Огневица - Анита Феверс

В том краю Каменки, откуда они взлетели, стоял терем купца Вышаты.

* * *

Марий глотнул из фляги теплой солоноватой воды и недовольно цокнул языком. Стрыга ходко шла по утоптанной дороге, потряхивая гривой, будто ей жара нипочем. А вот дейваса донимали и злое палящее солнце, и жажда, и понимание, что с каждым днем он все дальше от рыжего колдуна. И поделать с этим ничего не может.

Все потому, что в здешних краях давненько не видывали дейвасов. Марий и рад был бы не раскрывать свою силу, но люди то и дело жаловались на донимающих их навьих тварей, и ему ничего не оставалось, кроме как показывать значок и расспрашивать о подробностях. Но куда более, чем оголодавшие навьи, беспокоило дейваса иное. Люди стали бояться воронов. Шепотом и с оглядкой рассказывали, что птицы, всегда верные хозяевам и защищавшие их не хуже собак, вдруг обезумели и стали нападать на тех, кто выкармливал их с яйца. Выклевывали глаза, драли руки острыми когтями и целились тяжелыми клювами под основание черепа – слишком точно для хоть и мудрой, но все же птицы.

Марий прищурился, вглядываясь в дрожащий горизонт. До Белоозера, по его расчетам, оставался один день конской рыси. Галопом вышло бы быстрее, но для этого надо было дать Стрыге хотя бы пару часов роздыха в прохладе, лучше всего на болоте. Болота по близости было не сыскать, а вот крепкий тын какой-то деревеньки виднелся слева от тракта. Марий потянул Стрыгу за гриву, понукая свернуть на заросшую низкой травкой дорогу, ведущую к волости. Лошадь не довольно всхрапнула и начала осторожно, как кошка, спускаться с пригорка. Перед отпечатками копыт темнели точки и полосы взрытой земли. Вряд ли даже опытный следопыт сумел бы прочитать этот след – долго думал бы, откуда у лошади когти.

Болотник Стрыгу не понукал. Они шли ходко, но не настолько, чтобы всполошить жителей волости. Марий давал возможность кметам рассмотреть себя со всех сторон и открыть ворота, почему-то запертые даже сейчас, средь бела дня. Его расчеты оправдались: когда Стрыга стала как вкопанная напротив ворот, круто изгибая шею и красуясь изящной статью, дейвасу навстречу вышли двое кметов. Марий быстро оглядел их рубахи и пояса: вышивка говорила, что один из них земельный, другой ремесленный. Неудивительно: волость раскинулась в стороне от основного торгового тракта, а резвая речушка, бежавшая вдоль дороги, годилась разве что белье полоскать, но никак не для судоходства. Так что торговым взяться было неоткуда.

– Здоровы будьте, паны! – крикнул Марий, придерживая Стрыгу за гриву.

Земельный, обменявшись быстрым взглядом с товарищем, вышел вперед. У него была короткая густая борода цвета спелой пшеницы и светлые глаза. На носу густо рассыпались веснушки. Чистокровный воленец, – определил Марий, – в отличие от товарища. У того были черные кудрявые волосы и хитрый прищур темных глаз – где-то в родне затесались авары.

– И тебе не хворать, путник. Куда путь держишь?

– Дак к вам и держу! Пустите чуток жару переждать и лошади дать остыть?

Земельный обернулся на товарища, и тот едва заметно качнул головой. Русоволосый крепыш снова повернулся к Марию и кашлянул, прочищая горло:

– Нельзя к нам, добрый человек! Мор у нас.

– А если мор, где знаки предупреждающие?

– Дак… закончился, мы и убрали. Но закончился едва-едва! Так что не рискуй, путник, иди своей дорогой. Здесь тебе опасно оставаться.

Кмет снова глянул на товарища, будто искал у него одобрения сказанному. Тот опять кивнул. Марий, прищурившись, наблюдал за этим нехитрым сговором. Он ничего не стал отвечать на вежливое предложение убираться прочь. Только толкнул Стрыгу коленями, понукая подойти к тыну. Мужики шарахнулись, когда черная кобыла вдруг оказалась прямо возле них и двинулась дальше, обдав обоих запахом болотной воды и конского пота. Дейвас подъехал к тыну и провел рукой по глубоким дыркам, изрешетившим крепкое дерево. Потянул Стрыгу за гриву, и она послушно двинулась вдоль забора, от которого дейвас не отнимал ладони, подцепляя ногтями торчащие щепки и на ходу прикидывая количество и глубину отверстий. Селяне наблюдали за ним исподлобья, но прятаться за воротами не спешили. Марий повел плечами: спину припекало так ощутимо, что даже тряпки, которыми был обмотан его меч для сокрытия от любопытных глаз, не спасали. И солнце тут было ни при чем. Но даже если бы оружие молчало, Марий и так уже понял, что парой часов его пребывание в этой волости не ограничится.

Дейвас беззвучно выругался сквозь зубы. Тот, кто задумал причинить зло Беловодью, знал, куда бить. Без воронов между многочисленными волостями не останется никакой связи. У городничих есть гонцы, и они днем и ночью без устали взбивают пыль на дорогах, но вот такие маленькие селения остаются беззащитными. Случится беда вроде этой – и пока еще какой-нибудь мальчишка на старой кобыле доберется до ближайшего города, пока толком расскажет, в чем беда, пока за дейвасом пошлют… Останется от волости только мертвая плешь.

Марий вернулся к кметам и спрыгнул со Стрыги.

– Мор-то ваш откуда прилетает? И велика ли стая?

– Ты… – начал было русоволосый крепыш, но тут наконец подал голос его товарищ:

– А ты с чего взял, что у нас тут летает что-то?

– Весь ваш тын исклеван и исцарапан так, что вот-вот – и станет решето напоминать. Есть метки семидневной давности, есть совсем свежие. Уходить вы не хотите – добро бросить жалко небось. Надеетесь справиться своими силами. Меня развернуть пытались – значит, дело семейное, не со стороны беда пришла, а сор из избы выносить не желаете.

Марий достал из тайного крепления на ремне значок и неспешно прицепил к воротнику. Обвел черный круг пальцем, и, следуя за его движением, тот загорелся по краю призрачным бездымным пламенем. Бородач спал с лица и побледнел так сильно, что веснушки стали казаться брызгами грязи на белой коже. Зато его товарищ вдруг расслабил плечи, и на его лице мелькнуло облегчение. Он подошел к земельному и положил руку ему на плечо, чуть сжав пальцами домотканую рубаху.

– Видишь, Толкун, услыхали боги наши молитвы. Вовремя пана дейваса привели. Проходите, пан. Правы вы, как есть правы. Две седмицы навьи нас донимают. Уж подумывали баб и детей по родне отправить, вот только что делать дальше, так и не решили. Уж и огнем пробовали, и стрелами – ничего не помогает. Да вы проходите, пан. Меня Кунцом звать, а вы кем будете?

– Мир, – назвался Марий именем, под которым путешествовал, если не хотел быть узнанным.

– Заходите, заходите, пан Мир! – суетился вокруг