Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев

Борис Кушнер приводит следующую историю, показывающую, насколько у Сальери было развито чувство юмора:

«Композитор жил в доме, доставшемся в наследство его жене и ее брату от их отца. Делами дома занимался брат жены. Однажды композитора начала изводить визитами некая дама, снимавшая в доме квартиру и желавшая изменить условия договора. Объяснения Сальери, что он не имеет никакого отношения ко всему этому, не помогали. Тогда при очередном разговоре он сказал даме, что может помочь ей только одним: пусть она напишет свою просьбу, а он положит ее на музыку. Дама ретировалась».

А вот, например, шутливые и вместе с тем очень трогательные стихи, написанные самим Сальери:

Sono ormai sessanta e otto,Sor Antonio, gli anni vostri,E mi dite che vi bollicaSpesso amore ancora in petto.Eppur tempo mi parrebbe,Di dover finir, cospetto.Che ne dice Ussignoria?Risposta: Ha ragione, si podria.

Их можно перевести на русский примерно так:

Вам уже, синьор Антонио, Шестьдесят восемь. Так бывает…Но в груди, вы говорите, До сих пор любовь пылает. Эх, давно, настало времяУтихомирить буйный нрав. Да, Что вы скажете на это? Ответ: Трудно спорить, ваша правда.

С поздних портретов Антонио Сальери на нас смотрит лицо, вовсе не отмеченное каиновой печатью. Лицо благообразное и почтенное, притом не сановно-надменное и не холодно отчужденное, а вполне располагающее к себе, несколько мягковатое и чувствительное. Ни одна из его черт не обнаруживает скрытой порочности, лицемерия, хитрости или безжалостности. Что бы ни говорили о сомнительности выводов физиогномики, все же облик человека, особенно в пожилом возрасте, обычно позволяет догадываться о его жизненном опыте и выдает какие-то черты характера, чаще — не самые приятные. В данном случае речь может идти лишь об отсутствии следов каких-либо сильных страстей или роковых поступков. Это лицо человека, прожившего благополучную жизнь и не терзаемого никакими фуриями, но притом и не закосневшего в сытом самодовольстве.

Лариса КИРИЛЛИНА, доктор искусствоведения

Чтобы представить себе, как выглядел Сальери, лучше всего посмотреть на знаменитого актера О. П. Табакова в его роли в пьесе «Амадей», с 1983 года игравшейся на сцене МХТ имени Чехова. Табаков исполнял эту роль неизменно со дня премьеры. Вот он — добродушный человек с румяными щеками и озорными ямочками на щеках. Понятно, что Табаков играл образ, созданный Питером Шеффнером, но тот, кто видел его в этой роли, не мог не заметить, как Олег Павлович порой выходил из заданного образа и лукаво глядел в зал, взрывавшийся аплодисментами. Великий артист не просто играл роль великого композитора, он еще и был похож на него внешне…

В самом деле, Сальери был скорее малого, нежели среднего роста. Главные черты его характера: живой, любезный, остроумный, с богатым воображением, располагающий к себе, скромный, сентиментальный и т. д.

По мнению литературоведа и писателя Л. П. Гроссмана, «Сальери не самодовольная бездарность, это замечательный мыслитель и теоретик, выдающийся философ искусств, неутомимый искатель совершенной красоты».

Сальери обладал очень большим музыкальным талантом. Адольф Жюлльен сравнивает его с композитором Антонио Саккини (Sacchini), родившимся в 1730 году во Флоренции и написавшим за свою жизнь 45 опер. Он пишет:

«Сальери при жизни и после смерти имел судьбу, очень похожую на судьбу Саккини: будучи живым, он не занимал положения, соответствовавшего своему гению, а после смерти он не сохранил достаточно высоких позиций в капризной памяти потомков. Ему не повезло, он пришел в переходную эпоху, и хотя его музыкальные знания позволили ему подняться выше Саккини в интерпретации самых сильных и самых благородных чувств, его затмило сияние славы Глюка. <…> Оба они создали для французской сцены замечательные произведения, достойные быть причисленными к шедеврам, оба они могли в любое другое время занимать первый ряд, но судьба уготовила им рождение в тот самый момент, когда гений высшего порядка держал весь музыкальный мир под своим законным господством, поглощая все, что ему подражало, и сражая все, что бросало ему вызов».

О. П. Табаков в роли Сальери

Итак, Антонио Сальери был композитором, чьи произведения достойны причисления к шедеврам. Прежде всего, это относится к операм «Данаиды» (это шедевр во всех смыслах этого слова) и «Тарар» (эта опера достойна того, чтобы занимать самое высокое место в мировой музыкальной истории).

Безусловно, говоря так, следует понимать, что эстетика того времени сильно отличалась от современной. Это сейчас принято утверждать, что музыка Моцарта — это «символ неприкрытой гениальности», что она «оказывает уникальное воздействие на человека», «исцеляет тела и души людей»… В этом смысле Моцарту повезло: его музыка прошла через века и продолжает служить образцом для подражания и в XXI веке. А тогда же Моцарт буквально «тонул» среди огромного количества прекрасных композиторов (Глюк, Гайдн, Боккерини, Галуппи, Паизиелло, Чимароза и многие другие), деливших друг с другом аплодисменты публики. По праву в их число входит и Сальери. Но последний был еще и человеком высокоорганизованным и удивительно работоспособным, не ждущим месяцами, как многие его коллеги, вдохновения, понимающим, что такое сроки, что, впрочем, не мешало ему всегда и везде сохранять чувство собственного достоинства. Музыка стала для него идеалом, но при этом он и в повседневной жизни был человеком без явных изъянов: верным, заботливым, благодарным, готовым прийти на помощь…

И все-таки, занимался ли он интригами?

На этот вопрос дает великолепный ответ доктор искусствоведения Л. В. Кириллина:

«Не в большей мере, чем это было и, к сожалению, остается обычным для профессиональной музыкантской и вообще артистической среды. Будучи любимцем императора Иосифа II и имея прочные связи при дворе, он мог бы, если бы захотел, принести коллегам очень много неприятностей. Примеры подобного поведения в истории встречались: так, Ж. Б. Люлли, пользуясь покровительством Людовика XIV, безжалостно расправлялся со всеми конкурентами и фактически стал музыкальным «монархом» Франции. Далеко не лучшим способом вел себя в Вене времен Марии-Терезии капельмейстер собора Святого Стефана