Этот бессмертный - Роджер Желязны

– Он сжульничал. Ваша женщина бросила патрон.

Пока нас увязывали в сети, Прокруст подошел и встал рядом с ним.

– Давайте отнесем их в Долину Сна, — сказал Морбай, — и там сделаем с ними то, что хотим; а потом пусть они хранятся для будущего празднества.

– Это хорошо, — согласился Прокруст. — Да, надо сделать так.

Хасан, видимо, все это время пытался просунуть левую руку через ячейки сети: ему удалось вытянуть ее на небольшое расстояние, и его ногти прочертили борозды на ноге Прокруста.

Прокруст в ответ несколько раз ударил его ногой, а потом заодно разок и меня — для порядка; после этого он стал тереть царапины на своей икре.

– Хасан, зачем ты это сделал? — спросил я, когда Прокруст отвернулся, чтобы отдать приказ для переноски привязать нас к кольям от жаровен.

– Под ногтями у меня еще должно было остаться немного метацианида, — объяснил он.

– А как он туда попал?

– Из шариков, которые у меня на ремне, Караги. Они ведь не отобрали у меня ремень. Я покрыл ногти метацианидом после того, как сегодня наточил их.

– А, так ты в самом начале боя оцарапал Мертвеца…

– Да, Караги. Так что мое дело было просто остаться в живых до того момента, как он упадет.

– Ты прямо-таки образцовый убийца, Хасан.

– Спасибо, Караги.

Не распутывая сетей, нас привязали к кольям. По приказу Прокруста четыре человека подняли колья на плечи.

Морбай и Прокруст заняли место во главе процессии, и нас понесли через ночь.

Мы двигались по извилистой тропке, и мир вокруг нас постепенно менялся. Так всегда бывает, когда приближаешься к Горячему Пятну — будто возвращаешься вспять через геологические эры.

Деревья вдоль тропы становились все более странными. Мы двигались уже по сырому коридору меж темных башен с листьями, напоминавшими папоротники; из-за них выглядывали узкие желтые глаза каких-то тварей. Высоко над головами ночь натянула на верхушки деревьев свой брезентовый полог с мелкими дырочками звезд и зазубренным желтым разрезом месяца. Птичьи крики, переходящие в хрип, доносились из глубины леса. Дорогу перед нами пересекла какая-то темная фигура.

Чем дальше мы углублялись, тем меньше становились деревья и шире просветы между ними. И деревья были непохожи на те, что мы видели у селения. Кругом — перекрученные (и извивающиеся!) ветви, перепутанные как морские водоросли, причудливые стволы, торчащие наружу корни, медленно крадущиеся по поверхности земли. Мелкие невидимые твари, стрекоча, разбегались, испуганные светом фонарика Морбая.

Повернув голову, я разглядел слабое пульсирующее свечение на самом краю видимого спектра. Источник его был как раз впереди нас.

Под ногами в изобилии росла темная лоза. Отростки начинали извиваться, когда кто-нибудь из носильщиков на них наступал.

Деревья уступили место папоротникам, потом исчезли и они. На смену пришли кровавого цвета лишайники, сплошным мохнатым ковром покрывающие камни. От лишайников исходило слабое свечение.

Звуков животного мира больше не было слышно. Не было слышно вообще никаких звуков, кроме тяжелого дыхания четверых носильщиков, да изредка раздавался приглушенный стук, когда автоматическая винтовка Прокруста задевала за обросший лишайником камень.

У носильщиков были клинки на поясе, у Морбая сразу несколько, и еще небольшой пистолет.

Тропа круто пошла вверх. Один из носильщиков выругался. Полог ночи уже стягивался к углам, у горизонта появилась едва заметная пурпурная дымка — не ярче, чем дым от сигареты. Высоко в небе, медленно рассекая воздух, как осьминог воду, проплыл черный силуэт вампира, на мгновение закрыв собой луну.

Прокруст упал.

Морбай помог ему встать на ноги, но Прокруст закачался и повалился на него.

– Что с вами, господин мой?

– Внезапная слабость, руки и ноги онемели… Возьми мою винтовку, мне тяжело.

Хасан сдавленно фыркнул.

Прокруст обернулся к нему и его кукольная челюсть беспомощно упала.

Потом упал и сам Прокруст.

Морбай только что забрал винтовку, и руки у него были заняты.

Стражники торопливо опустили нас на землю и кинулись к Прокрусту.

– Есть у кого-нибудь вода? — спросил он, закрывая глаза.

Больше он их уже не открыл.

Морбай приложил ухо к его груди, потом поднес к его лицу оперенную часть своего жезла, и наконец объявил:

– Он умер.

– Умер?

Тот из носильщиков, что был сплошь покрыт чешуей, начал всхлипывать.

– Он был хороший, — прорыдал он. — Он был великий вождь. Что мы будем делать?

– Он умер, — повторил Морбай, — и я теперь ваш предводитель до тех пор, пока не будет избран новый вождь. Заверните его в свои плащи и положите вон на тот плоский камень. Звери сюда не приходят, и его никто не тронет. А теперь мы должны исполнить долг мщения в отношении этих двоих. Долина Сна тут совсем рядом, — он показал рукой. — Вы приняли таблетки, которые я вам дал?

– Да. — Они согласно закивали.

– Отлично. Теперь снимите свои плащи и заверните его.

Они исполнили приказание, и вскоре нас снова подняли и понесли на вершину гряды, откуда тропа спускалась во флуоресцирующую котловину.

Здоровенные камни внизу, казалось, пылали.

– Все это, — сказал я Хасану, — описал мне мой сын как место, где нить моей жизни проходит по горящим камням. Ему виделось, что мне угрожает Мертвец, но судьба передумала и отдала эту угрозу тебе. Еще тогда, когда я был всего лишь сном, приснившимся Смерти, это место было назначено мне как одно из мест, где я могу умереть.

– Упасть с Шинвата — значит изжариться, — сказал Хасан.

Нас снесли в расщелину и бросили на камни.

Морбай снял винтовку с предохранителя и отступил на шаг.

– Распутайте грека и привяжите его вон к тому каменному столбу, — приказал он, делая знак стволом винтовки.

Воины повиновались и накрепко привязали меня за руки и за ноги.

Камень был гладкий, сырой, и смертельная опасность, исходившая от него не нуждалась в комментариях.

Тем же способом они привязали и Хасана футах в восьми справа от меня.

Морбай поставил фонарь на землю, и мы оказались в полукруге желтого света. Четыре курета стояли рядом с ним, как изваяния демонов.

Он ухмыльнулся и прислонил винтовку к камню позади себя.

– Это Долина Сна, — сказал он, обращаясь к нам. — Кто здесь засыпает, больше не просыпается. При этом мясо не портится; мы его держим про запас на случай голодных лет. Но прежде чем мы вас тут оставим… — тут он поглядел на меня. — Вам видно, где я поставил винтовку?

Я ничего не ответил.