Таинственный замок - Джеймс Кейбелл

Флориан испытал некоторое облегчение, узнав, что больше неоткуда ждать помощи. Его слова зазвучали оживленнее:

– Нет, Мари-Клер. Даже сейчас, у края пропасти, будем же логичны! Святые не побеждают; они уничтожают нас, и все. Безжалостное могущество святости достаточно сильно для этого, но не для того, чтобы хоть на мгновение подчинить меня.

– А, ты все продолжаешь разыгрывать из себя, мой дорогой, ужасного злодея? Что ж тогда небеса уничтожат тебя. Пробил час твоего возвращения, час, который я однажды предрекла, час, пришедший – так нежданно! – чтобы окончить наше существование. Не будем же напрасно тратить время на софизмы, – нежно улыбаясь произнесла Мари-Клер.

– Ты так практична и, что особенно приятно, абсолютно лишена всяких сантиментов. Ты унаследовала дух де Пайзенов, – заметил Флориан.

Она задумчиво ответила:

– Ты не был одинок во время нашего недолгого счастья. Ты никогда не был бы одинок со мной.

– Ты предугадывала, что так будет, Мари-Клер? Да, наверное, это именно одиночество. Сколь друзей, жен и любовниц я имел! Возможно, я получил от жизни все, что она может предложить человеку…

Он сделал паузу. Герцог сидел, мрачно глядя на два необычных рисунка, выполненных в красном и черном тонах на стенной штукатурке: один изображал змея, глотающего прутья, а другой распятого змея. Под ними лежал темный светящийся камень с движущимися на нем фигурками.

Флориан повернулся к единственному человеку, с которым был по-настоящему близок, и сказал:

– С тех пор, как я покинул тебя, о моя дорогая, я жил в одиночестве, никем не понятый и никому не доверяющий! А теперь уже слишком поздно.

Она кивнула головой и улыбаясь развела руками.

– Да, теперь уже слишком поздно, даже со мной. Ничего не осталось там, где все раньше принадлежало тебе, Флориан. Лишь пустая оболочка. Я не испытываю к тебе ни любви ни ненависти более. Только и передо мной не ты, а незнакомец в славном черном костюме, – снова темные сияющие глаза озадаченно устремились куда-то рядом с ним.

Герцог улыбнулся и пожал плечами.

– Да. Пред тобой все, что осталось от прежнего Флориана. Все приходят к такому итогу после бурной молодости. Иногда мне кажется, что мы живем в весьма посредственно устроенном мире. Посмотри же, Мари-Клер! – он махнул рукой в сторону окна, состоящего из очень маленьких рам освинцованных стекол, в котором виднелась первая призрачная зелень на юных фруктовых деревьях и море солнечного света. – Посмотри, Мари-Клер! Весна возвращается, она повсюду. Как бестактно.

В ответе Мари-Клер звучала большая терпимость:

– Это их чувство юмора. Полагаю, бедняжки получают удовольствие, так не будем же жаловаться.

Брат и сестра продолжали говорить о разном, вспоминали мельчайшие подробности точно такой же весны восемнадцать лет назад, и каждый удивлял другого своими деталями. Сын Мари-Клер, юный Ахилл Казен, отсутствовал дома: в свои семнадцать лет он уже стал настоящим разбойником и лишь начал обучаться всем тонкостям торговли, которая должна стать его основной профессией. Никто не прерывал беседующих; Флориану не пришлось встретиться с племянником, которому слухи приписывали потрясающее сходство с дядей.

Герцог остался на некоторое время в аккуратном, почти лишенным мебели доме сестры. Он чувствовал удовлетворение. В глубине души де Пайзен всегда знал, что шаг за шагом все равно вернется к Мари-Клер. Все, что произошло с ним с момента их расставания, все, что люди говорили, думали и делали ради него, а в особенности та ответственность, что лежала на нем – его герцогство, его жены, его верность религии, целый замок в распоряжении – все это являлось лишь незначительным пустяком, который он должен был разделить с сестрой однажды, когда оставивший ее мальчик вернулся домой, обманув стольких людей, считавших его мужчиной. Мари-Клер одна знала, что тогда четвертый герцог де Пайзен все еще оставался мальчиком, любившим ее; а странный, словно обращенный внутрь и поверх собеседника одновременно взгляд – лишь маска, скрывающая истинные чувства женщины.

Что ж! Он вернулся к ней, чтобы обнаружить, что оба они безвозвратно изменились. Грустно, потому что девочка и мальчик казались герцогу такими милыми. Впрочем, это не имеет никакого значения. Возможно, ничто не имеет значения. Тем не менее, он снова с Мари-Клер. Приятно снова оказаться дома, хотя бы на то недолгое время, что оставалось до его гибели от руки тупоголового и сующего нос не в свои дела Хоприга. Флориан был доволен…

К полудню, после того как они пообедали вместе, герцог в последний раз попрощался с сестрой. Обреченность – ни в ее, ни в его душе ничто не шевельнулось во время их расставания. Флориан подумал:

– Но мы же мертвы, уже много-много лет. Это спокойствие смерти.

Герцог знал, что прав, и чувствовал удовлетворение, которое всегда испытывал от подтверждения логики.

Однако он тихонько вернулся и заглянул за дверь – Мари-Клер неплотно закрыла ее. Женщина стояла на коленях возле темного сияющего камня с движущимися фигурками.

– Лалле, Бачера, Маготте, Бафиа… – начала она.

Флориан пожал плечами и теперь по-настоящему покинул маленький дубовый домик. Он знал, к кому она обращалась. Что ж, вполне логично для Мари-Клер перейти от него к тому, другому.

Глава 25

Поющий гусь

Флориан шел вдоль ручья, поднимаясь на холм по остаткам древнего торгового пути. Он двигался вверх по течению, и ручей находился от него по левую руку; справа открывался вид на густо поросшее лесом подножье холма. Флориан, не обладавший глубокими познаниями в деревенской жизни, пытался распознать среди всех деревьев клены, дубы, ели и каштаны.

– Согласно известным прецедентам, теперь, когда я иду навстречу гибели, все окружающее должно видеться мне в особенном свете, казаться знакомым. А здешние неизвестные деревья и кустарники производят на меня впечатление нестриженого сада.

Мошки назойливо роились у его лица, и он снова и снова без всякой пользы пытался отогнать их. Ручей размыл часть дороги, беспорядочные груды камней и глины, куски сланца лежали повсюду; дорога искривлялась, и высота ее заметно варьировалась. Абсолютное спокойствие царило повсюду и лишь выскакивающие из-под ног со злобным стрекотом кузнечики заставляли герцога вздрагивать от неожиданности. Кажется, в апреле еще не должно быть кузнечиков.

Наконец Флориан вышел к бревенчатой хижине возле трех деревьев. Здесь и располагалось отшельническое жилище Святого Хоприга, где Флориану предстояло встретиться с непредсказуемым. Герцог окинул хижину неприязненным взглядом. Вот уж никогда не думал, что придется погибнуть в столь невзрачном месте! Он пожал плечами, ослабил в ножнах Фламберж и, шагнув вперед, толкнул дверь.