Последний из медоваров - Кейт Андерсенн

и выпавший снег растаял в грязные лужи. В них отражалось безупречно голубое небо. Голова кружилась, но уже не так, как вчера. Мир казался весенним, словно ничего и не случилось. У Джона было весело, мы славно посмеялись над мрачным пастухом, а еще Рони рассказала про то, как он глупо влюбился.

Влюбился. Фу.

Когда я обо всем этом думал, мне делалось стыдно. Пусть голова и была, как в тумане, это не оправдание. Отец... Что с ним теперь?.. Тэм сказал, что я сейчас не могу помочь. Пока не поправлюсь. Но в голове все кружилось и кружилось. Я отворачивался к стене и плакал.

- Так вот, где ты обитаешь, - услышал я эхо голоса в коридоре.

Джон!

Я утер щеки поспешно. Гусельник завалился в полутемную комнату с развеселым видом.

- Как дела? - и присел на край кровати.

Я шмыгнул носом.

- Нормально.

Джон приложил ладонь к моему лбу. Холодная. Заботливый. Папа говорил, что такой была мама. Джон у меня в глазах раздвоился.

- Не переживай, - сказал Джон мягко и погладил меня по волосам. - Мы скоро пойдем дальше.

- Я... - эти слезы никак не хотели удерживаться, какой стыд, - Тэм сказал, надо сначала выздороветь... что он меня больше не будет носить... А в голове все равно кружится...

- Еще бы кружится, - возразил Джон. - Так удариться головой - конечно, будет кружиться. Ты и так молодчина - помнишь, как тогда в лесу ты защищал Рони? Я горжусь тобой!

Ну... чем там гордиться... Так и должно было бы быть... Я - такой.

- А насчет Тэма... - продолжил гусельник с лукавой улыбкой, - никуда не денется, понесет, если надо. Но только так ты не выздоровеешь - лежишь тут без воздуха и света!

- Но лекарь...

- Лекарь сказал тебе лежать?

- Нет... просто в голове кружится.

- Будешь держать меня за руку и никуда не упадешь. Тебе нужно гулять! Идем.

***

Глава 21

*** Терри

Я жмурился от солнца. Думал, тут сейчас и ослепну. А настырный Джон тянул меня за руку куда-то.

- Куда мы?

Настроение с погожим днем не вязалось.

Джон не ответил. Во дворе замка мы постоянно на кого-то натыкались. Людно, как в городе.

- О, это ты, гусельник? - это был один из тех воинов, что нас притащил сюда.

- С выздоровленьицем! - толстая тетка полоскала белье в лохани.

- А шуму-то наделал... - покачала головой старуха в цветастом платке. Старуха развешивала простынь.

- Сыграй нам что-нибудь! - потребовал парень моего возраста. Сидит на плетне и глазеет на стирку, а замашки, как у мэрского сынка.

- Все вечером, - спешно раскланялся Джон, продолжая меня тащить вперед.

- Белый был, что мой фартук.

- И когда твой фартук был белый, Эдна?

- А в обморок как шлепнулся? Вот на этом самом месте, где я стою!

- Да не на этом, Анн, а вон в том углу, у входа. А сейчас симпатичненький.

- Даже смазливенький...

- Вот бы и пел так же, а! А это тот мальчонка, которого МакАлистер на спине принес..?

- Хиленький совсем.

- Не смеется даже...

До меня добрались. Я поежился. Чего мне смеяться, спрашивается?.!

- Эй, гусельник, ты играй да не забывайся, - грозно вырос перед нами самый молодой из наших пленителей. Я сжал кулак. Тот, который был в ладони гусельника, как оказалось.

- Да ладно, Бресс, и на стену нельзя? - сощурился Джон. - Что, - понизил он голос, - тайный ход оттуда начинается?

Бресс почесал затылок и крякнул.

- Мы только на стену заберемся. Ребенку нужен свежий воздух. А его заперли в коморке, как он может выздороветь?!

Это я-то ребенок?!.

- А я уже подумал, что МакДауэллы не такие, как мне рассказывали... - Джон продолжал причитать о "ребенке" и обвинять всех МакДауэллов вместе взятых в безграничной бессердечности. Все тетки и бабки, что перемалывали Джону косточки по дороге, начали коситься на Бресса, и он уступил. Джон, ликуя, потащил меня наверх по ступеням.

- Идем! Мечтал взобраться на стену замка!

Я смотрел на его заблестевшие глаза с неодобрением. Кто тут еще ребенок... Ступеньки бежали и бежали вверх,