Шерли - Шарлотта Бронте

Склонив голову набок, Шерли некоторое время с вдумчивым видом присматривалась к Каролине.

— Вы видите, она совсем еще цыпленок, — заметил мистер Хелстоун.

— Да, она выглядит моложе меня. Сколько же вам лет? — спросила она, и вопрос ее мог бы показаться покровительственным, если бы не был задай очень просто и серьезно.

— Восемнадцать с половиной.

— А мне уже двадцать один.

Больше она ничего не добавила и принялась разбирать цветы, лежавшие теперь на столе.

— Ну, как же насчет Символа Веры святого Афанасия? — настаивал священник. — Вы и его знаете, не так ли?

— Я не помню его до конца. Я сделаю букет для вашей племянницы, мистер Хелстоун, и для вас.

Составив небольшой букетик из двух-трех нежно окрашенных цветков и одного яркого, она оттенила его веточкой темной зелени, перевязала шелковинкой и положила на колени Каролине; потом, заложив руки за спину и чуть наклонясь к своей гостье, она постояла несколько минут, пристально глядя на нее, похожая в этой позе на почтительного, внимательного кавалера. Этому впечатлению способствовала и ее прическа, — волосы, разделенные пробором у виска, блестящей волной обрамляли ее лоб и свободно падали на плечи легкими локонами.

— Вас не утомила прогулка? — спросила она.

— Нет, нисколько; да и путь недалекий — не больше мили.

— Вы что-то бледны. Она всегда такая бледная? — обратилась Шерли к священнику.

— Прежде она была розовенькая, как этот вот цветок!

— Что же произошло? Она была больна?

— Она говорит, что ей нужна перемена.

— Да, по-видимому, это так; вам следовало бы позаботиться о ней, послать ее к морю.

— Непременно пошлю еще до конца лета. А пока мне бы хотелось, чтобы вы подружились, если вы ничего не имеете против.

— Я уверена, мисс Килдар будет только рада, — вмешалась миссис Прайор. — Беру на себя смелость заверить вас, что, если мисс Хелстоун будет часто бывать у нас, мы почтем это за честь.

— Сударыня, вы очень верно выразили мои собственные чувства, подтвердила Шерли. — Благодарю вас. Позвольте сказать вам, — продолжала она, обернувшись к Каролине, — что и вам следовало бы поблагодарить мою гувернантку; не всякого принимает она так, как приняла вас. Вам оказана большая честь, чем вы полагаете. И как только вы уйдете, я расспрошу миссис Прайор, что она о вас думает. Я очень доверяю ее суждениям о людях, у меня были случаи убедиться в ее проницательности. Но сейчас я предвижу самый благосклонный отзыв. Не так ли, миссис Прайор?

— Да, моя дорогая, но как вы сами сказали, мы поговорим об этом после ухода мисс Хелстоун; не могу же я говорить о гостье в ее присутствии.

— Увы, мне придется набраться терпения и ждать, пока вы не соблаговолите высказаться. Ах, мистер Хелстоун, своей крайней осторожностью миссис Прайор немало мучает меня. Не удивительно, что ее суждения верны, они вынашиваются иной раз так же долго, как приговоры лорда-канцлера. О некоторых людях она упорно не желает высказать своего мнения, сколько ее ни упрашивай.

Миссис Прайор улыбнулась.

— Да, да, — продолжала ее воспитанница, — я знаю, почему вы улыбаетесь: вы подумали о моем арендаторе? Вам знаком мистер Мур, который живет в лощине? — спросила она мистера Хелстоуна.

— Ах правда, ведь он ваш арендатор! Вы, должно быть, частенько встречаетесь с ним с тех пор, как приехали?

— Мне приходится с ним встречаться, у нас ведь общие дела. Дела! Стоит мне произнести это слово, и я чувствую, что я и вправду не девочка, а вполне взрослая женщина, — и даже более того: я — эсквайр. Шерли Килдар, эсквайр, вот мое звание и титул. Меня назвали мужским именем, я занимаю в обществе положение мужчины, и это наделяет меня некоторой мужественностью, а когда такие люди, как этот статный англобельгиец, этот Жерар Мур, серьезно разговаривают со мной о делах, я и в самом деле начинаю чувствовать себя мужчиной. Вам следовало бы в следующий раз выбрать меня церковным старостой; пусть меня выберут в судьи или назначат капитаном Территориальных войск; ведь была же полковником мать Тони Лэмкина, а его тетя — мировым судьей; так почему бы и мне не последовать их примеру?

— Я бы от всей души поддержал вас. Выдвиньте только свою кандидатуру, и я первый отдам за вас свой голос. Однако мы говорили о Муре?

— Ах да! Я никак не могу понять, что он за человек, и не знаю, как к нему относиться, стоит ли с ним знакомиться короче или нет. Таким арендатором всякий помещик может, конечно, только гордиться, и в этом смысле я горжусь им, но вот как сосед — что он собой представляет? Сколько я ни прошу миссис Прайор высказать свое мнение о нем, она все уклоняется от ответа. Надеюсь, мистер Хелстоун, вы будете откровеннее и скажете мне напрямик: нравится он вам?

— С некоторых пор совсем не нравится! Его имя вычеркнуто из списка моих добрых знакомых.

— Но почему же? Чем он так провинился?

— Просто дядя не сошелся с ним в политических взглядах, — раздался тихий голосок Каролины. Разумеется, ей не следовало этого говорить, — она все время молчала, не вступая в общий разговор, и совсем некстати вмешалась именно теперь; с чуткостью нервного человека она и сама поняла, как неуместны были ее слова, и покраснела до ушей.

— Какие же у Мура политические взгляды? — осведомилась Шерли.

— Взгляды торговца, — ответил священник, — взгляды мелкого эгоиста, лишенного чувства патриотизма. Он постоянно выступает, устно и письменно, за окончание войны. Я уже потерял с ним всякое терпение.

— Война мешает ему развивать свое дело, он говорил мне об этом не далее как вчера. А что еще вы имеете против него?

— По-моему, и этого достаточно.

— На меня он произвел впечатление человека благородного в том смысле, как я это понимаю, — продолжала Шерли. — Мне хотелось бы верить, что он и на самом деле таков.

Каролина, которая в это время теребила алые лепестки самого яркого цветка в своем букетике, проговорила отчеканивая слова:

— Он, безусловно, благородный человек!

Услыхав это решительное заявление, Шерли метнула на говорившую испытующий взгляд, и в ее выразительных глазах засветилось лукавство.

— Вы-то во всяком случае ему друг, — заметила она, — вы защищаете его даже в его отсутствие.

— Я ему не только друг, но и родственница, — поспешила объяснить Каролина, — он ведь мне доводится кузеном.

— О, так от вас я могу узнать все, что меня интересует. Пожалуйста, обрисуйте мне его характер.

Невыразимое замешательство охватило Каролину; выполнить эту просьбу было выше ее сил; к счастью, миссис Прайор вывела ее из затруднения, очень кстати спросив мистера Хелстоуна, не знаком ли он с двумя-тремя семействами, жившими неподалеку, — она имела случай познакомиться на юге с их друзьями. Шерли вскоре отвела глаза от лица Каролины и, не возобновляя своих расспросов, снова занялась цветами, составляя бутоньерку для священника. Она преподнесла ее Хелстоуну при расставании, за что была удостоена почтительного поцелуя ручки.

— Надеюсь, вы будете носить ее ради меня, — сказала она.

— Как же, у самого сердца, — ответил он. — Миссис Прайор, поручаю вашим заботам этого будущего судью, будущего церковного старосту, будущего капитана Территориальных войск, этого юного сквайра Брайерфилда; следите, чтобы он не переутомлялся и не сломал себе шеи во время охоты; и, главное, не позволяйте ему нестись галопом на лошади по опасному спуску в лощину.

— Я люблю крутые спуски, — сказала Шерли, — люблю мчаться по ним, пустив лошадь во весь опор, и не могу высказать вам, до чего мне нравится сама лощина — она так романтична!

— Романтична, несмотря на фабрику?

— Романтична, несмотря на фабрику. Старая фабрика и белый дом тоже прекрасны, каждый в своем роде.

— Ну, а контора, мистер Килдар?

— Контора мне нравится даже больше, чем моя нежно-розовая гостиная. Я в восторге от конторы!

— И от фабрики, от сукон, от жирной шерсти, от грязных красильных чанов?

— Фабрика заслуживает всяческого уважения.

— А сам фабрикант, конечно, герой? Отлично.

— Очень приятно, что мы сошлись во взглядах; я тоже нахожу, что фабрикант выглядит героем.

Она вся сияла оживлением и радостью, лукаво перекидываясь шутками со старым воякой, который также находил большое удовольствие в этой шутливой перестрелке остротами.

— Капитан Килдар, в ваших жилах нет ни капли коммерческой крови откуда же такое пристрастие к торговле?

— Не забывайте, что я владелица фабрики в лощине и именно от нее получаю добрую половину моих доходов.

— Только смотрите, не станьте компаньоном этого фабриканта!

— Вы подали мне отличную мысль! Отличную! — воскликнула Шерли, заливаясь смехом. — Теперь она прочно засядет у меня в голове; благодарю вас!

И, помахав на прощание белой, как лилия, и изящной, как у волшебницы, ручкой, она скрылась в доме, а священник и его племянница направились к сводчатым воротам.