Последний дубль Декстера - Джеффри Линдсей

Еще бы он не наслаждался. Не только для того, чтобы забавляться поднявшейся шумихой, – нет, еще и для того, чтобы посмотреть, кто приедет. Джекки ведь выезжала на прошлое убийство, вот Патрик и хотел посмотреть, не появится ли она снова. В том, что это для него так важно, я не сомневался: видеть Джекки и понимать, что на месте Эмили вполне могла быть и она, и что так и выйдет, и скоро – очень скоро это произойдет и с ней…

Надо же, какая наглость: Патрик сильно рисковал, выбрасывая тело у всех на виду из маленькой лодки. Хотя нет, это не от того, что он стал наглее. Новое убийство произошло слишком скоро, всего через несколько дней после предыдущего, ломая сложившуюся матрицу и, следовательно, обнажая первую брешь в броне Патрика. По мере того как он подбирался к Джекки все ближе, наблюдая за гостиницей по ночам, выжидая шанса, хотя бы взгляда на нее издали, его раздражение не могло не нарастать, сжигая его изнутри с такой силой, что даже удовлетворения от предыдущей жертвы хватило всего на несколько жалких дней. Скоро Патрику вообще перестанет хватать этих суррогатов. Ему нужна будет только Джекки, но он не сможет подобраться к ней вплотную, поэтому станет смотреть издалека, и каждый новый день будет повторением предыдущего без всякого просвета…

Патрик терял терпение. Он начинал утрачивать способность выжидать нужный момент, время неумолимо поджимало, а результатов никаких, если не считать тающего банковского счета. Убийством горничной Патрик попытался приблизить развязку, провоцируя нас на ответные шаги, на попытку помешать ему сделать то, что он собирался.

Что ж, Патрик. Я принимаю твой вызов.

Несколько секунд я еще не знал наверняка, что хотел сказать этими невысказанными словами. Щурясь, я отвернулся от воды и посмотрел в сторону ограждения, где стоял, болтая с полицейскими, Роберт. Дебора с Джекки еще не приехали – что ж, оно и к лучшему. Я огляделся по сторонам: толпа зевак росла на глазах, а за ней виднелись оживленные улицы Коконат-Грув, счастливой Мекки преуспевающего населения Майами с ее дорогими бутиками и такими же дорогими ресторанами. Грув, где Декстер прожил много лет до женитьбы и где Декстер до сих пор держит свой рыболовный катер – всего в миле с небольшим от этого самого места…

Да. Катер. Вот что я имел в виду.

Я посмотрел на часы: без четверти два, всего чуть больше часа до родительского собрания. Я оглянулся на Патрика, продолжавшего покачиваться на своем краденом каяке, и услышал шепот Попутчика:

Времени еще достаточно.

Что ж, так тому и быть.

Глава 19

Свой катер я держу за одним частным домом на канале, чуть южнее делового центра Коконат-Грув. Дом стоит на тихой улочке, и владеющая им пожилая чета проводит большую часть года в Нью-Джерси, возвращаясь сюда только в самые холодные зимние месяцы. Их вполне устраивает небольшая сумма, которую я плачу им за причал, и меня эта сумма, заметно меньше средней, тоже вполне устраивает. А главное, меня очень даже устраивает то, что мой катер стоит в относительно тихом месте. Это очень даже кстати, особенно если учесть, что иногда я гружу в него не совсем обычный груз, дабы доставить его к последнему пристанищу на дне моря, и лучше, чтобы меня за этим занятием никто не видел.

А уж в сегодняшний неожиданно полный событиями день это было кстати вдвойне, поскольку причал находился всего в десяти минутах хода от контейнера, в котором покоилось тело несчастной Эмилии.

Не помню, какой повод я выдумал, спеша с места преступления к своей машине. Наверное, оправдал это тем, что боюсь опоздать из-за пробок на родительское собрание к сыну, – не лучший предлог, но я спешил, да и никто, похоже, не обратил на мой уход особенного внимания.

Так или иначе, всего через десять минут я уже вел катер к выходу из канала – немного быстрее, чем этого требовали правила для маломерных судов. Что поделать, едва я решил, что разберусь с этим делом здесь и сейчас, как меня охватило дикое нетерпение. Стиснув зубы, я волновался, что опоздаю и Патрик уплывет прочь, а я снова прохлопаю, возможно, последний шанс уладить все так, как положено по моим неповторимым правилам.

Поэтому я гнал катер к выходу из канала, заслужив недобрый взгляд голого по пояс мужчины на берегу, мимо которого я пронесся со скоростью не меньше десяти узлов. Он даже крикнул мне что-то вслед, но я уже вырвался из устья канала и открутил газ до предела.

Плыть к дальней стороне бухты Диннер-Кей, где, как я надеялся, еще ждет занятый наблюдением Патрик, можно по прямой, и я потратил на это расстояние вдвое меньше времени, чем заняла поездка на автомобиле. По дороге случилось две или три отмели, но я правил напрямик, наплевав на опасность сесть на песок или остаться без винта. Будь у меня возможность, я гнал бы еще быстрее. Меня мучила мысль, что Патрик может уплыть прочь, и я стискивал зубы в бессильной тревоге.

Прошло не больше двадцати минут с того момента, как я удрал от контейнера с трупом, а я уже обогнул первый насыпной волнолом, входя в гавань. Очень даже неплохой результат. Однако вовсе не рекордное время заставило меня расплыться в довольной улыбке, а вид маленького желтого каяка, покачивавшегося на том же самом месте, где я видел его в последний раз. Я убавил скорость: теперь, когда стало ясно, что он никуда не делся, я вовсе не хотел привлекать к себе внимание кого-либо на берегу – в первую очередь морской полиции, известной у нашего брата, хоть раз имевшего с ними дело, под названием аква-нацисты.

И стоило мне увидеть Патрика, мирно сидевшего в своем каяке и пристально наблюдавшего за шумихой, поднятой на берегу благодаря его стараниям, я вдруг сообразил, что до сих пор не знаю, как все проделаю. Сначала я спешил отсюда, потом сюда, но времени обдумать то, что я буду делать, оказавшись на месте, у меня не нашлось. И вот я, можно сказать, на месте, а что делать, не в курсе. Поэтому я глубоко вдохнул, сосредотачиваясь, и попытался проанализировать ситуацию. День стоял ясный, солнечный, солнце светило в равной степени на правых и виноватых, и я не знал наверняка, к какой категории причислить себя – в любом случае, я оставался освещен слишком хорошо.

Любой на берегу, разглядевший, как я вонзаю в Патрика нож, наверняка не будет испытывать ни малейших сомнений в моей виновности – а уж потенциальных зрителей там собралась целая толпа: те, кто глазел на происходящее с борта своих яхт, зеваки, столпившиеся у ленты ограждения, и, что хуже всего, целая стая сотрудников правоохранительных органов. И любой из них мог в самый неудачный момент бросить взгляд в самом неудачном направлении и увидеть применение силы в отношении Патрика, который этого более чем заслужил.

Я огляделся по сторонам. Прямо передо мной, с противоположной от Патрика стороны, виднелся насыпной островок-волнолом, отмечавший границу гавани Диннер-Ки. На берегу за ним находился невидимый мне сейчас парк – уж не там ли Патрик оставил свой мотоцикл? Должно быть, там сейчас совсем мало народа – особенно с учетом оживления, царящего в гавани рядом.

Справа от меня тянулся залив Бискейн – от Торки-Пойнт, с одной стороны, до Эллиот-Ки – с другой. Там на воде виднелось несколько лодок, но ни одной достаточно близко для того, чтобы разглядеть, что я собираюсь сделать.

А что, кстати, я собираюсь сделать? Я потихоньку приближался к Патрику, а плана действий так и не придумал, тем более того, что мне полагалось бы делать по правилам. Я снова огляделся по сторонам, на этот раз в поисках вдохновения, и снова увидел Патрика, самодовольно покачивавшегося на волнах, и испытал приступ острого раздражения: это он во всем виноват. Это он, тупое ничтожество, заставил меня носиться очертя голову. Безмозглый, неотесанный, тупоголовый дилетант, беззаботно плавающий здесь, пока более достойным людям приходится метаться в поисках способа расчистить то, что он заварил. Это уже слишком, это прямо-таки бесило, и я со свистом втянул воздух сквозь зубы…

И, выдыхая, почувствовал, как ослепительный солнечный свет меркнет, сменяясь прохладным, смертоносным фиолетовым, как все мои тревоги и сомнения куда-то уплывают и тонут в тенях, а на их место всплывает из глубин Декстера ледяное спокойствие Попутчика, берущего на себя управление этим темным солнечным днем…

И мы готовы.

Мы знаем, что делать и как это делать, и даже откуда-то знаем, что все получится как надо.

И поэтому мы беремся за дело.

Медленно, не спеша плывем в направлении безмозглого идиота в каяке, держа руку на рычаге газа и ощущая вибрации мощного мотора, ожидающего одной только команды, и вибрации еще более могучей энергии, которая прячется под маской беззаботного лодочника, которую мы на себя натянули. Ближе…

Но не совсем еще вплотную, еще рано. Патрик еще не заметил нас, не оглядывается, продолжает смотреть на берег. Он не делает ничего, только сидит в своей желтой пластмассовой лодчонке, чуть откинувшись назад, и всматривается в толпу на пристани так, словно в мире нет ничего важнее этого, словно ничего такого не крадется к нему со спины.