Право остаться - Игорь Негатин

Каюра, который бросил меня и Челищева по дороге в Прошкину падь, мы нашли в одном из номеров этого вертепа. В полутемных каморках на лежаках и прямо на полу валялись местные оборванцы. Бездельники, пьяницы или неудачники, которые надорвались в погоне за мечтой и опустили руки. Многие из них сидели в долгах, рассчитываясь с хозяином работой по хозяйству и другими, не всегда законными услугами.

Полутемный проход, какие-то каморки, закоулки…

Ну и вонь здесь!

Никентий был… пьян – было бы слишком мягко сказано. Он лыка не вязал! И ведь я знал, какой ответ услышу! Что он не хотел, не думал, испугался… Как всегда, Марк Брэдли соображал быстрее всех. Он пообещал пропойце слегка «подмочить репутацию» и вылил ему на голову ведро воды, которое стояло у двери. Может, там и не вода была – не знаю. Не проверял. В доме тепло – не замерзнет. Надо признать, что процесс пошел гораздо быстрее.

– Я… я верну деньги, – начал каюр, когда немного пришел в себя и получил несколько раз по морде, чтобы соображал быстрее.

– Чем? – рявкнул Брэдли.

– У меня… у меня есть золото!

– Золото? Ты даже своих собак пропил!

– У меня вправду есть… – И он начал копаться в своих лохмотьях.

Господи, ну и запах! Меня чуть не вывернуло. А рот наполнился слюной… Что за странная реакция организма? Тьфу! Пока Никентий что-то искал, наши глаза привыкли к сумраку, и я увидел, что в этой каморке еще человек пять. Одни спали, а другие просто лежали и притворялись спящими, чтобы не нарваться на плюху или пулю. Это уж как повезет.

Никентий здорово испугался, и дело не только в страхе перед банальным мордобоем. За такое, дойди это дело до властей, грозит изгнание из Форт-Росса. Нравы здесь простые и незатейливые – выгонят из города, и даже потепления ждать не станут. Или ты уйдешь, или окажешься вне закона… Что означает «вне закона», объяснять, надеюсь, не нужно? Вот и славно. Изгнанник, да еще в начале весны… это труп. Без вариантов. Даже если ружье дадут с двумя патронами и небольшой запас продуктов на дорогу. Кстати, могут и вообще ничего не дать. Как карта ляжет.

– Шевелись, тварь! – Марк не выдержал и пнул каюра. – Сколько я еще буду дышать этим смрадом?!

– Вот! – Никентий протянул нам на ладони какую-то вещицу. – Только не убивайте!

– На хрен ты нам сдался, тварь… – Черт меня побери… – присвистнул Брэдли и повернулся к небольшому окошку.

– Что там?

– Алекс, ты только глянь! – Он держал в руках женский браслет.

– Это браслет. Странно, что он его не пропил.

– Талицкий, ты просто кладезь мудрости!

– Где-то я видел нечто похожее. Узор знакомый.

– Бьюсь об заклад, что эта игрушка – из вустерского экспресса.

– Там было написано только про ожерелье!

– Там было написано про гарнитур! Ожерелье осталось в Ривертауне, значит, еще должны быть перстень и серьги.

– Ты где это взял, паскуда?

– Это…

Удар! Голова Никентия мотнулась назад. Грех было не добавить ему в челюсть. Пусть и без особого удовольствия, но что уж теперь мелочиться…

– Где взял, спрашиваю?

– Заплатили мне… – Проводник сплюнул кровью.

– Кто?

– Люди.

– Ясен пень, что не олени. Кто такие?

– Провожал их до Золотого Берега.

– Когда, как выглядели, сколько их было? Давай не мычи!

– Погоди, Талицкий… – Брэдли подвинул меня в сторону.

– Что тут ждать?! – Я потянулся за револьвером.

– Я поговорю с этим малым, а ты глянь, как там Боцман. Мало ли… Там слишком тихо.

– Не вопрос, – кивнул я и вышел в коридор.

Не успел сделать несколько шагов, как впереди послышался сдавленный крик, а потом грохнул выстрел! Еще крик! Дьявол! Я выхватил из кобуры револьвер и рванул вперед – в зал, где раздалось еще несколько криков и отборный русский мат! Михалыч!

До зала я добраться не успел.

Распахнулась боковая дверь, и прямо на меня вывалился парень. Прочь с дороги! Он получил рукоятью револьвера по харе и убрался назад. Сука!!! Не успел. По руке полоснули ножом и выбили револьвер. Еще двое!

Сильный удар! Мне повезло, что кулак скользнул по скуле, но в глазах все равно слегка потемнело! Драться в этих переходах – ну вас в баню, мальчики! Одного свалил – ударом в пах. Он скрючился и привалился к стене. Жаль, не добил! Еще один! Руку на излом! Хруст. Он завыл от боли. Еще один удар! Вот теперь и ты отдыхай! Можешь хоть глотку сорвать! Брэдли прав! Негоже так оставлять! Начал – добивай! Где револьвер?

Не успел подобрать револьвер, как в проходе возникла здоровенная фигура. Ох ты, черт! Ну и здоров мужик! Все бы ничего – я сейчас злой, меня даже танком не остановишь, но это просто медведь! Мало того, он еще и с ножом. Немаленький такой тесак…

– Брось нож, придурок! – Я облизал пересохшие губы и посмотрел на пьяного увальня, который стоял в нескольких метрах от меня и скалился. Даже отсюда, среди этого табачного и сивушного смрада, я чувствовал запах его пота. Он покачал косматой головой:

– Зря ты сюда пришел…

– Уйди с дороги! – ощерился я.

Плохо. Он хоть и пьяный, но нож держит правильно, не напрягаясь. Пальцы расслаблены, но хват хороший – крепкий. Еще и перебирать пальчиками успевает. Да, профессионализм не пропьешь. Даже если и захочешь. Нож у меня есть. Из нашего мира принесенный. Только драться с этим мужиком на ножах – не самая лучшая идея. Таких дырок нахватаю, что не обрадуюсь.

– Убью ведь! – зарычал я.

– Гхы-ы…

Это в кино красиво выглядит. Противники сходятся в элегантных позах, демонстрируя изящные выпады, пока не встанут лицом к лицу, удерживая руку оппонента, занесенную для удара. В жизни так не бывает! Ножевой бой – это быстро и очень кроваво. Это бойня. Победа скорости над разумом, и тут все решает не красота пируэтов, а количество ударов – надо сделать их как можно больше и успеть уйти в сторону, чтобы уберечься от смертельного клинча.

И времени на уговоры нет. Одни короткие, как выстрел, мгновения. Миг над пропастью. Ненавижу, когда не оставляют выбора. Эх, ведь могли по-хорошему разойтись… да, видно, не судьба.

29

Уехать не получилось – Форт-Росс захлестнула вьюга. Злая и ненасытная мартовская вьюга, которая засыпала город тяжелым весенним снегом, намела непроходимые сугробы и заперла людей в городе. Обозники разводили руками, и нам оставалось сидеть в гостинице, чревоугодничать и ждать, когда немного прояснится. Настроение? Оно было похоже на заунывный вой ветра в пелене летящего снега. Слепая, опасная, высасывающая душу пелена. Это вьюга, господа! Вьюга… Самое время, чтобы задуматься о чем-нибудь вечном, вроде бесконечного пути, по которому мы бредем навстречу неизвестности. Почитать бы Уитмэна, но в этом мире его стихов не знают. Жаль. Он знал, о чем писал.