Покорение Огня (litres) - Анна Гаврилова

Охватившее меня недоумение развеял Дорс.

– Лорд Дербиш один из негласных кураторов академии от Совета. Он часто тут появляется. И да, он двоюродный дядя Селены. Но совет попечителей академии ему все равно не по зубам. Если они возьмутся за Селену, ее точно исключат. Так что паника вполне оправданна.

Опять тишина! И пусть я не любительница интриг и тем более сплетен, но в сердце вспыхивает теплый огонек. Каст за меня все-таки вступился. И его мама, судя по всему, тоже в стороне не осталась. Вот только…

– Селена не успокоится, – завершил логическую цепочку Дорс. – Тебе нужно держаться как можно дальше от этой заразы.

Я согласно кивнула и попыталась собраться с силами, чтобы встать.

– Да что ж за день такой, – пробурчал по-прежнему невидимый Зяба.

Вот тут я улыбнулась – не знаю, как у других, а у меня практически каждый день в Академии Стихий наполнен какими-нибудь гадостями. Но однозначно заявить, что ненавижу Полар, я уже не могу. Очень трудно ненавидеть мир, в котором у тебя есть минимум четыре друга и одна… не факт что взаимная, но все-таки любовь.

– Мм-м… – снова подал голос Зяба и резко перешел на деловой тон: – Так. Давайте-ка заканчивайте.

– А что случилось? – полюбопытствовал «синий».

– Ничего особенного. Просто Даше пора возвращаться к себе.

– Зачем Даше возвращаться к себе, если ничего особенного не случилось? – спросил Дорс вкрадчиво и хитро сверкнул изумрудными глазами.

Но Кракозябр и не думал тушеваться.

– Затем, – отчеканил монстр. И уже мне: – Дашка, давай! Бери ноги в руки и сюда.

Я в отличие от водника причины, по которым меня могли столь настойчиво звать на чердак, понимала и слегка, буквально на миг, потупилась. Чтобы тут же услышать насмешливое:

– Так-так-так…

– Дорс! – пресекая попытку допроса, выпалила я.

– А я чего? – делано возмутился парень. Тут же легонько толкнул в бок и добавил: – Но однажды ты расскажешь все.

Я, разумеется, кивнула.

Картина, которую застала на чердаке, была, в сущности, ожидаемой.

Эмиль, облаченный в форменную алую мантию, сидел за моим письменным столом над расстеленным ватманом и перерисовывал какую-то часть магической схемы, которую транслировало большое напольное зеркало. Невидимый по причине трансляции Кракозябр деловито бубнил что-то о потоках и уровне их интенсивности. А Кузьма… Вот в том, что касается «котика», ситуация была нестандартной – он лежал на полу, у письменного стола, пузом кверху и изредка дрыгал задней лапкой.

При виде невменяемого твира мне, пожалуй, следовало насторожиться или даже испугаться, но страха не было. Вот и голос мой прозвучал ровно:

– Что с Кузьмой?

Эмиль точно слышал, как я вошла, но лишь теперь соизволил оторваться от ватмана и улыбнуться.

– Привет, – тихо сказал Штирлиц поларский. И добавил, выдержав короткую паузу: – Ничего особенного. Просто он немного переоценил свои возможности.

Тут же вспомнилась их утренняя перепалка, и картина окончательно прояснилась.

– Сколько? – с усмешкой спросила я.

– Мно-о-ого… – протянул Эмиль, передразнивая кое-кого. – Очень мно-о-ого.

Я не выдержала, хихикнула, а с пола донесся тихий протестующий писк. Пришлось оставить сумку с учебниками и приблизиться.

– Плохо? – присаживаясь на корточки, поинтересовалась я у твира.

В ответ услышала новый, исполненный страдания писк и укоризненно посмотрела на норрийца.

– Что? – тут же откликнулся Эмиль. – Я не заставлял его объедаться.

– Ты мог разделить его награду на порции.

– Награду? – Глун веселился, но нотки возмущения в голосе все-таки проскользнули. – Это скорее выкуп и предмет шантажа.

Не в силах подобрать слова, я фыркнула и, подхватив обожравшегося «котика» на руки, направилась к дивану. Впрочем, в данный конкретный момент твира было уместнее назвать слоненком. Я чуть не надорвалась, пока донесла болезного.

– И-и-и! – сообщил Кузьма.

– Водички? – участливо вопросила я.

Потом вспомнила о том, что где-то в тумбочке был пакетик с необходимым лекарственным минимумом, который, как и шоколадки, мама втихушку в одну из сумок пихнула. Но предложить Кузьме таблетку от пережора не успела.

– Даша, успокойся, – пробурчал Кракозябр. – Он симулирует.

Я не поверила. Но Кузьма сам себя выдал! Всего на миг твир перестал страдать, приподнялся и бросил подчеркнуто-укоризненный взгляд на зеркало.

– Вот, значит, как… – протянула я, давясь смешком.

Кузя мигом опрокинулся на спину и издал еще один исполненный горя стон.

– Зараза мелкая, – констатировала я тихо и встала в намерении покинуть ушастого симулянта и заглянуть в ванную.

Но не успела сделать и шага, как услышала:

– А я?

Реплика принадлежала Эмилю, и я немного растерялась. Пристальный взгляд синих глаз вкупе с легкой, исполненной едва уловимого коварства улыбкой к душевному спокойствию также не располагал. Я понятия не имела, как на это все реагировать.

Подойти? Убежать? Спросить о чем-нибудь?

Мои сомнения, разумеется, были замечены, и спустя миг я увидела жест, который уже наблюдала во «снах» – Эмиль поманил пальцем.

Я качнулась вперед, но тут же застыла. Потом сделала еще полшажка навстречу этому невыносимо-наглому типу и опять замерла.

– Иди сюда. – Голос норрийца прозвучал тихо и хрипло. Можно наврать, что он имел гипнотическое воздействие, но в действительности все было добровольно.

Да, я сама, по собственному желанию, приблизилась к письменному столу, чтобы практически сразу осознать себя сидящей на мужских коленях и отвечающей на глубокий жадный поцелуй.

Сердце мгновенно сошло с ума, голова закружилась, а по спине побежали сладкие мурашки. Руки сами потянулись к заколке, сдерживающей шелк черных волос, а тело налилось нестерпимым жаром. Эмиль реагировал на ситуацию столь же «здраво», и я понятия не имею, чем бы это все кончилось, если бы не громкое «кхе-кхе», прилетевшее из зеркала.

Мы остановились не так резко, как застуканные строгим папой подростки, но в целом реакция была схожей. Едва губы Эмиля перестали терзать мои, я спрятала лицо на мужском плече, а сам норриец явно вступил в беззвучный диалог с монстром. Итогом этой беседы было ворчливое кракозябровское:

– Ну а что? – А следом уже возмущенное: – Какая любовь? Мы же в полушаге от решения этой удивительной головоломки!

На слово «любовь» Эмиль не среагировал никак. Это стало дополнительным поводом ненавязчиво, словно ничегошеньки не случилось, вывернуться из его объятий и встать.