Окончательный монтаж - Михаил Март

Столик был заказан на четверых. Этим поздним вечером Сева встречался со своим постоянным покупателем, человеком с большими связями, занимающим высокий пост в министерстве финансов. Его звали Олег Николаевич, он тоже пришел с женщиной.

Не успели они сделать заказ, как Олег начал делиться новостями.

– Ты уже слышал про Гурьева?

Дербенев пожал плечами:

– Меня не было в Москве целую неделю, уезжал на рыбалку. С моей работой надо иногда отпускать поводья и уметь расслабляться.

– Оттого ты и выглядишь так шикарно, – сделала комплимент антиквару спутница приятеля.

– Не знаю, что и сказать, – продолжал Олег. – В наших кругах, я имею в виду финансистов и банкиров, уверены, что Гурьева убили. Он не собирался стреляться. У мужика акций на сто миллионов, которые поднимаются в цене, как тесто в печи. С какой стати ему пускать себе пулю в лоб?

– Я плохо знаю Гурьева, но слышал о нем. Кому же он наступил на мозоль?

– Фельдману и Шпаликову. У них ни гроша за душой, банк висит над пропастью. Гурьеву на банк наплевать, он его опустошил, взяв деньги на покупку акций. В виде бессрочного кредита. Это случилось еще до кризиса, тогда дела шли нормально. Никто не сомневался в том, что Гурьев вернет деньги. Не тут-то было.

– И за это убивать человека?

– Тут есть одна тонкость. Кредит взят под залог имущества. Но кредит бессрочный, никто не вправе требовать деньги сию минуту. Гурьев же не говорит, что не отдаст их. Вернет через год или два, а банк может лопнуть уже в этом году. Как выходить из положения? Грохнуть Гурьева и описать его имущество для погашения кредита. Акции и есть его имущество. Банк становится официальным наследником и имеет право продать их по своему усмотрению. Сегодня они стоят на несколько порядков выше номинальной стоимости.

– Слишком сложно для моего понимания, я ведь не финансист, а коммерсант. Я знаю цену товара, могу его перепродать с выгодой для себя и пустить эту выгоду на приобретение нового товара. Тут все просто, без всяких заморочек. Толкни свои умозаключения следствию, может, они прислушаются.

– Толкну, если спросят. Мне жалко бедолагу. Особенно его молодую жену. Сопливая девчонка. Эти волчары ее догола разденут.

Дербенев любил, когда сочувствуют его партнерам. Он добился своего. Со стороны картина выглядела так, как он ее нарисовал еще год назад, а теперь выслушивает критику своего труда и она ему нравится.

Появились официанты с подносами, стол начал заполняться тарелками.

В тихом московском дворике на Покровке стоял старый железный «уазик», имеющий в народе прозвище «буханка». Он и впрямь напоминал буханку черного хлеба. Неприметная машина. В подъезде напротив на втором этаже с окнами, выходящими во двор, стояли трое, двое мужчин и одна женщина. Если Иван Шпаликов и Валерий Воронов в эту ночь должны были работать, то присутствие здесь Алины Малаховой выглядело по меньшей мере странным. Все трое курили и томились в ожидании.

– Севочка наш попивает сейчас дорогой коньячок в теплой компашке, а мы дышим ароматом кошачьей мочи, – с грустью сказал Иван.

– Каждому свое, – ухмыльнулась Алина. – Лозунг Бухенвальда. Через пару дней ты будешь хлестать водку на перине из долларов, а Севу за ворот будет трясти полковник Кулешов. Цыплят по осени считают.

– Со мной все понятно, – заговорил Воронов. – Я эту гниду Игумена должен собственными руками задушить. Его охламоны невинную женщину, как собаку, пристрелили, а я обещал ей стопроцентную безопасность. Ну а тебя, красота несравненная, кто на подвиги подстегнул?

– Тебе не понять, Лерочка, – продолжала ухмыляться Алина, – ты еще не держал миллиона долларов в руках. – Не то что не держал – даже не видел, – согласился Валерий.

– А я держала и даже тратила. И не миллион, а больше. Но я никогда не верила, что человек в полном сознании и нормальном рассудке может выбросить миллион долларов на ветер. Причем в прямом смысле слова. Незабываемое зрелище и самое острое чувство. Этому никто никогда не поверит.

– Но деньги же не твои, а Фельдмана?

– Мои, Ванечка. Он мне их заплатил за определенную услугу, стало быть, они мои. В этом вся прелесть.

– Другие миллионы проигрывают в рулетку.

– Да. Но, делая ставку, они верят, что вернут свои деньги и даже получат прибыль. Иногда ради большого, настоящего дела и миллиона не жалко.

– Рисковая ты баба, Алина Борисовна, – восхитился Иван.

– Всю жизнь живу на игле, колю себе адреналин. Риск – моя профессия, Ваня, как и твоя. Только мы работаем в разных областях.

Все вдруг замерли. В арке подворотни появились яркие лучи, осветившие детскую площадку, и во двор въехал огромный внедорожник.

– Они, – тихо сказал Иван.

Шикарный «Шевроле» остановился рядом с невзрачным «уазиком». Из джипа вышло пятеро мужчин с рюкзаками и пересели в «буханку». «Уазик» затарахтел и вскоре уехал.

Воронов посмотрел на часы.

– Работают точно, из графика не выбиваются.

– И это все, на что они способны. Пошли.

Троица выбросила окурки и вышла из подъезда во двор. Алина направилась к машине, стоящей в тени, а Воронов и Шаталов к шикарному «Шевроле».

– Лебедка стоит на переднем бампере. К ней они подцепят трос, который будет вытаскивать мешки из вентиляционной трубы наружу. Значит, уходить в берлогу они будут на этой машине.

– Еще одна промежуточная машина у них спрятана рядом с галереей. Но это так, для отвода глаз. Где будем цеплять? – спросил Воронов.

– С обеих сторон, Лера. Под стойками между дверьми. Машину расколет пополам.

– Понял.

Они принялись за работу. Две мины, работающие от электросигналов, были примагничены к днищу. На заднем бампере установили маячок.

Отряхнув руки, мужчины вернулись к своей машине. Алина устроилась на заднем сиденье. Рядом с ней лежал чемодан.

Иван включил прибор на панели, похожий на навигатор, на экране появилась карта с синей точкой.

– Ну вот, теперь наш «Шевроле» от нас никуда не денется. Их маршрут нам известен, и мы сможем пересечься с ними в любой точке города.

Алина почему-то перекрестилась.

Катя огляделась по сторонам и зашла в арку. В этом дворе, неподалеку от галереи, стояла «скорая помощь». Точнее, реанимобиль «Мерседес» с выключенными маяками на крыше. Там уже сидели Уля и Алеша в белых халатах, в колпаках. Катя открыла дверцу салона.

Алексей подал ей руку, помог взобраться.

– Со связью все в порядке? – спросил он.

– Да. Бедняжка запарилась. В трубе градусов сорок, а ждать еще долго.

– Половина третьего, Игумен уже прибыл на место, – сказала Уля.

– Им еще пол взрывать и деньги грузить. Ладно, наше дело ждать. А машина шикарная.

– По вашей наводке добыта, Екатерина Андреевна. В Северном порту на растаможке. Их там два десятка стоит, ждут своего часа.

– А таможенники ждут взятку, – зло пробурчала Катя. – Мы своих машин четыре месяца ждали. Кому какое дело до больниц и больных. Пока на лапу не дашь, ничего не получишь. Ну, как провернули?

– Все намного проще, чем нам казалось, – пожал плечами Алеша. – На воротах дежурил один старикашка, больше ни души. Немного снотворного в термос с чаем, и он тихо уснул. Навестили мы его прошлой ночью. Я прошел на территорию с номерами и канистрой бензина – машины стоят на базе пустые. Их там сотни, от автопогрузчиков до грузовиков. Привинтил номера, залил бензин, надел белый халатик, и все дела. Ворота мне открыла Уля. Я думаю, они еще не скоро обнаружат пропажу. Завтра мы ее тем же способом вернем на место.

– Молодцы, ребятки. Главное, что ни из одной больницы ни одна машина не была угнана, а значит, у милиции не будет зацепки.

Замигал красный огонек на переговорном устройстве, которое лежало на коленях Кати. Она тут же надела наушники и услышала голос Ляли:

– Игумен со своей задачей справился отлично. Тут идеальная слышимость. Мешки в трубе, решетку в хранилище они поставили на место. Им остается выйти через канализацию на улицу, обойти здание и протащить мешки через воздуховод. Весь эшелон проедет мимо меня.

– Нет, Лялечка. Они еще помотаются по переулкам, сменят пару машин, а потом приедут к дому на джипе со стороны парка. У них в загашнике машина с лебедкой. Потерпи еще немного, детка, я на связи.

По трубам протекал горячий воздух, Ляля обливалась потом, но терпела. Силы воли девушке было не занимать. Она ждала, смахивая рукавом ручейки пота с лица. Время тянулось медленно. Ляля дернула трос на себя. Он легко поддался.

– Господи, зачем им лебедка, мешки ребенок может вытянуть.

Наконец со стороны улицы послышался шум – вернулся Игумен со своей бандой, они начали выкручивать болты решетки. Наступил ответственный момент.

Ляля передала по рации:

– Они здесь.

В ответ услышала голос Кати:

– Будь внимательна.

Трос натянулся, мешки медленно поползли по коробу, издавая змеиное шипение. Девушка приготовилась. Вот они. Проехал первый, второй, третий, четвертый. Ляля быстрым движением отстегнула карабин. Четыре мешка уехали к выходному отверстию, остальные восемь замерли на месте. Ляля выползла в коридор, сдала назад, пропихнула мешки в свой воздуховод, а затем влезла сама головой вперед. На руках были перчатки с присосками. Мешки шли легко, как по маслу, чем дальше она продвигалась, тем воздух становился холоднее. Еще толчок, и она увидела свет. Слева от нее находилась первая решетка, через которую просматривался зал галереи. Никого, девчонки уже закончили уборку.