. Несмотря на внешность Ментлинга–старшего и его властные манеры, у Терлена создалось впечатление, что немощный Гийо на свой лад не менее силен, чем его брат. У него было умное лицо и странная улыбка. Что она означала? Естественную веселость, хитрость или злобу? Может быть, в его странном виде были повинны очки, из‑за которых его глаза беспрерывно мигали? На Терлена эти очки производили отталкивающее впечатление.

Гийо помедлил с ответом.

— Да, — сказал он наконец. — Я знал о смерти Фидза. Но объясните мне, почему вы поднимаете из‑за этого такой шум?

— Значит, вы об этом знали?

— Да, узнал еще вчера и боялся, как бы Изабелла не открыла правду.

— Вы, как всегда, склонны к таинственности?!

— Ну полно, довольно волнений по этому поводу, — сказал Гийо. — Войдите же, Равель, мы им нужны.

— Вот и мы, дорогой мой, — произнес приятный голос на безупречном английском языке. — Что случилось? Кто такой Фидз?

Совершенный выговор Равеля и знание английского языка в сочетании с его внешностью иностранца произвели глубокое впечатление на всех присутствующих. Это был высокий молодой человек со светлыми, коротко остриженными волосами, очень румяным лицом и просвечивающими на висках голубоватыми жилками. Элегантно одетый, он засунул руки в карманы, весело улыбаясь.

— Мы уже проголодались, — заявил он.

— Но вы знаете Фидза, — сказал Гийо, глядя на молодого француза сквозь черные очки. — Это маленькая собачонка Джудит. Вы видели ее, когда приехали сюда, вспомните.

— Да. — Равелю явно потребовались некоторые усилия, чтобы припомнить. — Красивое животное, что с ним произошло?

— Кто‑то убил собаку, — ответил Гийо. Затем он поклонился Г. М. — Вы, несомненно, сэр Генри Мерривейл? Я счастлив видеть вас здесь, сэр.

Выражение лица Гийо не соответствовало его словам, но он приветливо протянул руку.

— Черт возьми, чуть не забыл представить всех друг другу, — загремел Ментлинг. — Сэр Генри, это мой брат, и вы, конечно, уже догадались, кто этот второй джентльмен.

Он пытался шутить, но этим вызвал лишь еще большее напряжение у окружающих.

— Сэр Генри, расспросите немного Гийо об этом псе. Мой брат занимается магией. Я ничего не знаю об этих адских делах. Может быть, пес играл тут какую‑то роль!

В комнате на миг воцарилась тишина. Лицо Гийо не выдавало ни малейшего возбуждения, по он, однако, вынул изо рта сигарету.

— Вы позволите мне, — сказал он, наконец, голосом, мягкость которого таила угрозу, — сохранить свое мнение при себе… Я скажу вам, сэр Генри, о чем вы думаете. Вы сейчас, так же как и все остальные, задаете себе вопрос — почему я ношу очки с темными стеклами в этом непролазном лондонском тумане. Они мне необходимы, чтобы избежать невыносимой боли, которую у меня вызывает свет.

Лорд Ментлинг, казалось, почувствовал неловкость.

— Ну полно, Гийо, — сказал он, — ты что, не понимаешь шуток? Он, кажется, упрекает меня за свое плохое зрение, — продолжал хозяин дома, обращаясь к Г. М. — У него стали болеть глаза с тех пор, как я уговорил его сопровождать меня в моем последнем путешествии. Я думал, что ему это доставит удовольствие.

— Я хорошо помню, что кое–кому было смешно, что я ношу специальные стекла, чтобы защитить глаза от солнца… Это было очень интересное научное путешествие, сэр Генри. Меня привлекла не таинственная красота американских джунглей, а надежда, что это путешествие окажется полезным для моего здоровья. Когда я поехал с Алланом и Керстерсом, я намеревался остановиться на Гаити, чтобы изучить обычаи одного племени. Но Аллан считал, что у него нет для этого времени, и я один в течение трех месяцев жарился в Макапи под горячими солнечными лучами, ожидая их триумфального возвращения с двумя змеями, набитыми соломой, и с пачкой стрел, которые они считали ядовитыми. Я знаю, что темные стекла моих очков вас удивили…

— Действительно странно, — сказал Г. М., — что все обитатели этого дома говорят об отравленном оружии. Но это неважно! Я хочу вас спросить о другом: вы, кажется, лучше всех остальных знакомы с историей вашей семьи и являетесь хранителем ее документов, тайн и проклятий?

— Да, это действительно так.

— Можно ли и нам с этим познакомиться?

— Нет. — Гийо проговорил это холодным тоном, но, поколебавшись некоторое время, продолжил: — Слушайте, сэр Генри, я не собираюсь отказывать вам в информации. Напротив, буду счастлив ответить на все вопросы, которые вы мне зададите.

— «Но семейные документы оставляю старшему брату», так, что ли? — спросил Г. М.

Гийо расхохотался.

— Нет, это нисколько не заинтересовало бы Аллана. Я оставлю их особе, которая лучше других способна их понять.

— Хорошо. Я хотел бы чуть позже услышать все легенды. А сейчас поговорим о Чарльзе Бриксаме, который, кажется, первым умер в той комнате… — Г. М. порылся в карманах и достал какую‑то бумагу, — …в 1803 году. Имел двух детей: сына и дочь. Что знаете о сыне?

— По–моему, он был немного придурковатый, но не сумасшедший, поймите меня правильно. О нем заботилась его сестра.

— Она умерла в «Комнате вдовы» накануне своей свадьбы. Какого числа точно?

— Четырнадцатого декабря 1825 года.

Г. М. поглядел в потолок.

— 1825 год… Что произошло в этом году? Много договоров. Независимость Бразилии. Первый пароходный рейс в Индию.

— Кажется, вы исключительно осведомлены, — заметил Гийо, нахмурившись.

— Да, это моя обязанность. Посмотрим дальше… Год финансовой и коммерческой паники… Какова была в тот год финансовая ситуация в вашей семье?

— Прекрасная! Счастлив, что могу вам это сказать и доказать!

— Правда? Из этого следует, что вы желаете скрыть другие вещи. Значит, дочь Мэри умерла в этой комнате накануне своей свадьбы. Меня интересует вот что: почему она надумала спать именно здесь и именно в такой день?

Гийо пожал плечами.

— Не знаю! Вероятно, сентиментальный каприз.

— Сентиментальный каприз, заставивший ее провести ночь накануне свадьбы в комнате, где умер безумный отец. Странно! За кого она должна была выйти замуж?

— За некоего Гордона Батисона. Абсолютно ничего о нем не знаю.

Г. М. записал имя в свой блокнот.

— Перейдем теперь к следующей жертве, к французу, который умер в 1870 году. Как его имя?

Из‑за спины Гийо раздался приглушенный смех.

— Это был брат моего деда, — сказал Равель неожиданно любезным тоном. — Жуткая история, не так ли?

— Это очень интересно! Принимал ли он участие в вашем предприятии, выпускающем мебель?

— Он управлял нашим филиалом в Туре. Да, старый Мартин Лонжеваль Равель. Я ношу то же имя, поэтому вам нетрудно понять, почему меня так занимает эта проклятая комната.

— Нет ли у вас какой‑либо другой причины? Например, коммерческого интереса?

— Да, пожалуй… Мой отец, который когда‑то проверял обстановку по просьбе отца Аллана, сказал мне, что в комнате нашлось бы много ценных вещей в случае, если бы мне предоставилась какая‑нибудь возможность что‑то приобрести. Но я прежде всего друг этой семьи…

— Мартин Лонжеваль… — пробормотал Г. М. — Какого рода дела могли его связывать с Бриксамом?

— Право, об этом я ничего не знаю. Я вообще не верю, что у них была деловая связь. Брат моего деда, по–моему, просто любил Англию и виски, — сказал, расхохотавшись, Равель.

Г. М. положил блокнот в карман и обратился к хозяину дома:

— Ну, хорошо! Я повинуюсь вашим распоряжениям. Только вы не сказали, все ли вместе мы пойдем открывать запертую комнату. Пора бы уже это сделать, если вы хотите, чтобы мы вошли туда до ужина.

Ментлинг вскочил с большим воодушевлением. Он нашел ножницы для резки металла, молоток и отвертку в одном ящике, затем вытянул и второй ящик.

— Это чтобы открывать двери, отогнать призрак, — сказал он, размахивая огромным старым ключом. — К счастью, он не был отравлен, иначе бы я умер, чистя его. Вы готовы? Тогда отправимся.

Решили обойтись без прислуги. К великому удивлению Терлена, Гийо не возразил, когда брат заявил ему, что он не будет участвовать в этой церемонии. Ментлинг, Г. М., Терлен и сэр Джордж — единственные, кто будет присутствовать. Остальные должны дожидаться в столовой. Торжественную процессию возглавил Ментлинг. Он шел впереди по коридору энергичной, решительной походкой, размахивая молотком и ножницами, словно заранее готовясь сразить этим оружием таинственный призрак, поджидавший их за дверью «Комнаты вдовы». Из кармана у него торчал ключ, хранивший следы ржавчины и времени.