Клодет Сорель - Саша Виленский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Корсет, что ли? — спросил Роман, холодея от ужаса.
Во-во, корсет. Девка-то дородная была, это она сейчас тощая стала, на крестьянских-то хлебах не разжиреешь, а тогда вполне себе ладная была, в теле. Понятно, что затягивала себя, фигурку рисовала. Так вот, а в том корсете камешков зашито — не перечесть! Он их выковырял, конечно, да куда они ему? Хотите, господа хорошие, себе заберите. Там много, на целую жизнь хватит, только девку мне оставьте, а?
— Ты, скотина, рассказывай, что с ней сделал! — Роман боялся услышать то, о чем спрашивал. Но не спросить было нельзя.
Что сделал? Макар ее пару месяцев отварами отпаивал травяными. На голове у нее дырка была — глиной залепил. Особая глина, целебная. Дырки на теле тоже замазал. Похлебку ей варил каждую неделю, еле отходил. Вылечил. Живая она теперь.
— Я сам вижу, что живая, дальше давай!
А что дальше — как в себя пришла, соображать начала, даже вставать уже могла, тогда ее и распечатал, что ж он, зверь какой болезную девку еть?
— Ты что же?…
Ну а как? За просто так все, что ли? Ради чего он старался, ночей не спал, да от солдат бегал? Два месяца терпел! А потом дожди зарядили, делать особо нечего стало, ну, он и … Сначала сам, Тишка бы не справился. Девкам целку ломать — это уметь надо. Поорала, конечно, не без того, поплакала. Так они ж завсегда по этому делу плачут. Умоляла, просила. Ну, так они завсегда умоляют, а потом ничего, во вкус входят, сами просят. А потом уже, как разошлось, Тишке ее отдал.
— Идиоту вот этому? — Роман стоял бледный, ствол парабеллума ходил ходуном. Андрей взял его за руку, придержал — успокойся, в руках себя держи. Но и ему самому было плохо. Буквально плохо. Боялся, что вырвет прямо сейчас.
— Идиоту… Сын он мне. Мне его не жалко, как думаешь, а офицер? У тебя дети есть? Нет? Оно и видно, не понимаешь ты родителя. У парня целыми днями колом стоит, он чуть не каждый час на двор бегает, под крыльцом вон все залито, а я ему девку не отдам, себе оставлю? Понятно, что отдал. Показал, как надо, куда совать, чего делать. Так теперь его от нее не оторвать! Чуть что — сразу на Машку лезет.
Нет, Андрея точно сейчас вырвет! Роман тоже весь зеленый, но держится, выжимает обходчика до конца.
— Почему Машка?
— Так она сама сказала. Меня, говорит, Марией зовут, я царская дочка, не смейте меня трогать. Будто я испугаюсь.
— Ты кому-то сказал про нее?
— Я что, дурной? Нет, конечно. Меня б или красные постреляли б тогда, или белые. И девку-то точно отобрали бы. Я ей и одежду не брал ни у кого. Чтоб не догадались. И чтоб не убежала. Куда она по снегу голая?
Роман не выдержал, размахнулся и ударил мужика по лицу рукояткой парабеллума. Раздался противный хруст. Обходчик истошно взвыл. Завыл и Тишка, кинулся с мычанием на Романа, но тот и сынку двинул. Парень отлетел, забился в судороге.
— Что с ними будем делать, Андрей?
— С ними — ничего. Девушку надо забрать.
— Это понятно, само собой разумеется. Но этих как оставишь?
— А что они тебе сделают?
— А возмездие? Ты только представь, Андрей…
— Оставь, Роман. Что сделано, того уже не исправишь. А смертей сегодня по всей России с лихвой, еще и на будущие поколения останется. Готовь сани, я за ней.
Зеленин решительно шагнул в комнату, сорвав по дороге длинный тулуп, висевший у двери.
— Мария Николаевна?
У нее полились слезы, она только кивнула.
— Вы идти можете?
— Не знаю, — прошептала она. — Наверное, смогу. Не смотрите на меня, пожалуйста.
— Конечно, не беспокойтесь.
Он завернул ее в тулуп и поднял на руки.
— Вы босая, я донесу вас до саней.
— Спасибо! — она попыталась улыбнуться, и от этой улыбки Андрею снова чуть не стало плохо. Бедная девушка!
В это время в комнате снова раздался грохот, короткий вскрик, выстрел.
— Извините, Мария Николаевна!
Андрей опустил ее на топчан, ринулся в большую комнату. Макар лежал на полу, суча ногами, держась за живот, из которого хлестала кровь. Рядом валялся топор.
— Сволочь! Сунул мне вот это, — Роман показал небольшой кожаный мешочек, который держал в левой руке. — Мол, возьмите, господин офицер, царские драгоценности, только жизни не лишайте. А как только я отвернулся — кинулся на меня. Но я тоже хорош, так опростоволосился, чуть не пропустил! — возбужденно кричал Роман, размахивая пистолетом. — Давай, Андрей, поехали скорей, черт его знает, чего от них еще ждать!
Они подхватили девушку, закутанную в тулуп, выбежали во двор, положили в сани. Роман сорвал с себя башлык, накинул на нее.
В это время раздался выстрел.
Из ограды вокруг дома густым зарядом выбило тес. В проеме окна показалось лицо Макара, видно, перезаряжавшего ружье. Роман выстрелил в ответ. Выстрелил и Андрей. Внутри дома что-то звякнуло, завыл Тишка. Макар наконец загнал окровавленными руками патроны в ружье, приложил к плечу, прицелился. Роман и Андрей стреляли, не переставая. Обходчик откинулся внутрь комнаты, видно кто-то из них попал все-таки. Ружье выстрелило, но уже в доме. И тут из окна полыхнуло. Темников и Зеленин переглянулись. Судя по всему, звякнула тогда разбитая пулей керосиновая лампа, а ружейный выстрел дал искру. Через минуту дом уже ярко пылал, пуская под крышу густую волну дыма. Изнутри безостановочно тянулось громкое мычание. Андрей инстинктивно дернулся помочь, но Роман мягко удержал его за рукав шинели. Он был прав. Спасать надо было девушку.
Елизавета Андреевна плакала. Клодет и Юлия боялись пошевелиться. Весь этот рассказ, после которого Роман хлопнул без закуски очередную стопку самогона, казался чем-то невозможным. Прочитать об этом в романе — усмехнешься и не поверишь извращенной фантазии сочинителя. Но это был не роман. Девушка — вот она, спит на диване. Темников, хоть и любит приукрасить, но Зеленин же сидел и не возражал, значит, все верно. Так и было. Кстати, елку они так и не привезли, вот еще одно доказательство. Иначе бы еще и елочку притащили, не только великую княжну. Она что, в самом деле великая княжна? Невероятно.
— Да-с, ситуация! — процедил Александр Михайлович и задумался.
— Что будем делать, папа?
Инженер помолчал.
— Ничего не будем делать, — решительно сказал он. И добавил:
— С ума сойти! Следствие с ног сбилось, разыскивая
