Мистиклэнд. Легенда о пяти королевах - Марта Гонсалес Альварес

в мгновение ока: Хранительницы взмахнули крыльями и окружили короля, не позволив ему прицелиться. В их взгляде не было ни угрозы, ни гнева, но Леньо этого не видел. Он лишь заметил отсутствие страха в глазах девушек, что приводило его в бешенство.

Как они смеют его не бояться?

Он поднял лук, нацелившись на Хранительницу, стоящую к нему ближе остальных. Девушка оказалась одной из его дочерей. Она без всякого страха потянулась к стреле, выхватила ее из рук отца и сломала.

– Ты сам всего лишь марионетка… в своих же собственных руках, – сказала она. – Ты никогда не станешь настоящим королем.

Вторая его дочь не добавила ничего – только посмотрела на него грустным, разочарованным, но уверенным взглядом и попросила деревья схватить короля, заключив его среди тяжелых ветвей.

Остальные девушки молча наблюдали за ними. Они знали – сестры сами должны это сделать.

Что касается дальнейшей судьбы короля, все придерживались единого мнения. В конце концов, одна мудрая старушка однажды сказала: если человек больше всего мечтает о власти, его желанию не суждено сбыться, и Хранительницы были с ней полностью согласны.

Глава семнадцатая

Эрин всю жизнь прожила с крылатой матерью, но никогда не задумывалась, каково это – летать. И в тот день она это узнала.

Что ж, чертовски… головокружительно.

А может быть, ее тошнило вовсе не от полета, а от необходимости тащить на руках связанного ветками отца, ругаясь себе под нос. Ругаясь на саму себя.

«Тобой я тоже не особо горжусь, папа», – подумала Эрин.

С высоты птичьего полета загадочные и причудливые очертания Запретных Земель были видны как на ладони. Впервые Эрин нашла их не достойными презрения, а завораживающими и полными невиданных возможностей.

Но у них еще будет время вернуться туда чуть позже. Когда они уладят насущные проблемы.

Девушки летели быстро, и это было новое для них ощущение – отличное, например, от бега на сверхскорости. Их крылья будто повиновались магическим снам, направляющим их легко, как дуновение ветерка, и хранительницы скользили по небу над стеной, холмами, полями, реками и болотами Мистиклэнда. Они пролетели над облаками и птицами, неся важное послание – тревожное или вселяющее надежду?

Некоторые жители Мистиклэнда требовали от королевы объяснений, узнав о зелье, отнимающем чары; другие же, взволнованные и растерянные, принялись писать о волне волшебства, которая возвращала дар тем, кто его потерял.

Начался дождь. Крошечные капельки переливались на крыльях хранительниц и стекали по ним, будто это была непромокаемая накидка. Дождь также не помешал сотням фей, сатиров, нимф, гномов и эльфов выйти из домов в знак протеста против деяний королевы, явно злоупотребляющей своей властью. Одни шли пешком, другие направлялись к мистическим кругам, около которых стража необъяснимым образом рухнула на землю и больше не представляла из себя ничего, кроме разбросанных поленьев. Сверху эти существа выглядели как маленькие точки, неустанно стекающиеся ко дворцу, как пчелы к сотам.

– Не волнуйтесь! – прокричала Хана, паря в небе. – Волшебство вернулось! Вернулось!

Может, ее услышали, а может, и нет. Скорее всего, они приняли ее за галлюцинацию или за гениального попугая, научившегося произносить немного странные фразы.

Вскоре перед хранительницами предстали озеро и жемчужные башни дворца. Окрестности замка уже заполнили протестующие, но Эрин не обращала на них внимания. Она смотрела только на павильон, возвышающийся впереди: лабораторию-теплицу ее матери.

Этот павильон всегда был ее любимым местом. Та половина здания, где располагалась непосредственно лаборатория, переливалась блестящим серебром; другая – теплица – была сделана из мерцающего хрусталя. Наверху виднелись огромные окна, через которые Эрин без проблем проникла внутрь, сопроводив свой триумфальный пролет грохотом разбившегося стекла.

Остальные аккуратно проскользнули через дыру, оставленную принцессой. Ну, все, кроме Ханы, которая так увлеченно летала, что врезалась в куст и свалилась на пол в теплице.

Девушка быстро встала, все еще улыбаясь. На ее бедре больше не было следов раны. Как и на плече Эрин. Вероятно, это Мечтательница исцелила их, но в тот момент принцесса была слишком расстроена, чтобы испытывать благодарность.

Ностальгия охватила ее, как только она очутилась внутри, пусть она и отсутствовала во дворце всего пару дней. Они приземлились посередине комнаты, между солнцем и тенью, между теплицей и лабораторией. Слева от нее сквозь стеклянный потолок лился свет, заполняя горшки с ягодами всех видов, цветами, один лишь запах которых мог свести с ума, если подойти к ним слишком близко, и растений, чьи листья использовались, чтобы лечить лихорадку, избавлять людей от галлюцинаций или приправлять жаркое. Справа вдоль серебристых стен стояли полки с зельями, а в темных углах висели мешочки с сухими ингредиентами.

Все было расставлено вокруг двух столов. Эрин подошла к ним, потянув за собой отстающего отца. Он сам вырезал из дерева эти столы – по крайней мере, так ей сказала мама, хотя сам Леньо не подавал никаких признаков того, что узнал их.

Стол Эрин был самым маленьким. На нем до сих пор находилось зелье, над которым она работала несколько дней назад. Нора протянула к нему руку и с любопытством осмотрела колбу, пытаясь угадать ее содержимое. Конечно же, она не угадала. Это было новое зелье, о котором Эрин еще не рассказала сестре, дожидаясь одобрения мамы.

– Ты сказала, что королева должна быть здесь, – начала разговор Луна.

– Я сказала, что это «вполне возможно», – подчеркнула Эрин, хотя это была неправда.

Принцесса шагнула ко второму столу. Со взглядом, полным разочарования, она провела пальцами по вмятинам на древесине, ожогам и царапинам, которые казались ей такими знакомыми. Эрин не ошиблась: королева действительно недавно была здесь. Свеча в ее рабочей лампе еще не догорела, а ступка еще пахла сушеной крапивой. Сбоку стоял деревянный ящик с наполовину заполненными флаконами: новая порция зелья, отнимающего чары.

«Это приготовил кошмар», – сказала сама себе Эрин. «Теперь мы спасли ее. Мама снова станет прежней».

Отец девушки попытался что-то проворчать, но кляп, который Ирис сделала для него (из лоскутка с его же собственного жилета), заглушил его слова.

Эрин даже не хотела смотреть на него. Она собиралась передать его матери, объяснив, что тот сделал, и позволить королеве самой выбрать для него наказание. Но все пошло не по плану (к чему, впрочем, за последние дни все уже привыкли, пусть им это и не нравилось).

Неожиданно Эрин услышала шепот и повернулась ко входу в теплицу, откуда доносился звук. Оказывается, когда пять беглянок влетают в лабораторию королевы, разбивая окно, это не может не обратить на себя внимание сотни протестующих… Что ж, как минимум, это любопытно… Эрин увидела, как люди столпились у стен, пытаясь понять, что происходит. Никто не осмеливался зайти внутрь, однако благодаря дыре, которую Эрин проделала в окне, разговоры девушек эхом доносились до любопытный ушей.

Но протестующие были