Сломленные крылья души - Таня Браун

предпочитал курить только тогда, когда устраивал важные встречи по бизнесу. Над столом висела какая-то картина известного художника Франсуа Мартина12 -девушка, почти обнаженная, сидела на узеньком диване, опираясь на голову убитого тигра.

Этот гад ценитель женской красоты, особенно ихтел. На этом интерес этого мужика к женщинам заканчивался, он относился к ним, как донорам красивого тела, плавных изгибов. Старый, а успевает направо и налево раскидываться ими, сменяя чуть ли не каждый день, хуже платиновой проститутки. Пока в моей голове перебирались кучки сквернословий в его сторону, дверь кабинета открылась.

Эдуард Дмитриевич был не самым приятной личностью. Он сам по себе выглядел отталкивающе, даже мерзко. Мужчина вошел тяжелой, шаркающей походкой. Можно было за километр услышать его затрудненное дыхание. Ярцев довольно тучный человек: овальная голова была почти лысой, даже поблескивала на свету, лишь в некоторых местах виднелись остатки его темных волос; глаза узкие, нос чересчур широкий, а губы всегда сжаты в тонкую линию, он редко улыбался, а если это и происходило, то выглядело не очень дружелюбно. Шеи практически не было видно из-за большого свисающего подбородка.

Он всегда носил огромные тонкие рубашки, темно-синие галстуки и темно-синий, почти черный брючный костюм. Иногда мне кажется, что когда-нибудь они треснут прямо по шву на его животе.

– Ну, я слушаю тебя, – почти задыхаясь, прокряхтел он, плюхаясь в свое кресло.

– Никакой информации нет. Девушка не упоминала никаких денег, я более чем уверен, что она вообще о них не знает, – сохранять хладнокровность было трудно, когда дело касалось отчета о «работе».

– А почему ты так уверен, что она ничего не знает?

Сердце забилось чаще.

– Эта девчонка, вероятно, очень умело притворяется, раз ты до сих пор не можешь ничего найти. Или ты слишком плохой вариант для этой работы, и она тебе не доверяет.

– Вы ошибаетесь, – брякнул я, и тут же пожалел об этом. Брови Ярцева удивленно скользнули кверху. – Я сделал свою работу качественно, как и всегда. Девушка полностью доверяет мне, и она бы уж точно не стала молчать об этом. Я выхожу из игры, потому что здесь абсолютный провал. Нет ничего, с чем можно было бы работать.

Эдуард сложил свои мощные руки в замок на животе и откинулся на спинку кресла. Задумчиво уставился в стол, изредка приподнимая глаза на меня. Мои внутренности сделали повторное сальто, когда мужчина, улыбаясь, прикусил тонкую нижнюю губу. Я был полностью сосредоточен, пытаясь не выдавать зловонного волнения. Виски уже болели от напряжения, а в голове в сотый раз проигрывался новый сценарий моего медленного убийства.

– Ну что ж, пожалуй, я согласен с тобой. Хотя, у меня есть свое мнение на этот счет, но я считаю тебя профессионалом своего дела, и поэтому готов прислушаться. На этом твоя работа окончена, аванс поступит на твой счет в течение нескольких часов. Мне было приятно с тобой работать, – Ярцев с трудом поднялся на ноги, протянув над столом раскрытую влажную от пота ладонь.

Как можно бесстрастнее я пожал его руку, кивнул на прощание, и поспешил покинуть кабинет этого человека. От него исходила странная энергетика –одновременно мне хотелось выть от страха, ерзать от волнения и крушить все на своем пути от возбуждения. Все оказалось намного проще, но это наоборот настораживало. Этот человек слишком быстро отпустил меня, не устанавливая собственных правил. Сейчас мне уже не хотелось думать о последствиях, самое главное – это добраться до Аси, и убедиться, что с ней все хорошо. Мне удалось успокоиться лишь после того, как дверь моего «Лексуса» плавно закрылась, а когда пять километров дороги остались позади, я смог облегченно вздохнуть.

Глава 25

Тревога – это проценты, которые мы авансом платим нашим неприятностям.

Уильям Индж

Pov: Арсения

В постели я проснулась одна, кровать была прохладной, значит, Богдан ушел давно. Он не оставил ни записки, ничего, что бы объяснило его уход, но шлейф его аромата по-прежнему был рядом со мной. Я уткнулась носом в его подушку и глубоко вдохнула. Солнце стояло уже высоко, когда я решилась подняться и найти хоть кого-нибудь. По пути мне посчастливилось встретить Кира, он указал мне на дверь, где ночевала Рони.

Я на цыпочках пробралась к широкой кровати и с грохотом плюхнулась на нее. Девушка лишь со стоном перекатилась на другую сторону. Это похмельное тело совсем не хотело вставать, а мне было слишком скучно. Подруга лениво зевала, терла свои глаза – они даже покраснели, и что-то невнятное бурчала при любых моих попытках ее защекотать. Кир где-то болтался по дому, изредка заглядывая к нам, чтобы принести воды. Мое похмелье прошло гладко, я практически его не ощущала, лишь иногда сухость во рту напоминала мне о том, что я вчера слегка перебрала.

Меня распирало от чувства нежности и радости после этой ночи. Энергия била через край, буквально лезла изо всех дыр. Я еще не успела поговорить с Рони о случившемся, даже не хотела, мне было необходимо сохранить некую интимность случившемуся. Это только мои чувства, мои яркие воспоминания, которые просто необходимо было запереть под амбарным замком, там, где смогу найти их только я. Мне прекрасно известно, что подруга обидится, возможно, начнет дуться, но, в конце концов, дружба возьмет свое и все опять наладится.

– Девчонки, кто первый из вас доберется до кухни, тот получит кусок вкусного шоколадного торта. Между прочим, испекли его совсем недавно, – желудок радостно воскликнул недовольным урчанием, и я уже приготовилась бежать, сбивая с пути Кирилла, тем временем Рони сонным голосом что-то промычала, затем достаточно быстро сползла с кровати и понеслась в сторону двери.

У нас с Киром глаза на лоб полезли. Мы переглянулись, а потом заржали так, что в животе покалывало. Я побоялась слишком резво бежать навстречу сладостям, потихоньку спустилась вниз по лестнице, рассматривая незамысловатый узор на стенах, потом плутала по коттеджу в поисках хоть какого-то намека на кухню. Вчерашний вечер, что касается вечеринки, смутно всплывал на задворках памяти. Зато я отчетливо помню раннее утро, когда внезапно пошел снег, до сих пор помню его вкус на языке. И тот поцелуй.

Я слишком увлеклась воспоминаниями, одна картинка сменяла другую, и так раз за разом, пока я едва ли не угодила в стену.

– Осторожнее, дорогая. Если ты будешь постоянно летать в облаках, то мне придется водить тебя за ручку, чтобы ты не ушиблась, – ловкие и крепкие руки подхватили меня за талию, привлекая к широкой