Бездушный - Наталья Евгеньевна Шагаева

— Ну хорошо, назову вещи своими именами. Это ревность с вашей стороны, Роберт Станиславович? — снова не удерживаюсь.

— А как бы тебе хотелось, Машенька?

— Мне бы хотелось второе. Но боюсь снова нафантазировать.

Роберт качает головой, не отвечая. Мне непонятен этот жест. Хорошо, что он не убеждает меня в обратном, но и ответа тоже не дает.

Ненавижу неопределенность!

Мужчина вытирает руки салфеткой, а я опять замечаю кольцо на его безымянном пальце. Роберт в очередной раз был со мной близок с обручальным на руке. Для меня это триггер.

Настроение снова портится. И опять горько, будто полыни наелась. Прав был Иван. Меня можно трахать, а любит он мёртвую супругу.

И претензий снова нет к этому мужчине, продолжения мне не обещали...

Глава 24

Мария

Мы теперь сидим дома. Уже больше недели. Гуляем во дворе, играем в прятки и прочие активные игры, занимаемся, смотрим мультики и учим детские песни. Артем соглашается только петь, разговаривать – нет. Не давлю на него, не заставляю. Пение – тоже отлично, причем он прекрасно выговаривает все слова. Я перерыла весь интернет в поисках подсказки, как в форме игры заставить ребенка заговорить. Пока ничего не работает. Я даже консультировалась по телефону с психологом Артема. Вот она и посоветовала учить всевозможные песни. Мы учим, поем. Подозреваю, что поем плохо, но как умеем, все равно, кроме кота, никто не слышит.

Нас охраняют серьёзные спортивные мальчики. Мне их жалко, они постоянно на улице или в машине. По-человечески хочется их напоить кофе и накормить. Но начальник запретил.

С Ванечкой тоже не общаюсь. Не потому, что выполняю наказ Роберта, а потому, что зайчонок меня игнорирует. Разговаривает только по делу – пару фраз, в глаза не смотрит, не улыбается, заигрывать не пытается. Это, конечно, хорошо. Но и плохо. Не люблю, когда на меня держат обиду, я физически чувствую от Ивана тяжелую энергетику, и она на меня давит.

Роберта, как всегда, нет дома. Но изменения есть. Он теперь завтракает с нами, не отказываясь. Возвращается домой поздно. Мы почти не встречаемся. А когда сталкиваемся, то общаемся только по поводу Артема или по бытовым вопросам. Пара фраз – и расходимся. Я не заигрываю, он не пристает. Мы снова чужие люди, хотя, в принципе, и не были близки.

Мне, конечно, как женщине, очень хочется ворваться к нему вечером и потребовать определенности. Но не позволяю себе этого. Я и так открыта для него полностью. Бери и пользуйся. Навязываться и что-то требовать будет совсем унизительно. Гордость во мне еще осталась. Ее совсем мало. И я пытаюсь сохранить хотя бы эти крохи самоуважения.

Сегодня у меня день рождения. Незначительный праздник. Да и поздравить меня некому. Пришло несколько сообщений от банков и интернет-магазинов, где мне дарят невероятные «плюшки». Вот и все поздравления. Никто и не знает, что у меня маленький праздник, поэтому и ждать нечего.

Роберт так вообще не ночевал дома. Мы завтракаем с Темой одни. Мальчишка отчего-то грустный. Почти не ест, ковыряясь ложкой в каше. Присматриваюсь к пацану. Щечки красные, глазки какие-то блеклые, больные.

— Ты не хочешь кушать? — интересуюсь я. Артем отрицательно качает головой. — Невкусно?

Мальчик пожимает плечами, отодвигая от себя тарелку. Поднимаюсь, подхожу к нему, прикладываю ладонь ко лбу.

Горячий.

Наклоняюсь, прислоняюсь губами к его щекам. Точно есть температура.

— Ты плохо себя чувствуешь? — Пацан снова вяло пожимает плечами. — Так, пей чай.

Двигаю к нему стакан, а сама достаю аптечку и нахожу градусник. Ребенок делает несколько глотков и отодвигает от себя бокал.

— Пойдём со мной, — беру мальчишку за руку, веду в гостиную. Сажаю на диван, ставлю ему под мышку градусник. — А покажи мне горлышко, — включаю на телефоне фонарик. Тема сжимает губы. — Я не буду ничего трогать. Ты просто откроешь ротик, высунешь язык и скажешь: «А-а-а-а-а». Я посмотрю и всё. Обещаю, — уговариваю пацана. Он кивает, раскрывая рот. Хрипит. Но я и так вижу, что горло красное. Забираю градусник. Тридцать семь и восемь. — Полежи здесь с Гарфилдом, — накидываю ему подушек на диван, вынимаю из встроенного шкафа в кресле плед. Накрываю Артёма и кота. — Сегодня у вас ленивый день! — сообщаю я мальчишке. — Ничего делать не будем. Будем смотреть телевизор.

Артём вяло улыбается, обнимая кота. Включаю детский канал, откладываю пульт, иду в кухню, ставлю чайник и одновременно набираю Роберта.

Надо отдать этому мужчине должное. Он всегда моментально отвечает на мои звонки.

— Слушаю, Маша.

— Тема заболел, у него красное горло и температура, — четко сообщаю я, попутно роясь в аптечке и выискивая жаропонижающие. Хотя, может, и не надо пока сбивать температуру.

— Понял. Вызову врача, приедет в ближайшее время. Ждите, — четко отвечает он мне.

— Хорошо. Я позвоню после визита доктора, — сбрасываю звонок.

Нахожу в аптечке леденцы от горла. Иду к Темочке. Он такой больной зайка, медленно моргает, смотря телевизор. Сажусь перед ним на пол, протягиваю леденец.

— Пососи конфетку, она вкусная, апельсиновая, это от горлышка, — протягиваю ему леденец. Мальчик берет. — А хочешь, я торт испеку? Вкусный, с сырным кремом и малиной? У меня сегодня день рождения, — сообщаю ему.

Мальчишка распахивает глаза, улыбаясь. Отпускает кота и обнимает меня за шею, прижимая к себе. Такой горячий и очень ласковый ребенок. Это самое лучшее поздравление. Я настолько впечатляюсь, что хочется разрыдаться. Так мы и сидим вместе, смотря телевизор в ожидании врача.

Педиатр приезжает примерно через полчаса. Это очень быстро, учитывая, что мы живем почти за городом. Приятная женщина. Умеет общаться с детьми, а не пугать их своим видом. Тема охотно с ней контактирует. Ничего страшного. Просто небольшое воспаление. Женщина подготовленная. Явно не из простой поликлиники, потому что у нее в чемодане целый арсенал детских лекарств, которые она оставляет, расписывая лечение.