Гнездо дракона - Ани Сетон

— Двенадцать месяцев… — повторила она.

— Конечно, этот год будет годом траура.

— Но Николас, — воскликнула она, сжав руки и в отчаянии глядя на него. — Я не могу поверить… я никогда не мечтала… Ты действительно любишь меня… ты так и не сказал…

Николас улыбнулся, положил руки ей на плечи.

— Я прошу тебя носить мое имя, а нежные речи годятся только для школьников. Живи будущим Миранда… как и я.

Он наклонился и быстро поцеловал ее. Затем он ушел, а девушка осталась стоять у камина не отрывая взгляд от обручального кольца, словно оно загипнотизировало ее.

В это же самое время в Гудзоне Джефф в запертой операционной с занавешенными окнами заканчивал последние анализы. У него не было подходящих книг по токсикологии, но в одном из учебников по фармакологии он нашел таблицу с необходимыми ему данными.

На тарелке лежало несколько крошек — все, что осталось от образца, который он позаимствовал в Драгонвике. Остальное он исследовал через микроскоп, который хоть и был довольно слабым, все же был в состоянии показать крохотную крупинку белого или серого порошка, если бы таковая там только имелась. Он не обнаружил ничего. Следуя инструкции в книге, он сжег в реторте один кусочек пирога, а другой посыпал соответствующими химикалиями. И вновь результат был отрицательным.

И тут с неожиданной злостью он схватил тарелку и швырнул ее в каменную раковину, где она разбилась на мелкие осколки.

Мне следовало бы постыдиться, подумал он. Мои подозрения ни что иное как детская досада на то, что моя собственная некомпетентность меня подвела и я потерял пациентку.

Он захлопнул учебник и поставил его обратно на полку собирать пыль, потом привел в порядок операционную и пошел спать, решив больше никогда к этому не возвращаться.

Глава десятая

Джоанна была похоронена со всей пышностью, приличествующей ее положению.

Миранда не принимала в этом никакого участия.

Никто не пригласил ее даже на похороны. Потому в этот день она в одиночестве осталась в своей комнате, а на следующее утро отправилась домой.

Река все ещё была закрыта для навигации, и Николас отправил ее в легкой карете с Диком, вторым лакеем, который должен был исполнять роль кучера, и Гретой, горничной средних лет, которая должна была быть при ней дуэньей. Поскольку Миранде предстояло провести в дороге две ночи, первую в Бикман-Армсе в Финебекке, а вторую в Пиксилле, то, будучи молодой леди, она не могла оставаться в гостинице в одиночестве.

Было какое-то смутное ощущение чего-то постыдного, почти опалы, в торопливом отъезде Миранды в хмурое холодное утро. Она зашла в комнату Кэтрин, чтобы попрощаться, но та спросонья не проявила к ней никакого интереса, тем более что сегодня ей предстояла долгожданная поездка к тете Ван Таппен в Олбани. Гораздо хуже безразличия Кэтрин было отсутствие Николаса. Девушка была убеждена, что он обязательно придет, чтобы пожелать ей счастливого пути, даже если у них и не будет возможности поговорить наедине. Но он так и не пришел.

Грета, полная женщина с бесстрастным лицом, одетая в черную альпаку, уже ожидала ее в карете. Множество свертков и новый сундук с ее одеждой, приобретенной в Драгонвике, были аккуратно привязаны наверху. Красное лицо Дика выражало нетерпение, а лошади фыркали и перебирали ногами, не испытывая никакого желания отправляться куда-то в такой холод.

Ничего не оставалось, как двигаться в путь. Тяжелая дверь захлопнулась, и кучер щелкнул кнутом. Миранда прижалась лицом к оконному стеклу и бросила последний взгляд на Драгонвик. Его башенки и крыши ярко сияли в лучах восходящего солнца. Миранду охватило чувство одиночества, и огромный дом расплылся в тумане слез.

Ее рука сжала кольцо, словно ища в нем поддержку, что вошло уже у нее в привычку, и Миранда села на место, стараясь спрятать свое лицо от Греты. Служанка открыла затянутый бечевкой мешочек и вытащила письмо, которое вручила Миранде.

— Вот, мисс, — сказала она. — Минхер велел передать вам, когда мы отъедем.

На ее бесстрастном лице не было и следа любопытства. Она была хорошо вышколенной горничной, прекрасно знавшей свое место, поэтому Николас и выбрал ее в компаньонки Миранде.

Сердце девушки яростно колотилось, когда она открывала письмо. Оно гласило:

«Мне очень жаль, что я не попрощался с вами. Но лучше нам этого не делать, тем более что для выражения чувств нам не требуются слова. Прошел уже день до назначенного срока, моя дорогая крошка.

Забыв о благоразумии, Миранда прижала письмо к своим губам, но потом испуганно взглянула на молчаливую Грету, спрашивая себя, не заметила ли та ее оплошность. Но женщина уже спала. Миранда сунула письмо за корсаж рядом с кольцом и чувство одиночества тут же исчезло. В конце концов год это не так уж и много.

Я стану лучше, думала она. Я буду очень стараться, чтобы стать достойной его. Нужно так много сделать, пометить монограммами изящное нижнее белье и простыни. Она не выйдет замуж бесприданницей. Она подавила тревожную мысль, что все эти приготовления будет очень трудно осуществить, учитывая желание Николаса «ничего не рассказывать». Но уж как-нибудь она исхитрится.

С каждой милей, отделявшей ее от Драгонвика, ужас и печаль последних нескольких дней постепенно притуплялись. Ее отношения с Николасом стали такими, как она желала. Он любил ее, и она любила его, и вскоре они должны были вступить в брак — естественное завершение любого романа. Она выкинула из головы все неприятные воспоминания о Джоанне и непонятое мрачное настроение Николаса. Человек не должен оглядываться назад, радостно думала она, чувствуя себя при этом зрелой и мудрой женщиной. Значение имеет только будущее. Так говорит Николас. Так теперь будет думать и она.

В полдень третьего дня они проехали мимо Бедфорд-Вилладж и направились к Нортвей. Еще через несколько миль Миранда стала узнавать знакомые места и, наконец, ее охватила щемящая тоска по матери, тоска, которую она так долго от себя скрывала.

И все же, когда она наконец увидела белый деревянный дом под вязами, она была обескуражена. Этот дом оказался такой маленький и такой невзрачный.

Во дворе перед кухонной дверью стоял фермерский фургон с дымящимся там навозом, который Том и ее отец набросали из кучи в конюшне. Оба подняли головы, услышав шум подъезжающей кареты. Миранда увидела, что они небриты, в поту и грязи.

Кучер чуть было не проехал мимо фермы, но тут у Миранды зашумело в голове и она откуда-то издалека услышала собственный голос.

— Поверни здесь, — сказала она слуге негромко, но вызывающе. — Я тут живу.