Ненасытный - Мэг Кэбот

— Интересно, что ты заказываешь у Бергдорфа-Гудмена, — полюбопытствовал Джон. — Я думал, мы на мели.

— Так и есть. — Мина рылась в сумочке, ища мелочь на чаевые. — И я ничего у них не заказывала.

— А платье откуда? Я его ни разу не видел.

— Мэри Лу дала поносить.

— Чего-чего?

— Мэри Лу одолжила, — повторила Мина чуть громче.

— Хо-хо! Такие подружки, да? Какие у вас, девочек, планы на будущее — совместный маникюр-педикюр, чаепития в «Плазе»?

— Заткнись. Она вполне нормальная тетка.

— Скажите, какой поворот. Раньше ты из кожи лезла, чтобы с ней не столкнуться. Я смотрю, постельные дела с князем сильно изменили твои взгляды на жизнь? Воображалы-соседи, владельцы летнего замка, вдруг стали вполне нормальными.

— Я серьезно. — Мина направилась к двери. — Заткнись.

— Сколько, по-твоему, ей стоила эта тряпочка — штуки три?

— Нет. Это коллекционная вещь. Шестидесятые годы.

— А на тебе оно правда здорово смотрится, я не прикалываюсь. Прямо принцесса, твой Лучан обалдеет.

Мина просияла — брат делал ей комплименты редко, но строго по делу. Особенно приятно было это услышать в конце столь сумасшедшей недели.

— Ой, Джон, спасибо, — едва не прослезилась она и обняла брата.

— Ну что еще? — Он обнял ее в ответ. — Я ж ничего плохого не сказал, чего ты сырость разводишь?

К счастью, в этот самый момент постучали в дверь. Мина, вытирая глаза, пока не потекла тушь, пошла открывать. Джек Бауэр, предвидя визит постороннего, возбужденно затявкал.

Человек в бейсболке и светлой ветровке держал в руках громадный черный короб, перевязанный золотой лентой.

— Мина Харпер?

— Да, это я. — Она взяла коробку, сунула пятерку посыльному.

— Спасибо.

— Э-э… — нерешительно произнесла Мина, когда он отошел к лифту.

— Да?

— Нет, ничего… — Мина начала закрывать дверь, снова приоткрыла ее и сказала: — Только пиццу с пепперони ешьте пореже, хорошо?

— Хорошо, — в полном недоумении ответил посыльный.

— Что, холестерин высокий? — спросил Джон, когда она внесла посылку в прихожую. Джек Бауэр так и скакал вокруг.

— Полный караул. Но все еще можно поправить, если вовремя принять меры. — Мина водрузила коробку на обеденный стол. — От кого бы это? — На ярлыке значилось ее имя, а не графинино.

Она развязала ленту, сняла крышку, разгребла слои папиросной бумаги… и ахнула.

В коробке лежала кожаная сумка с инкрустацией в виде дракона.

Рубиново-красная.

— Это она. — Мина, держа подарок в одной руке, другой перебирала камешки в инкрустации. — Я всегда такую хотела. Такого самого цвета. У Шошоны аквамариновая, просто уродская, а рубиновая — это же красота. Смотри, Джон, какая прелесть! — К ее глазам опять подступили слезы.

— Я ее точно не покупал — тогда кто? — Джон полез в коробку. — Записки, случайно, нет?

— Это он подарил. Я знаю.

Но откуда же узнал он? Мина ему ничего такого не говорила. Ей бы и в голову не пришло озвучить такое смешное желание, как сумочка от Марка Джекобса с инкрустированным драконом, которую она, кстати, не может себе позволить.

— Кто это «он» — Лучан? — Джон закапывался все глубже. — Прекрасный принц? Вот, значит, что теперь принято дарить на следующее утро — ридикюльчики!

— Это не ридикюльчик. — Мина обнаружила внутри золотую цепочку для вечерних выходов в свет и другой ремешок, потоньше, для деловых встреч. — Это произведение искусства.

— Само собой. — Джон извлек из глубин серебристый конверт. — А вот и письмо.

На конверте изящным, слегка старомодным почерком было надписано «Мине». Она ни секунды не сомневалась, что надпись сделал Лучан.

— И что же мистер Большие Штаны желает нам сообщить? — съехидничал Джон. Ему-то бывшие подружки никогда таких вещей не дарили, вот он и завидует. Одной из них он, кажется, купил браслет у Тиффани, а она его бросила, узнав, что точно такой же браслет он подарил на Рождество матери.

Вскрыв ногтем конверт, Мина достала листок цвета слоновой кости.

«Дорогая Мина», так начиналось письмо.

Она улыбнулась — никто еще не называл ее так в письменном виде.

Каждое мгновение без тебя я провожу как в одиночке, где все мои мысли и мечты связаны только с тобой. В этой духовной тюрьме я, к сожалению, вынужден буду пробыть дольше, чем полагал: дела не позволяют мне увидеться с тобой вечером. Ничего не могу поделать… надеюсь, этот подарок немного искупит мое непростительное отсутствие. Увидев эту вещицу, я вспомнил тебя и святого Георгия. Ты убила дракона.

Мина перечитала письмо дважды и с полными слез глазами сказала:

— Он не придет.

— Куда, на концерт? — уставился на нее Джон.

Мина, не глядя на брата, кивнула, письмо спланировало на пол.

— Он не придет, — повторила она и упала в кресло, где недавно пыталась творить. Тюлевая юбка раскинулась вокруг нее веером.

Джон нагнулся за письмом.

— Погоди… ты что, плачешь?

— Не знаю, что со мной такое творится. — Мина, несчастная и покинутая, поджала колени к груди.

— Не реви, закапаешь графинино платье. Еще за химчистку с тебя возьмет. — Джон прочел письмо. — «Ты убила дракона»… что еще за фигня. Слушай, а член у него большой?

— Не хами. — Мина уткнулась лбом в колени и разрыдалась.

— Мин, кончай, а? Я знаю, неделя была плохая, но он-то тебя не кинул. Ну, работа какая-то срочная, а завтра вы скорее всего увидитесь. Хватит уже. Вон письмецо какое хорошее. И ридикюльчик.

— Сумка. Как раз в ней все и дело. — Мина приподняла залитое слезами лицо. — Я ведь не говорила ему.

— Про что не говорила? — Джон присел на подлокотник, откинув тюль в сторону.

— Про сумку. Я ее хотела целую вечность, но нам такое не по карману. И ему я не сказала ни слова. Можно подумать… — шепотом закончила Мина, — можно подумать, что он прочел мои мысли.

— Да, — сухо произнес Джон. — Неслабое, видимо, ощущение для человека, который уже лет пятнадцать проделывает с людьми то же самое.

— Заткнись. — У Мины помимо воли вырвался смех.

— Нет, в самом деле. Если нашелся кто-то, умеющий делать такие же фокусы, это неслабый удар для твоего эго. Ой, нет, что это я. Князь не умеет предсказывать, когда кто умрет. Он просто угадывает, какую сумочку втайне желает его подружка.

— Не смешно, — проворчала Мина, вытирая глаза.

— Чего ж ты тогда смеешься?

— Ладно, — вздохнула она. — Я, наверное, перенервничала, но признайся, что это странно.

— Ночь любви с князем — вот что, по-моему, странновато, но кто я такой, чтоб судить? Итак, раз ты никуда не идешь… китайская еда и кино на диске?