Пепел и крылья - Воджик Хельга

– Пора, – Клыкарь бережно приобнял Ашри. – Надо идти

Элвинг кивнула, но, выходя, остановилась, и взглянула в пустое зеркало.

– Всё в порядке? – спросил Грав.

– Настолько, насколько возможно в сложившейся ситуации.

Уходя из последнего приюта Маан, они оставили дверь открытой.

Внизу, у самого выхода, Ашри остановилась, пропуская биста вперёд:

– Подожди меня снаружи.

Клыкарь молча вышел, в этот раз не предупреждая о страже, псах и законах.

Дождавшись, когда за Гравом закроется дверь, Ашри сняла перчатки и опустила руки, прикоснувшись к полу.

– Прощай, Уна. Да хранит пламя твою душу и твоё тепло.

Тонкие ниточки молний вырвались из-под ладоней и побежали по полу, заползли на стены и, преодолевая ступеньки лестниц, растеклись поБашне Веры. С маленькими хлопками они взрывались крохотными фиолетовыми огоньками, и через мгновение превращались в еле заметные язычки алого пламени. Голодные огоньки вгрызались в дом, сливались друг с другом, разрастаясь и заполняя пространство. И где-то в треске огня, за мгновение до того, как покинуть приют, чтобы уже больше никогда в него не вернуться, Ашри услышала еле различимое «спасибо».

Чёрный дым валил из окон, а золотое пламя лизало стены. Ашри и Грав смотрели, как в погребальном огне исчезает Башня Веры. Когда прибыли стражники, спасать было уже нечего. Комендантский час и перекрытые ворота сделали своё дело.

Глава 7

Тьма в каждом из нас

Ярко пылал красный цветок. Жар плавил холод ночи. Треск пробуждал в старых стенах стайки огненных мотыльков, устремлявшихся в чёрный бархат неба. Сметая всё, они летели прямо к звёздам.

Огонь не перекинулся на соседние дома. Возможно, просто везение, а может, действие контролируемой силы. Пламя аккуратно расправилось с Башней Веры и, словно сытая рыжая шаати, уснуло, свернувшись клубком. Под чёрными камнями и торчащими, будто сломанные кости, балками стен смешались с золой остатки шкатулок, ветвей Пожирателя и ракушек ожерелья Маан. Насытившись, алые мотыльки потеряли цвет и безжизненными тенями понеслись над спящим городом.

В свете редких тусклых фонарей пепел был похож на хлопья снега. Ашри подставила ладонь и поймала серый лоскуток. Растерев его между пальцами, она увидела последние мгновения приюта: вспышками в сознании, как память о не-былом. Восприятие обострилось, любое прикосновение отдавалось образами прошлого, как если бы раскалённое железо прикладывали к обнажённым нервам, пуская огонь и боль по венам. Ашри обернулась и взглянула в небо, туда, где ещё несколько часов назад виднелась Башня Веры. Десятки, может, сотни оборотов Орта, время любви и заботы были стёрты с лика города в одну ночь.

Она так и не спросила у Гаруны, как та стала хранительницей приюта. А теперь уже и не спросит. Ещё одна часть жизни Эши из Пугатона погребена под руинами. Ещё одна жизнь. И в этот раз опять не её. Птичка с чёрным от пепла прошлого хвостом. И как бы сильно ни била она крыльями, стараясь улететь, шлейф из смертей всегда тянется за ней. Куда вновь несут её ветер и крылья? Не на место ли новых пожарищ?

Ашри уже была в нескольких квартах от приюта, но поднявшийся ветер всё швырял в спину остатки прошлого. А вместе с ним мёртвый песок Мэй. Скоро начнётся песчаная буря. Но город молчал, словно в одночасье вымер. Сигнальные трубы не предупреждали горожан о гневе пустыни, будто пение Рога Скорби стало последней предсмертной песней гиганта. А может, весь город уже погиб? А она – всего лишь заблудившийся путник среди выбеленных временем костей стен.

– Прах, пепел, песок, – задумчиво произнесла Ашри. – Ещё три «П», что всегда рядом.

Отряхнув руку от маслянистого налёта, она зашагала вверх по улице. Надо двигаться к центру. Ей срочно нужно в архив – сверить координаты, вычислить все дома и спасти всех, кого можно спасти. Время горевать о мёртвых ещё придёт, а сейчас надо позаботиться о живых.

– Куда ты идёшь? – крикнул ей вслед Грав. – Если просто бродить по улицам, точно нарвёмся на стражу, даже в этой помойке.

Клыкарь посмотрел в небо, сплюнул песок, который принёс ветер:

– Или нас занесёт песком.

Ашри не ответила, продолжая идти. Вперёд. Ветер словно слышал её мысли, толкая в спину всё сильнее. Грав догнал Ашри и дотронулся до её плеча.

– Да постой ты!

Элвинг остановилась и развернулась, сбросив руку друга. Смерила долгим взглядом биста и посмотрела на кайрина, который, стараясь не цеплять крыльями верёвки и облезлые горшки с цветами на подоконниках домов, нелепо подобрался, сгорбился, ещё и хвост поджал. Зверь чувствовал её скорбь и виновато отводил глаза, не в силах помочь.

Ашри не узнавала этот кварт. Вряд ли она когда-то бывала тут. Тусклый свет из редких окон, где теплилась жизнь, слабо освещал унылую, ночную улицу. Ночь тут была словно разбавленная чернилами каракатиц вода – грязная, затхлая, зловещая. Но светящийся в ночном небе хронограф центральной башни был лучшим ориентиром. Архив находился рядом с ним и… предательски далеко от того места, где Ашри стояла сейчас.

Сварг и Клыкарь ждали ответа, но что она могла им сказать? Единственное, что ей сейчас хотелось – очутиться в ледяной пустыне Северных Земель, где нет ничего, кроме белого холодного покоя. И где в небе кружит настоящий снег, который, падая на щёки, превращается в чистую воду, а не обжигает чёрной тоской душу. Единственное, что она должна – сделать всё, чтобы остановить чёрную скверну и Пожирателя. Единственное, что могла – это идти вперёд. И как можно скорее. Ашри прижала приютский журнал к груди, заблокировала разум, не впуская и не выпуская мысли. Лишь неугомонные искры яркими огоньками вспыхивали на кончиках пальцев.

Так они и стояли посреди опустевшей улицы, кривой и вертлявой, как хвост римтогу, грязной и тёмной, как шерсть миронгу, вонючей и полной паразитов, как труп куфа. Ветер всё усиливался: путал белые волосы Ашри, царапал песчинками солёные смуглые щёки, хлестал всё сильнее, словно недовольный возникшей заминкой, требуя немедленно продолжить путь.

Очередной порыв сорвал глиняный горшок и кинул на землю, заставив кайрина попятиться. Ветер тут же подхватил и развеял вывалившуюся землю, и угнал в ночь чахлый стебель растения. Лишь черепки лениво перекатывались по каменной мостовой, слишком тяжёлые, чтобы подняться в воздух. Но только до того момента, пока не придёт настоящая буря – орхмантиру.

– Послушай, Ашри, нам надо спуститься в тоннели, – Клыкарь сделал шаг вперёд. – Укрыться и дождаться рассвета. А затем идти к страже. Белые псы лучше справятся – для них нет закрытых ворот и комендантских часов.

Ашри сжала кулаки, представив, что ей снова придётся спуститься под землю, нырнуть из тьмы ночи в мрак лабиринтов, где теперь притаился её личный кошмар и поселились мерзкие куфы. Она ненавидела пауков. Да и как протащить с собой грифона? В тот люк и Торден бы пролез со скрипом, а крылатая зверюга и подавно. Но меньше всего ей нравилась идея положиться на стражу.

– Мне нужно в Архив, – сквозь зубы прорычала элвинг.

Сварг переминался с лапы на лапу и тихонько клекотал. Он что-то хотел сказать, но Ашри не желала слушать. Она просто развернулась и пошла дальше.

– Нужно остановиться и переждать ночь, – продолжал уговаривать Грав, – Как-то ты поспешила сжигать приют, ушастая, – попытался пошутить бист, и тут же пожалел о сказанном.

Но элвинг не слышала его, она просто шла, сосредоточившись на движении. Шаг за шагом, к горящей в небе красной звездою Башне Орму. Мир погрузился в красно-жёлтый туман. И в этом мире не было больше ничего, кроме Цели, Гнева и Жажды Мести. Остановилась Ашри лишь от того, что кто-то схватил её за руку, и очередной шаг завис в воздухе. И то, что удерживало её, было сильнее ветра.