Антонио Сальери. Интриган? Завистник? Убийца? - Сергей Юрьевич Нечаев

преемником Метастазио. А Стендалю было тридцать лет, и жил он после падения Наполеона, в армии которого он долгое время служил, в Милане. Он уже начал писать, но писал пока только о музыке и музыкантах, ибо хорошо был знаком с оперным искусством. Карпани был родом из Милана, и он был на тридцать с лишним лет старше Стендаля. Он был лично знаком с Гайдном и опубликовал его биографию в 1812 году, когда Стендаль еще воевал в составе Великой армии в России.

Соответственно, в 1814 году Стендаль перевел книгу Кар-пани и выдал ее за самостоятельное произведение. Увидев «новую» книгу, Карпани пришел в бешенство и обрушил весь свой гнев на Луи-Александра-Сезара Бомбе (Стендаля тогда еще никто не знал, и о том, что Бомбе — это псевдоним, тоже никто не знал).

Началась письменная перебранка Карпани с этим самым «Бомбе». Во всяком случае, итальянец рассылал возмущенные письма во все европейские столицы, обвиняя Бомбе в плагиате. За всем этим внимательно следили все, кто имел отношение к музыке. В частности, еще совсем молодой Джоакино Россини и Николо Паганини.

Карпани заявлял: «Это я присутствовал при болезни Гайдна, а вовсе не этот наглый француз».

— А кто он такой? — спросил однажды Паганини.

— Какой-то Луи-Александр-Сезар Бомбе. Вот так имя! В нем странным образом соединяются имя представителя дома Бурбонов, имя римского императора и имя Александра Македонского. Очевидно, у этого месье Бомбе крестные обладали сильным монархическим чувством.

В тот день в Милане собрались местные актеры, музыканты и меломаны. Среди них находился и один француз, бывший офицер наполеоновской армии, которого в Италии называли сеньором Арриго Бейлем. Он дружил с Россини и, конечно же, принял сторону Карпани. А потом разговор перешел на другую тему, и только он один знал о том, что он и есть этот самый Бомбе.

Как пишет рассказавший эту историю писатель А. К. Виноградов, только он знал, что книга о Гайдне «вышла из-под его пера и являлась его первым литературным произведением, и что во всем, что касалось биографических данных, она целиком была списана с книжки Карпани».

Кстати сказать, Сальери был дружен с Карпани, и он оказал ему большую услугу, выступив в качестве свидетеля против Стендаля, уличенного в плагиате. Карпани же, в свою очередь, в 1822 году познакомил Сальери с Джоакино Рос-сини. И он же выступил в защиту Сальери в 1824 году, но об этом мы расскажем чуть позже.

1816 год: юбилей Сальери

В июне 1816 года, когда Сальери отмечал 50-летие своей творческой деятельности в Вене, император наградил его золотой медалью. На празднование Сальери пригласил многих своих учеников, которые, как отметил потом в своем дневнике Шуберт, «представили свои произведения, специально подготовленные по этому случаю, в порядке их появления в школе маэстро, от первого до последнего. Венчалось же все хором из оратории «Иисус в Чистилище», написанной Сальери. Оратория была написана по-глюковски, а либретто показалось всем очень интересным».

Происходило это 16 июня 1816 года, и 66-летний Сальери с нетерпением ждал предстоящего праздника, а сам император был полон решимости с достоинством и блеском отпраздновать этот юбилей.

В тот день, рано утром, император Франц вернулся в Шенбрунн из своего путешествия по Италии, а Сальери посетил итальянскую церковь, чтобы помолиться и воздать свои благодарности Всевышнему. Его дочери — Йозефа-Мария-Анна, Франциска-Ксаверия-Антония и Катарина — сопровождали отца, а в десять часов к дому Сальери на Шпигельгассе подъехала императорская карета, в которой находился князь фон Трауттманнсдорф-Вейнсберг, который и доставил композитора в императорский дворец, где ему и вручили большую золотую медаль «Гражданская честь» (große goldene Civil-Ehren-Medaille). И все это происходило в присутствии большого количества придворных и музыкантов. Сальери растроганно поблагодарил всех за столь высокую награду.

Во второй половине дня имел место семейный сбор за обеденным столом, на который были приглашены только самые близкие друзья композитора. А примерно в шесть часов вечера собрались и прочие гости, в том числе и ученики Сальери обоих полов.

Началась музыкальная часть юбилейных празднований. Сальери сидел в окружении дочерей, а потом он разместился за роялем. Справа от него находились четырнадцать дам, его бывших и нынешних учениц: там были Фортуната Франкетти, Катарина Вальбах-Канци, Терезия Тейбер и другие. Слева находились двенадцать господ, в том числе Франц Шуберт, Йозеф Вайгль, Игнац Ассмайр, Ян-Непомук Гуммель и Игнац Мошелес. И все они подарили маэстро Сальери подарки собственного сочинения.

В исполненной всеми вместе оратории «Иисус в Чистилище» Сальери был автором и музыки, и слов. А Франц Шуберт посвятил своему учителю кантату на собственный текст:

Лучший, добрейший! Славный, мудрейший! Пока во мне есть чувство, Пока люблю искусство, Тебе с любовью принесуИ вдохновенье, и слезу. Подобен богу ты во всем, Велик и сердцем, и умом. Ты в ангелы мне дан судьбой. Тревожу бога я мольбой, Чтоб жил на свете сотни летНа радость всем наш общий дед!

В своем дневнике Шуберт потом написал:

«Это должна быть очень красивая и утешительная вещь для артиста — увидеть, как его ученики собрались вокруг него, делая все возможное, чтобы достойно отпраздновать его юбилей, чтобы в своих композициях выразить ему свою естественную признательность, свободную от всей этой странности, которая начинает сегодня доминировать у большинства музыкантов. Изгнать эту странность в кругу своих учеников, оставив лишь то ясное и святое, что есть в природе, — вот, наверное, наибольшее счастье для мастера, который, обучаясь у Глюка, научился понимать эту самую природу и сумел подняться над неестественным бредом нашего времени».