Гордость Карфагена - Дэвид Энтони Дарем

— А что, если наши шпионы не достойны того золота, которое мы платим им? — предположил его брат.

Корнелий отдернул стопу. Слуга, стоявший на коленях, опустил руки по бокам и склонил голову, ожидая дальнейших инструкций. Консул поставил ноги на пол и поднялся с кушетки. Для римлянина он был высок — сын доходил ему только до бровей. Через несколько лет Корнелий Сципион должен был оставить воинскую службу. Он давно уже прошел физический расцвет, хотя и сохранял былую выправку, когда этого требовала ситуация. Вот и сейчас он гордо выпрямил спину, отослал слугу из комнаты и, положив ладонь сыну на плечо, подвел его к Гнею.

— Зачем Ганнибалу этот трудный переход через Пиренеи ? — еще раз спросил консул. — Я бы понял его, если бы он решил захватить всю Иберию до самых гор. Но идти в страну вольков? Совершенно бесприбыльное мероприятие! И это слишком близко к зоне наших интересов. Он же знает, что мы не позволим ему задержаться там. Зачем напрягаться по пустякам — особенно в то время, когда мы готовим атаку? Семпроний спрашивал меня в письме, не боюсь ли я того, что Ганнибал перейдет через Альпы. Идея заставила меня задуматься, однако позже я отверг ее как абсурдную. Баркиды известны своей импульсивностью, но Ганнибал не глупец. Так в чем же дело?

Вопрос повис в воздухе. Некоторые сочли бы это приглашением к дискуссии, но Публий знал, что отец разговаривает сам с собой. Юноша взял кубок вина, провел им под носом и сделал глоток в ожидании дальнейших рассуждений консула.

— Возможно, это уловка, — предположил Гней Сципион.

Корнелий смахнул несколько капель с кубка брата, отпил вино из своей чаши и согласно кивнул.

— Что, если этой хитростью они хотят удержать нас здесь и таким образом пытаются отвлечь от осады Нового Карфагена? Он знает, что рискует, но смело идет на такой шаг. Подводя свои силы к Пиренеям, он тянет время, как вы понимаете. Если ему удастся задержать нас до середины лета, он спасет свой город. К концу осени его армия вернется восвояси, и, отступив, он получит больше, чем потеряет. Вот почему я настаиваю на походе в Иберию. Гней высадится в Эмпориях и подготовит нам путь. Я поведу основные силы армии. Посмотрим, что будет делать Ганнибал, когда получит весть об осаде его города и об отправке Семпрония к берегам Карфагена. Пусть он увидит, что его хитрость бессильна против решительной мощи Рима. Вы согласны со мной?

Публий кивнул, но мысль, возникшая в уме, заставила его продолжить разговор.

— Давайте проявим тщательность и рассмотрим следующий вопрос. А вдруг он действительно сошел с ума?

— Что?

— Допустим, Ганнибал нацелился на Рим?

Корнелий склонил голову набок и посмотрел на сына, как будто не мог понять, к чему тот клонит.

— Тщательность? Хорошо. Если целью Ганнибала является Италия, ему придется выйти на побережье и сразиться с нами. Но он не пойдет через континентальные горы. Такой маршрут означал бы ежедневную битву с силами природы и с немощью человеческих тел. Он может добраться до предгорий, но вряд ли захочет потерять армию, сражаясь со снегом, льдами и галлами. Кроме того, если он все же доберется до

Италии, остатки его армии натолкнутся на нас, а я буду рад подобной встрече.

Тон консула предполагал, что дальнейшие споры не приветствуются. Наполнив вином опустевший кубок Публия, он протянул его сыну и добавил:

— Учитывая все вышесказанное, мы без суеты и страха можем продолжить наши приготовления к войне.

* * *

Ни один из участников похода не назвал бы путешествие к Роне скучным или небогатым событиями. Благодаря переговорам, стычкам, осадам и засадам влияние карфагенян распространилось до самых дальних когда-либо известных пределов. Ганнибал нуждался в полном контроле над территорией между ним и Новым Карфагеном. Армия шла тремя боевыми колоннами, разделенными милями равнин и холмов. Баркиды, управлявшие каждой из них, пытались мирно решать возникавшие проблемы. Они посылали перед собой посланников мира, но варварским племенам было трудно видеть войска чужеземцев и не хвататься при этом за мечи и копья. Впереди колонн маршировали крепкие балеарские островитяне. Они держали в руках пращи, готовые в любое мгновение метнуть свои молниеносные снаряды в цель. Следом за ними шагали странные звери, управляемые людьми неведомой национальности. Огромные серые животные имели большие уши и гибкие сильные хоботы. Дальше тянулись бесконечные ряды солдат, объединявшиеся в отдельные племенные группы. За ними следовали конница и вьючный обоз, питавший мощного зверя войны. Карфагенская армия вспенивала весеннюю землю и превращала ее в широкую дорогу. Обочины оголялись до последней травинки, словно после нашествия саранчи, и за военными колоннами шли волки и лисы, летели вороны и тучи мух.

Несмотря на протесты многих племен, они довольно мирно прошли через край Раскино. Ни один вождь не мог контролировать всех своих соплеменников. Мелкие стычки происходили почти ежедневно, и африканцы быстро отучились устраиваться на ночь беспечно. Тем не менее к концу лета они могли сказать, что подчинили себе Каталонию. Поскольку в округе не было ни одного римского легионера, Ганнибал оставил Ганнона управлять местными племенами и приглядывать за предгорьями Пиренеев. Затем, перейдя через горный перевал, он спустился на равнину, ведущую к Роне.

На этой реке вольки создали оборонительный рубеж. Выйдя на западный берег, Ганнибал впервые увидел диких варваров, от которых Мономах едва унес ноги во время дипломатической миссии. Длинноволосые полуголые дикари были белокожи как древесина сосны. Некоторые из них раскрасили лица зелеными и синими красками. Их крики доносились через широкую гладь степенных вод — какие-то насмешки, произносимые на странном утробном языке, который казался для африканского уха полной тарабарщиной. Впрочем, смысл их слов был достаточно ясным, так как крики сопровождались непристойными жестами. Вольки размахивали руками, выставляли обнаженные ягодицы, хватались за пах, высовывали языки и размахивали длинными мечами над головами. Они явно не были расположены к мирным переговорам.

— Эти люди просто сумасшедшие, — сказал Магон, стоявший рядом с братом.

Ганнибал повернул к нему бесстрастное лицо.

— Сумасшедшие или нет, — сказал командир, — но они на нашем пути.

Поэтому он придумал план для их устранения и возложил его выполнение на брата. Едва стемнело, Магон в сопровождении Священного отряда отправился в путь. Вместе с ним пошла часть армии — отборные иберийцы, умевшие плавать.

Нескольких из них снабдили большими трубами, которые, будучи привязанными к спинам, напоминали