Самозванец - Селеста Брэдли

Это Роза. Это она прикрыла рукой его широкую теплую ладонь на своем бедре. Наклонила голову, маня его губы прикоснуться к мочке ее уха.

Позволяла его жару проникать внутрь, пробуждая давным-давно уснувшие желания.

Это она медленно направила его руку к своей талии, а потом к груди.

Когда он провел большим пальцем по соску, вздыбившая под лифом, Клара издала слабый стон, который, словно гром, прозвучал в темноте убежища.

Оба оцепенели, от страха учащенно забилось сердце. Но разговор в комнате не прервался, и парочка вздохнула с облегчением.

Обострившееся чувство опасности лишь усилило желание и в то же время оправдало попытку до конца использовать этот момент эротического уединения.

Не довольствуясь ласками груди, скрытой под тканью, Далтон стал стягивать с ее плеч серое невзрачное платье горничной. Каждый дюйм медленно обнажавшихся плеч он приветствовал поцелуем.

Розу била дрожь. Далтон засомневался: может, она дрожит от страха, а не от вожделения? И он вовсе ей не нужен?

Но когда Далтон замешкался, она издала слабый стон и нетерпеливо задвигала ягодицами, стараясь сильнее почувствовать его возбужденную плоть. Далтон скрипнул зубами и закатил глаза, изнывая от неудовлетворенного желания.

Его дыхание участилось, сердце билось как сумасшедшее, он окончательно потерял над собой контроль.

Длинный узкий рукав платья соскользнул достаточно низко, но грудь все еще оставалась в плену ткани.

У Далтона имелся опыт расстегивания платьев в полной темноте.

С чувством обреченности Клара чувствовала, как поддавалась каждая пуговка.

– Любимая, – выдохнул он, освободив ее от платья. – Я Розой бы тебя назвал…

Шекспир? Боже, разве может быть что-нибудь более притягательное, чем дерзкий грабитель в маске, знающий поэзию? Клара буквально растаяла от его нежного шепота.

Знай он, кто она такая, наверняка испытывал бы те же самые чувства, разве статус имеет какое-то значение?

Когда последняя пуговка выскользнула из петли, лиф платья легко соскользнул с плеч. Она вспомнила ночь, когда, полуобнаженная, очнулась в саду. Но эта мысль сгорела в пламени, вызванном его прикосновением.

Она почувствовала, как теплое нежное дыхание омыло ее обнаженную грудь, когда Монти коснулся губами ее разгоряченной кожи.

Ни разу в жизни она ни перед кем не стояла обнаженной, и вот сейчас Клара чувствовала себя такой порочной, незащищенной и все же свободной. Когда его теплая ладонь обхватила ее грудь, она вздрогнула, ощутив жар его тела.

Положив руку на ее грудь, он нежно сжал мягкую, но упругую плоть, затем его пальцы, заскользив по уменьшающейся спирали, коснулись ее соска и начали легко пощипывать его.

Она извивалась в его объятиях, и тогда он, чтобы заставить ее замереть, нежно прикусил тонкую кожу шеи. Его рука скользнула ко второй груди и повторила дразнящее пощипывающее движение. Новые ощущения, вызванные его ласками, сладкой истомой разлились внизу живота.

Она умрет. Прямо здесь, прямо сейчас.

Но его рука покинула ее грудь, а столь возбуждающее покусывание сменилось ласковым поцелуем. Она вся дрожала от желания, и ей хотелось большего.

– Не останавливайся, – выдохнула она.

Он молчал, но его рука, скользнув по ее талии, опустилась к ноге, тут же начав неспешное движение обратно.

– О да, – прошептала она. – Прошу тебя.

Он приложил палец к ее губам, продолжая поднимать подол платья, сначала до колен, потом до бедер. Она почувствовала, как легкий сквознячок омывает ноги, после чего его ласковые пальцы огладили внутреннюю сторону бедер.

– Раздвинь ноги, – шепнул он, прижавшись губами к ее уху.

Она повиновалась.

Она почувствовала слабое касание его руки на своих завитках, потом ощутила нежное исследующее прикосновение. Он безошибочно определил центр ее удовольствия, тот, который так и не удалось отыскать Бентли. Его пальцы увлажнились, и он продолжил ласкать ее лоно, отчего у нее перехватило дыхание.

Клара извивалась, прижавшись к нему, а он возносил ее все выше и выше к вершине блаженства своими прикосновениями. Все сильнее и сильнее прижимал свое естество к ее ягодицам.

Его губы коснулись ее уха.

– Не издавай ни звука, – приказал он. Потом рывком ввел в ее лоно палец. Она с трудом сдержала рвущийся из груди стон.

Придя в себя, Клара вдруг вспомнила, где и почему они находятся.

– Они не могли нас слышать? – в ужасе прошептала она.

Он поцеловал ее в ухо.

– Мой прекрасный цветочек, они давно ушли. Слуги убирали со стола, когда ты рухнула на меня.

Почувствовав, как он убирает руку из-под ее юбок, Клара вновь ощутила желание. Что она натворила?

– Думаю, нам лучше отправиться на чердак, мой розовый бутончик.

– Д-да, – запинаясь, пробормотала она, приоткрыла дверцу шкафа и выглянула наружу. Убедившись, что в комнате никого нет, она быстро выскользнула из укрытия.

Покрасневшая, не в силах поднять на Монти глаза, она почти выбежала в холл и дальше в уютный полумрак черной лестницы.

Он догнал ее, притворил за собой дверь, и парочка вновь оказалась в темноте.

– Думаю, сейчас не стоит зажигать свечу. – Он взял ее за руку, – Поэтому веди меня, мой цветочек.

Клара молча поднималась по ступенькам, все еще охваченная желанием.

Кровь бешено пульсировала в жилах Далтона, ценой невероятных усилий он держал себя в руках.

Она возбуждена и явно готова на все, размышлял Далтон.

И она не девственница.

Но этот факт не уничтожил преграды между ними, и он все еще был полон решимости отослать ее в безопасное место. Будь он действительно мистером Полуночным Вором, не раздумывая разделил бы чердачное ложе с прелестной Розой.

На чердак через открытое окно струился лунный свет. Серебристое мерцание покрыло сказочным флёром потрепанные пожитки, и сейчас чердак больше походил на дом волшебника. Было прохладно и сыро, но именно поэтому атмосфера казалась еще более нереальной.

– Ох! – Она оперлась о подоконник и подняла лицо к небу. – Как я люблю лунный свет!

– И он любит тебя, – прошептал Далтон за ее спиной. Она была так очаровательна – эта девушка из сказки, рожденная из цветка розы и на одно последнее мгновение подаренная ему луной.

Мечта, он понимал это. Но, потеряв Розу, он до конца жизни останется один на один с чувством долга.

– Я не вернусь, – сказал он. – Это становится слишком опасно.

Она повернулась к нему, в полутени ее лицо напоминало изящную маску. А ведь он еще так и не видел ее при дневном свете.

– Опасно для тебя?

Он улыбнулся и покачал головой:

– Нет, милый розовый бутончик. Для тебя.

Она долго смотрела на него, потом перевела взгляд на луну.