Пьесы - Зот Тоболкин

Т о н я. Дожились… К поезду не на чем отправить. Четыре лошади, и те в разгоне.

Т и м о ф е й. Пешком дотопаем.

Т о н я (достав вышитый кисет). Это знаешь кому, Даня. Вручи и поинтересуйся: почему редко пишет?

Ж д а н. Он же не курит.

А н н а. Я земли в него положу. Пускай вместо ладанки носит.

С т е ш а (превозмогая боль). Ну хоть с братьями угадал… Брат брата в беде не бросит.

Т о н я. Худо тебе, родненькая? Иди, иди в горницу.

С т е ш а. Ты Катерину позови… Позови, так надо.

Т о н я  уходит.

Ж д а н. Всего хорошего, Стеша! Встречай нас после победы. Выйдешь за околицу с сыном — тут мы нарисуемся. Все четверо.

С т е ш а. Спроси у Кирилла… дите-то признает? Не признает, так я уйду.

А н н а. Свое ведь, кровное, как не признать?

Т и м о ф е й. Дай руку, Стеша. Теплая какая! Я у судьбы не многого прошу. Хочу воротиться после войны, чтобы пожать эту руку. Только и всего. Пошли, Даня.

Накинув котомки, п а р н и  уходят. Ж д а н  у ворот оглядывается.

А н н а. Не оглядывайся, сынок! Затоскуешь.

Входят  К а т е р и н а,  Т о н я. Затем  Б у р м и н.

К а т е р и н а (бросается к сестре). Начались? Что ж ты раньше не позвала?

Б у р м и н. Катя… Про Демида знаешь?

К а т е р и н а. Потом, потом…

С т е ш а  стонет.

Ну, чего на дороге стал? Иди, новобранцев провожай! (Уводит сестру в дом.)

А провожающие машут вслед новобранцам. И когда те скрываются за поворотом, все входят во двор.

Из избы слышится крик роженицы.

Входит  Е в с е й. Он с ножом.

Е в с е й. А новобранцы-то где же?

Ему не ответили.

Ушел… с отцом не простился. (Бросив нож, поспешно уходит.)

Б у р м и н (подойдя к Анне, кладет ей на плечо каменную руку). Я бы немым хотел быть, Анна… без языка родиться…

А н н а. О чем ты?

Б у р м и н. Вести худые… Хуже некуда. Не мне бы их приносить. (Достал похоронку.)

А н н а (зажав ладошкой рот, приняла похоронку). Дёма… Дём-ма. (И пятится. И, упершись в стену, все же шагает, точно хочет пройти насквозь. Стекает по стене болью.)

Т о н я. Тетя Нюра! Тетенька! (Бросается к Анне, потерявшей сознание. Бежит в дом за водой. Принесла воды, стала брызгать в лицо.)

Из избы снова слышится крик роженицы.

К а т е р и н а (в окно). Анна! Аннушка! У тебя внук родился!

А н н а (очнувшись). Дёма… Дёмушка…

Б у р м и н. Ты бы поплакала, Анна. Поплачь, легче станет. (Но сам не удержался от слез.)

А из избы во весь голос заявляет о себе новый человек. Тоня помогла Анне подняться.

А н н а. Я сама… сама. Ступайте! И ты ступай, Федот. Нас много. На всех не наплачешься. (И, прямая, строгая, идет приветствовать внука.)

З а н а в е с

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Пустынен двор Калинкиных. Лишь топоры в бревне — четыре в ряд — ждут терпеливо своих хозяев…

В калитку виновато, старчески горбясь, входит  С е м е н  С а в в и ч. Осторожно, точно боясь провалиться, движется вдоль ограды. В доме будто смерть ночевала. Старик заглянул в окно. За окном пискнул ребенок… В горьких, старческих морщинах взошла крохотная улыбка. Люди рождаются на свет. Но и гибнут они же. Тронув рукой стынущую чернь топора, старик воззвал к всевышнему.

С е м е н  С а в в и ч. Листья падают с тополя. Век их недолог. Люди-то разве листья? Продли ты их век, господи! Помоги не упасть до срока. Срок человеческий — от рождения до старости — тобой установлен. Надо ли его устригать? Сам же ты создал человека по образу и подобию. Не пужай его, не пужай! Болезни и засухи, потопы и войны… Войны! А человек для сотворения рожден… для хлебопашества! Неужто казнишь его за грех первородный? Прости, давно он искуплен. Все испытала на земле женщина, созданная тобой из ребра Адамова. Рожает в муках, живет в муках, помирает в муках. Хоть небольшую оставь отдушину: детей ее сохрани. Им пашню свою обихаживать. Им баню достраивать. Топоры-то без плотников тоскуют! Сохрани, владыка, детей Анниных! А что ей из бед причитается, то мне переадресуй. На этом свете не успею долги вернуть — на том спросишь.

Входит  Е в с е й.

Е в с е й. Милостей у творца выпрашиваешь? Глух старикан-то, глух как тетеря. Дед мой покойный ему молился, отец мозолей на лбу набил сот сто, не меньше. А я лба единого разу не перекрестил — и ничего… хе-хе… присутствую.

С е м е н  С а в в и ч. Чем хвалишься, ошибка господня! Я вот огонь и воду прошел, а после них — медные трубы. И жив, жив, потому как встаю с именем бога и ложусь с его же именем.

Е в с е й. Лучше б старушонку себе подыскал, да с ней и ложился. Или на худой конец с именем пресвятой девы. Ока это… она любит стареньких.

С е м е н  С а в в и ч. Креста на тебе нет, безобразник!

Е в с е й. Кресты — вот, полны карманы. Для старух отлил по их просьбам. Хошь — и тебе отсыплю. (Пересыпает в ладонях оловянные крестики.) Рупь штука. И на каждом Христос. Стало быть, не он создатель-то. А я, я его создал. Вот и смекай, кому молишься.

С е м е н  С а в в и ч. Я не этому… Я — всевышнему, который держит нас в страхе и совести.

Е в с е й. Насчет совести я, слышь, не в курсе. А в страхе меня война держит. Вот приступит сюда Гитлер, как на быков, ярмо накинет…

С е м е н  С а в в и ч. Не приступит! Ни в жизнь не приступит! Бог не допустит!

Е в с е й. Оставь! Бог-то рублевый… для старушонок утеха.

С е м е н  С а в в и ч. Пес! Пес! Безобразник! Дождешься — он тебя громовой стрелой. И следует, следует!

Е в с е й. Стрелой пущай в Гитлера. Кашу-то он заварил. А мы расхлебывай.

С е м е н  С а в в и ч. И ты и Гитлер — оба вы сукины дети! Ни стыда в вас, ни совести.

Е в с е й. Ну ты не равняй меня с тем Кащеем! У меня сын — красноармеец.

С е м е н  С а в в и ч. Сын — верно, сын не в тебя удался. А ты все о шкуре своей болеешь. Тошно глядеть! Уходи. Могу до рукоприкладства дойти.

Е в с е й. В писании что сказано? «Возлюби ближнего…» и так дальше!..

С е м е н  С а в в и ч. Ты дальний мне, дальше преисподней. Сгинь с глаз, кипеть начинаю!

Е в с е й  исчезает. Семен Саввич, остынув, поскребся в окошко.

Входит  Т о н я.

Т о н я. Молчит?

С е м е н  С а в в и ч. Третий день не подает голоса. Худо, худо…

Т о н я. Хуже этого что еще может случиться?

С е м е н  С а в в и ч. Ага, больше-то вроде нечему. Раньше — на войне и после — страха перед смертью не знал. Теперь вот боюсь. Лучших людей уносит… самых дорогих после твоих родителей. Помнишь их?

Т о н я. Откуда? Я же грудняшкой была, когда они померли. Деда, ты не задумывайся, а? Мне жутко, когда люди задумываются.

С е м е н  С а в в и ч. Душа кровью сочится.

Появляется  А н н а. Она в черном вдовьем платке. Из-под него — прядь седая.

С е м е н  С а в в и ч (пав на колени). Прости, Христа ради, Аннушка! Все до последнего гвоздя распродам, а за корову расплатимся.

Т о н я. Верь ему, тетя Нюра, верь. Не сейчас, так после сочтемся.

А н н а. О чем вы, бог с вами! Там люди гибнут — вот долг неоплатный.

С е м е н  С а в в и ч (целуя руку ее). Праведница ты моя!

Т о н я. Дедоньку домовничать оставляю. Бельишка у него небогато, да все простирнуть надо. Ну и хлеб испечь… или еще что.

А н н а. Неухоженным не будет.

С е м е н  С а в в и ч. Я и сам пока в состоянии. Тебя растил — всю бабью науку превзошел.

А н н а. Может, к нам перейдешь? Будем вместе горе мыкать.

С е м е н  С а в в и ч. Избу-то на кого брошу?

А н н а. Кто на нее позарится? Колом подопрем.

С е м е н  С а в в и ч. Да ни за какие коврижки! Удумали: избу колом. Ишь чего! Заговорился я с вами. Пойду служивую собирать. (Уходит.)

Т о н я. Переживает, потому и упрямится. Теперь до могилы будет казниться.

А н н а. Пусть те казнятся, кто до беды нас довел. Он сошка мелкая. От Феди что было?

Т о н я. Получила на прошлой неделе.

А н н а. Почитала бы.

Т о н я. Там слова разные… заветные.

А н н а. Для меня недоступные? Эх вы, от матери таитесь. А тайна белыми нитками шита. Давно приметила, как ты цветы в окошко кидала.