Шахматы для одного - Александра Дмитриевна Тельных

здесь им дышат. Никто больше не думает, что с ним можно бороться. Все ждут, что огромная рука, с которой ни одна живая душа не справиться, покарает их за попытку изменить существующий порядок, хотя, на самом деле, сама рука уже давно не понимает, почему перед ней падают на колени. Эта иллюзия власти ежедневно уносит тысячи жизней лишь от того, что когда-то Рюрик согласился править народом. Я верю, что бог создал нас разными не для того, чтобы мы выясняли, какой вид сильнее и кто достоин жить, а для того чтобы вместе найти путь к жизни, которая будет еще лучше той, которую он нам подарил. То, что происходит за этими камнями нельзя назвать справедливым отбором или защитой, освобождением. Это не то, что люди называют правильным или верным или честным или благородным. Здесь творятся ужасные кошмарные вещи, которые чернят наши руки. Кто сказал, что эти дети опасны? От кого вы здесь спасаетесь? От семилетнего мальчишки? Это обычные дети, без крыльев, без клыков, простые смертные.

– Но они видят мертвых! – кто-то из толпы крикнул, и толпа его поддержала.

–Да, видят, – подтвердила Ольга и продолжила свою речь, – Но не кричат об этом. И те мертвые, которых они видят, знают, где из место в этом мире, не притворются. А твоя душа уже давно мертва, но тело все еще топчется землю и я тебя вижу- это ужасно. Я чувствую проклятой себя. Эти дети намного лучше нас с вами, они достойны жизни больше, чем каждый здесь стоящий в плаще. Не покрывайте головы, они и так уже покрыты плотным слоем позора. Если вы все служите для блага народов, тогда как вы объясните смерть этого мальчика? Великий сейм, неужели вы правда думаете, что все это твориться на благо? 800 лет назад один человек сказал, что услышал и все покорно выполняют его волю уже почти век! Вот это да, хвала закону? А, может быть, это не закон? Может быть, это страх? Перед чем? Что вы боитесь потерять? Власть, веру, силу, любовь- что? Что из всего этого когда-нибудь было вашим? Что их всего этого вы сможете достичь, убивая своих людей? Вы потеряли себя, пока старались обрести нечто, что сможет сделать вас удовлетворенным своим существованием. Если это то, ради чего вы тут служите, я не хочу иметь с этим ничего общего. Так что давай, – Ольга повернула голову в сторону балкона и обратилась будто лично к Эдмунду, – проткни мою кожу этой иглой, убей меня так же как убили тогда Эрика, потому что я отказываюсь от привычного тупого подчинения. Мы собрали заново то, что вы разрушили. Я не боюсь тебя. Это ты боишься меня, раз стоишь так далеко от девчонки в цепях! – она громко крикнула последнюю фразу, и эхо повторило ее еще раз.

Ольга тяжело дышала и пристально смотрела прямо в глаза Эдмунду. Все молчали. Что- то надвигалось.

– Пожар!– раздался истошный вопль какой-то женщины из толпы.

За долю секунды группа человек в гуще толпы скинула с себя плащи и разбежалась в разные стороны к крепости. Ольге было хорошо известно, кто именно это был. Тем временем пламя всполохнуло на заднем дворе крепости и своими страшными красными языками обещало облизать всех собравшихся. Оцепенение прошло и толпа ударилась в панику. Воспользовавшись моментом, Ольга выбила из рук палача шприц и раздавил его камнем. Взявшийся ниоткуда Дэн сорвал с ее рук и ног цепи в два счета, затем повернулся к толпе и громко закричал:

– Уплывайте отсюда на кораблях, на которых прибыли. Сегодня больше смертей не будет!

Юлия и Альберт следили за тем, чтобы толпа в панике не затоптала кого-то. Женя и Джек освобождали заключенных и приговоренных и вели их на специально приготовленный корабль. Дэн и Ольга же ворвались в зал заседания Сейма, где застали уже только Эдмунда.

– Это еще не конец! – безумно прошипел Томас.

– Нет, конец! – крикнула Ольга и бросилась через весь зал к Эдмунду.

Но не успела она до него добежать, как тот выхватил из кабуры на стене пистолет, выстрелил себе в сердце и рухнул на пол. Ольга вздрогнула. Дэниэл подошел к трупу, сумасшедшие глаза Эдмунда были открыты, мерзкая улыбка застыла на губах, и кровь тонкой струйкой лилась изо рта.

– Он сделал это специально, – уверенно сказал Дэниэл, – Нам это должно аукнуться.

– Черта с два, – зло шепнула Ольга, – эту битву мы выиграли. Я займу место отца, и мы выиграем всю войну.

Глава 15.

(Мефистофель)

Упала стрелка. Сделано. Свершилось.

(Хор)

Конец.

(Мефистофель)

Конец? Нелепое словцо!

Чему конец? Что, собственно, случилось?

Раз нечто и ничто отожествилось,

То было ль вправду что-то налицо?

Зачем же созидать? Один ответ;

Чтоб созданное все сводить, на нет.

"Все кончено". А было ли начало?

И. В. Гете

«Дочка,

Если ты это читаешь, значит, меня больше нет в живых. Как это смешно и глупо писать такие письма. Не думал, что мне придется писать такое.

Ольга, я не знаю, как я умер: в чести или без нее, но мне хочется верить, что ты все еще можешь без стыда для себя называть меня своим отцом. Я никогда не хотел предать тебя. Ты выросла человеком намного лучше и сильнее своего папы. Я горжусь тем, что ты моя дочь, горжусь всеми своими детьми. Я старался быть хорошим отцом, и в этом была моя большая ошибка – я подвел вас. В том, что произошло с тобой, есть моя вина, большая часть.

Я знаю, что скоро умру. Смертью пахнут мои руки, и пиджак, и совесть. Почему мы никогда не задумываемся, как близко она ходит рядом с нами? Она дышит нам в спину, ее ледяное дыхание пронзает мир, забирает кого-то, а кого-то оставляет, но ненадолго, она все равно придет. Почему она забирает кого-то сейчас, а кому-то дает жить? По какому принципу она выбирает людей? Всегда ли остаются сильнейшие? Всегда ли уходят худшие? Почему?

Я не знаю, к какой категории отношусь: сильный или слабый, лучший или худший. Да и какая, в сущности, разница, мне в затылок дышит адский пес, хотя я служил свету. Или только думал, что служу ему? Я не желаю сейчас разбираться по праву ли жил я, я хочу только знать, что вырастил достойных наследников, которые станут искать ответы тогда, когда от них это потребуется, которые не посрамят честь семьи и, в первую очередь, свою. Я знаю, что вырастил таких детей, за