Участь бессмертного (СИ) - "Alex Mangust"

— Бабушка, успокойтесь… Я не причиню вам вреда. — Попытался я вразумить эту слишком уж активную пенсионерку.

И да, пусть я и стал монстром, поубивав уже просто до неприличия много народа, но вот прикончить или же хотя бы причинить вред обычной, ну или почти обычной, слабенькой и беззащитной старушке никак не мог. Да я даже разговаривал с ней вежливо! Ну а то, что в моих мыслях все-таки промелькнула идея забить на все и использовать силу… Никто не безгрешен. Главное я ведь не воплотил это в жизнь.

— Знаю я тебя! Я вижу! Да, сейчас я вижу тебя! — Начала буквально верезжать бабуля, не забывая при этом плеваться при каждом своем слове. Не отпрыгни она чуть ранее, то я точно уже оказался бы ею заплеван. Впрочем, учитывая то, в чем сейчас было измазано мое тело, то этому и малейшего значения придавать не стоило. Хуже уж точно не станет.

— Бабушка, успокойтесь…

— Не успокаивай меня тварь! Отродье этой потаскухи! Это все твоя вина! — Только еще сильнее раззадорившись, начала она обвинять меня во всех грехах.

И, если подумать, то она в какой-то степени имела право. Касаемо этой деревни, то да, то, что тут все по меру пошли, точно моих рук дело. Вот только не я это начал. Разве не они сначала похитили нас, а после пытали Мелкую? То, что с ними случилось, лишь их вина и не чья больше! Я принимаю тот факт, что стал теперь монстром, но и убитых мной тварей за людей считать не хочу!

— Ленка, тварь неблагодарная! Бросила меня тут! Все из-за тебя! Исчадье ада! … А я говорила! Говорила им! — Не дождавшись от меня никакой реакции, старушенция начала нести какой-то откровенный бред.

— Что ты, блять, несешь! — Воскликнул я, услышав среди, казалось бы, речей сумасшедшей нечто, сумевшее меня задеть.

Дело в том, что помимо обвинений меня во всем случившимся, она сказала еще одну интересную деталь. А именно, она начала обвинять и какую-то Ленку. И все было бы ничего, если бы такое же имя не носила моя, уже, скорее всего, почившая, мама. Неужели это простое совпадение?

— Да-да! Мерзкое ты исчадие! Я все правильно говорю! — А вот произнося эти слова, карга даже выразила некоторую степень радости. Будто бы ей понравилось то, что она смогла вывести меня из себя. Ну или, что вероятнее, так оно и было.

— Что ты несешь… — Уже более спокойно, начал говорить я, поняв, что, пожалуй, не стоит воспринимать эти слова близко к сердцу. Да, пусть эта старая дура и назвала имя моей матери, сколько еще людей носят такое же? Не стоит искать смысл в бреднях сумасшедшей. Лучше нужно подумать, что мне с ней делать дальше. Ведь даже если это и старушка, то, став особой, она может принести проблем. Правильно ли будет просто плюнуть на нее и пойти дальше искать ребят?

— Ты все узнаешь! Ты все сейчас поймешь! — Еще более радостно проговорила моя собеседница, после чего с ней произошло нечто, что я даже ожидать не мог.

Бабка просто растворилась в воздухе! Вот еще секунду назад она говорила со мной, несла какой-то бред, а сейчас ее уже нигде не было видно! И, если я, конечно же, не спятил и не говорил последние несколько минут с пустотой, то она точно использовала какую-то способность.

Так, потеряв врага из вида, я насторожился и ожидал атаки, одновременно прислушиваясь к каждому своему ощущению и не упуская ни малейшей детали, что меня окружала. Мое тело же тут же облачилось в покров, подпитываемый сразу несколькими капельками энергии. Ну а мозг, в это время, усиленно вспоминал все сказанные ранее слова, надеясь таким образом обнаружить хоть что-то, что сможет помочь в предстоящей битве.

- “Блять!” — Мысленно выругался я, отметив момент, что ранее по какой-то причине упорно не замечал. А именно то, что у карги весь наш разговор горели глаза! Ранее ведь, за исключением меня самого, у кого зрачки всегда имели красный цвет, мной не было замечено, чтобы другие особые постоянно со светящимися глазками ходили! Обычно они загорались только тогда, когда человек использовал энергию.

Да, я сам, по глупости, либо по еще какой-то причине, потому что даже сейчас мне казалось до ужаса странным то, что такая очевидная вещь смогла избежать моего внимания, позволил противнице использовать свою силу. И теперь мне только оставалось ожидать, что она предпримет… Хотя и ждать уже было не нужно. Вокруг начала твориться какая-та чертовщина, что и объяснить было проблематично.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Маленький мальчик, на вид примерно три-четыре года, в обычных шлепанцах, одетых на голые, уже измазанные в грязи, ноги, бежал к крыльцу обыкновенного деревянного дома. И делал он это так стремительно, будто бы там его ждало просто нечто невероятное, что ускользнет от него, если он вдруг задержится здесь хотя бы на секунду. Так он и добежал до крыльца, поднял свою ногу, чтобы вступить на него и… Из-за пота и грязи, нога просто скользнула в шлепанце. Ребенок потерял равновесие и упал прямо на землю.

Высота была вовсе не большой. Вот только разве это что-то могло поменять? Человеческий организм бывает очень хрупок. При неудачном стечении обстоятельств, даже такое падение может привести к весьма и весьма плачевным последствиям…

— Блять! — Воскликнул я, увидев, как мальчишка упал и свернул себе шею.

Да, пару мгновений назад я, из комнаты, в которой беседовал с чокнутой старушкой, неожиданно очутился на крыльце уже осточертевшего мне дома. Вот только окружение было несколько иным. Пусть, за исключением ребенка, бежавшего откуда-то прямо сюда, в округе не виднелось больше ни души, мир казался все равно каким-то более живым. Даже свет солнца, вроде бы, стал ярче и теплее, а краски несколько насыщеннее.

Вот только даже так, в эту идиллию вмешалась смерть, буквально исковеркав все хорошее, что запечалилось в этом небольшом светлом мирке. Мальчик умер и сразу же стало холоднее. Даже то, что солнце все еще продолжало светить, а вещи все также были отчетливо видны благодаря этому свету, никак не мешало тьме пронизывать, казалось бы, сам воздух, пробирая этим до глубины души.

— Тоша! — Вдруг услышал я позади себя, после чего повернулся к двери.

Из дома вышла женщина, что почему-то напоминала мне мою маму и, одновременно, что казалось очень странным, а также, честно сказать, жутким, уже знакомую старушку. Правда, если это и была та сумасшедшая, то она явно успела откопать где-то молодильные яблочки. Ну или как еще ей бы удалось помолодеть лет на двадцать?

— Тоша! — Повторила женщина, проигнорировав меня и кинувшись в сторону уже мертвого ребенка. Вот только вскоре она почему-то остановилась, не добежав до него совсем чуть-чуть.

Я же, все еще стоя на месте и пытаясь анализировать ситуацию, увидел, как мальчик просто встал, да рукой спокойно вправил себе шею на место. Мне даже отчетливый хруст костей услышать удалось. Затем же он поднял голову и посмотрел… Нет, не на женщину, а прямо на меня, после чего выдал, наверное, самую жуткую улыбку, что я когда-либо мог лицезреть на детском лице. Ну а самое главное здесь было то, что до меня в эту секунду наконец-таки дошло кто именно стоит передо мной.

- “Ты дьявольское исчадие! Ты во всем виноват! Ты!” — Прозвучал в голове какой-то мерзкий голос, отдаленно напоминающий мой собственный.

Ну а следом, не успел я это осознать, как декорации снова поменялись. Исчезла деревенька, маленький мальчик и женщина, похожая на старушку, которая и закинула меня каким-то образом в это странное место. Теперь я стоял рядом с собой же, только в четырнадцатилетнем возрасте, в холодном и мрачном подъезде, ранним утром зимой, когда за окном все еще царила непроглядная тьма. Маленькая тусклая лампочка плохо освещала помещение, а мое усиленное зрение здесь почему-то не работало, но даже так мне удавалось разглядеть более, чем достаточно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В отличии от случая в деревне, который мне вообще не был, вроде бы, знаком, ну или, возможно, просто оказался стерт из моей памяти, этот момент своей жизни я помнил отчетливо, пусть и долгое время мечтал о нем забыть. Даже несмотря на то, что прошло уже восемь лет, вся моя семья не могла нормально вспоминать эту трагедию. И это, как я считал, было моим самым большим грехом.