Семь грехов куртизанки - Селеста Брэдли

Уходя, Линк заметил в коридоре Мэллоя. Он уважительно кивнул, проследил, как Мик входит в открытую дверь Пайпер, а потом прокрался назад и всем телом прилип к стене, чтобы подслушать, о чем говорят внутри.

— Пайпер, — послышался голос Мика. — Нам нужно поговорить.

Глава четырнадцатая

Сказать «нет» Мику Мэллою оказалось гораздо труднее, чем Пайпер могла себе представить.

Слава богу, что она заучила совет Лебеди, который та давала Офелии: «Оставайся любящей, но неуловимой, теплой и открытой, но непостижимой. Мужчине никогда не должно казаться, что он добился полного успеха. Доступность убивает Загадку».

Но, черт возьми, он был великолепен! Он ворвался в ее студию, как к себе домой, усадил свой восхитительный зад на ее рабочий стол и сложил руки на коленях.

— Надо было позаботиться об этом десять лет назад, — сказал он.

Пайпер благодарила случай за то, что успела сесть и ее ног не было видно за серым, как стволы старых пушек, письменным столом, потому что ее колени дрожали.

— Я сейчас немного занята.

— Ты так и не дала мне тогда объясниться.

Пайпер приложила усилие, чтобы изобразить мягкую, полную таинственности улыбку.

— Объяснения были излишни.

Когда Мик нахмурился, его густые темные брови изогнулись, придав лицу сексуально-задумчивое выражение. Пайпер ничего не могла с собой поделать. Она представила, как Мик лежит под ней в ирландском вереске с распахнутыми жилетом и рубашкой и расстегнутыми нанковыми брюками, а складки ее муслиновых юбок с ажурной вышивкой прикрывают их пылкое соитие.

Держи себя в руках, Пайпер.

— Пообедай со мной.

— Мик, я бы с удовольствием, правда. — Пайпер постаралась исполнить самоуничижительный смешок. — Но как ты, наверное, заметил по моей сегодняшней презентации, я пока не опережаю график.

Мик повернул красивую голову на обласканной солнцем шее и принялся изучать каталоги артефактов, растянувшиеся от пола и до самого потолка. Когда он согнулся в поясе, Пайпер заметила, каким тугим конусом сходится его тело под рубашкой. Внезапно Мик подскочил и зашагал в дальний угол, где возвышалась передняя спинка кровати каштанового дерева — страж брачного ложа Офелии и ее мужа.

Пайпер наблюдала, как Мик медленно водит пальцами по резным узорам на древесине.

Потом он резко обернулся и задумчиво посмотрел на нее.

— Тогда кофе. — Мик опустил руку и вернулся к столу. — Хотелось бы подробнее узнать о твоих планах по поводу выставки. Она была незаурядной личностью, правда? Мир не знал таких, как она, да?

Девушка встревоженно выпрямилась в кресле. Она не сразу поняла, что Мик имеет в виду речи, с которыми Офелия обращалась к людям, ее публичные выступления, которые в то время считались крайне неприличными для женщины. Разумеется, он не подозревал, что Офелия была куртизанкой. Он ничего не знал об истоках ее пресловутых дерзновений. Никто не знал. Ни одна из маленьких пятиклассниц Массачусетса понятия не имела, чем рисковала Офелия Харрингтон, стараясь жить, как считала нужным.

И они никогда не узнают, если я им не расскажу.

На том Пайпер и поставила точку в своих терзаниях. Хватит жаловаться на проблемы: у выставки слишком маленький бюджет, попечители недальновидны, ситуация на рынке труда тяжелая… Если она хочет, чтобы что-то изменилось, она должна сама это сделать.

У нее нет иного выбора, кроме как рассказать правду о жизни Офелии Харрингтон. Так будет правильно. Пайпер куратор. Она за это ответственна. И к черту последствия.

Мик остановился перед ее столом. Он нахмурился и окинул девушку внимательным взглядом.

— Ты в порядке, Пайпер?

— Что?

— Ты ни с того ни с сего жутко побледнела. С тобой все хорошо?

— Ах! Конечно, — ответила она, делая глубокий вдох и отгоняя от себя непомерную важность принятого решения. — Просто я задумалась о том, что ты сказал. И ты прав: Офелия Харрингтон была другой.

Мик улыбнулся ей.

— Ты любишь свою работу, да?

— Точно.

Пайпер вежливо улыбнулась в ответ, подумав: «Я в самом деле потеряю из-за этого работу». Она изо всех сил старалась скрыть желание разрыдаться.

— Боюсь, что на этой оптимистической ноте мне придется выставить тебя за дверь.

Он кивнул.

— Значит, завтра идем пить кофе.

Это не был вопрос.

Пайпер прикусила губу. В мыслях она стонала: «Да! Да! Возьми меня сейчас!»

— Завтра не получится. — Это было сказано вслух.

— А когда?

Пайпер наблюдала, как поднимается и опускается грудь Мика, угадывала темные завитки под воротом его рубашки. Теперь он выглядел гораздо роскошнее, чем десять лет назад. А может, она сейчас была гораздо больше озабочена сексом, чем тогда. Девушка почувствовала легкое головокружение.

— Ладно. — Мик потянулся за стулом с прямой спинкой и придвинул его к столу. — Хочешь надо мной поизмываться? Без проблем.

Он сел, закинул ногу на ногу и сцепил руки на затылке, как будто устраивался поудобнее перед началом долгой беседы.

Пайпер покачала головой.

— Это не…

— Я хотел тебя той ночью, Пайпер. Ужасно.

Мик выдержал долгую паузу, после чего позволил рукам соскользнуть с затылка и наклонился вперед, расслабив плечи и потупив глаза в пол.

Пайпер захотелось вцепиться в его густые черные волосы, рывком поднять его голову и впиться губами в его губы.

— Но я не мог. — Он посмотрел на нее с печалью в голубых глазах. Пайпер, ты была пьяна, говорила чепуху и рвала на себе одежду. Я даже не был уверен, четко ли ты понимаешь, кого тащишь в постель. И какой мужчина воспользуется девушкой, к тому же собственной студенткой, когда она не в себе, а он планирует уехать из страны по окончании семестра?

Пайпер не знала, что сказать.

— Да, наверное, я ушел чересчур поспешно, потому что боялся, что еще немного и я потеряю над собой контроль. — Мик нервно провел рукой по волосам, и у нее от этого жеста пересохло в горле. — Мне нужно было убраться поскорее, пока инстинкты не взяли верх над здравым смыслом.

Девушка невольно усмехнулась.

— А после ты меня к себе уже не подпускала. Не брала трубку, не отвечала на письма и не подходила к двери, чтобы поговорить со мной. — Он пожал плечами. — Я тебе цветы посылал, знаешь ли.

Пайпер коротко ахнула. Перед глазами вспыхнула та картина: дюжина роз на длинных стеблях, разбросанных по грязному снегу. Она вышвырнула их из окна третьего этажа, закрыла раму, задернула занавески и быстро забыла о них. Так было меньше боли.